Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, вторник, 07 октября 2003
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/11/39903/

Женщина не мягких костей

рубрика: Происшествия
Автор: Татьяна ЕГОРОВА.

О Валентине Михайловне Терещенко, как о всяком человеке, который на виду, говорят кто лучше, кто хуже. Но однажды сказали такое, что сейчас нечасто услышишь: «Она – за народ». Характеристика тем более удивительная, что речь идет о председателе профкома, а профсоюзы нынче, как известно, не в моде. Да и с народом все ох как непросто!


– Валентина Михайловна, вы уже почти сорок лет на этой работе и все время в «Ярнефтехимстрое». Но ведь люди разные попадаются. Что вы цените в них, а что на дух не переносите? – Люблю людей открытых. Как только начинается маленькая кулисная или большая закулисная возня, я это совершенно не воспринимаю. Может быть, потому, что привыкла больше с рабочим классом общаться, у которого этой гадости нет. Ну ты скажи прямо, по-строительному, или совсем не говори. Сделай поперек меня – тоже пойму. Но вот разное там «шушу-мушу» – этого я совершенно не приемлю. – Один раз за сорок лет вы из своего «Ярнефтехимстроя» все-таки, помнится, уходили. Выдвинули вас в обком профсоюза строителей, могли карьеру сделать. Да что-то быстренько вернулись... – Через четыре года. Сама не знаю, чего я туда пошла, что меня дернуло. Руководитель такой попался – умел уговаривать. Но смысл работы у меня и там был свой. Пришла утром, какие-то бумаги сделала и полетела – в «Спецстрой», «Химпромстрой»... Поговорила там с председателями, кому-то в чем-то помогла, потом на стройку... И все-таки эти бумаги меня заполонили. И когда в моем родном тресте за эти четыре года четыре председателя профкома сменилось и мне сказали: «Слушай, кончай ты это самое, возвращайся», я с радостью вернулась. И потом я вам скажу, профсоюзное начальство, как и всякое другое, тоже любит руководить, и его твердое мнение иногда с моим твердым мнением расходилось. – Может быть, смешной вопрос. Вот дети говорят: хочу быть доктором, хочу быть учительницей... Но никто не говорит, что хочет быть профсоюзным работником. – Правда, не говорят. Вы хотите спросить, как меня сюда занесло? Никто меня ни на эту, ни на какую другую профессию не направлял. Когда я заканчивала школу, у нас началась большая стройка – Горьковская ГЭС. Есть там город Заволжье и город Городец, а между ними поселок небольшой, я в нем выросла. И вот такая стройка, столько людей, машин, механизмов – это меня поглощало. И по складу характера я не в куклы играла, я была атаманом. Так и вышло, что мне строителем быть. Закончила техникум, работала мастером, прорабом. Но общественную работу я полюбила, прямо говорю, и когда мне предложили перейти заместителем председателя профкома, я уже не раздумывала. Наверное, это мое. – Говорят, вы знаете про всех и про все. – Но не потому, что я влезаю куда надо и не надо. А потому, что идешь по поселку и тебя 23 раза остановят: я здесь живу, здесь вся стройка, вся жизнь. Все о чем-то спрашивают, всем нужно что-то отвечать. – Про вас говорят: «Она – за народ». – Ну... слишком, наверное, громко. Но я за людей, это точно. Я же с 18 лет с народом, сначала на стройке, потом в комсомоле, в 22 года стала начальником штаба – так что сама жизнь это привила. – Начальником штаба были? Какого? – Строительство НПЗ объявили всесоюзной ударной комсомольской стройкой. К нам приезжали по комсомольским путевкам со всей страны, но больше всего, конечно, из Ярославской области. Всех надо было разместить по баракам, щитовым домикам, распределить по бригадам, помочь обжиться – чем и занимался наш штаб комсомольской стройки. Так что эта «схема» общения в характере, наверное, осталась. – Молодежные дела вас по-прежнему занимают? – У нас 500 человек молодежи. Проблема? Проблема. Да, мы создали совет молодежи. Да, занимаемся спортивной работой, культурно-массовой. Но ведь самое главное для человека в 30 лет что? Ему надо заработать, чтобы содержать семью, чтобы решать как-то жилищный вопрос. А кто может купить квартиру при средней зарплате около 7 тысяч, если квадратный метр стоит 15 тысяч рублей? И это в нашем городе строительная цена. Ну сдвинули мы чуть-чуть эту проблему два года назад, в том числе профком настоял, чтобы в коллективный договор записать строительство малосемейки. Сейчас ее вводим, буквально в эти дни – на 60 квартир. Из них 40 квартир, естественно, не бесплатно. Но даже по цене 10 тысяч рублей за квадратный метр для строителя дорого. И все-таки мы пошли на это, другого пути нет. Вот была я недавно на пленуме профсоюза строителей в Санкт-Петербурге, представитель Госстроя там сидел, другие. Я говорю: «Мужики, дорогие, ну давайте что-то решать». Разве может рабочий, молодой человек, получая 7 тысяч рублей в месяц, взять кредит в банке за 18 процентов? Если бы не за 18, а хоть за 6 или 8. Все согласны. Но выделяют из федерального бюджета на молодежную программу копейки. А нам с этим молодым парнем или этой девушкой работать надо. Они ко мне приходят и спрашивают: «Как же нам быть, где нам жить?» И это тот редкий случай, когда я ничего не могу сказать. – Но ведь вводите малосемейку... – А дальше что? На следующий год колдоговор начнем составлять, и я знаю, что Матросов (генеральный директор ОАО «Ярнефтехимстрой». – Т. Е.) мне скажет: «Прибыли нет ни копейки». Конечно, в любом случае я опять же буду будоражиться, уговаривать: может быть, пополам с кем-то нам следующую малосемейку строить, может быть, хоть за какую-то треть в доме. Пусть на 2 тысячи рублей дешевле квадратный метр получился бы, и то легче. Ну не поднять иначе молодому парню себе квартиру, не поднять! Нравится или нет нашему руководству, а эту проблему все равно решать придется. В 1961 году мы ввели женское общежитие. И за эти годы больше ни одного не построили! Я думаю, в городе за это время никто тоже ни одного общежития не построил. Я опять задаю себе вопрос: что дальше? Вот сегодня пришла на стройку, а меня там встречают, чем, думаете? «Валентина Михайловна, а мы ничего больше строить не будем?» «Не знаю, девчонки, – говорю, – наверное, пока ничего». Трудно живет молодежь. Бюджет профсоюзный, сами знаете какой, – не разбежишься. Но все-таки вынесли мы решение: самым нуждающимся по 20 – 30 тысяч рублей дать ссуду – хотя бы на прожитье. Ну не могу я смотреть в глаза этой Т. (не называйте, пожалуйста, в газете фамилию)! Она как столбик, как прутик: худенькая, придет, встанет вот здесь, посмотрит на меня... Как ей не помочь хоть чем-то? – Как вы относитесь к тому, что профсоюзы сейчас не в моде? – Для меня это боль. При любой ситуации, сложной, перестроечной, переходной, профсоюз должен защищать людей, отстаивать их интересы. – Но ведь в большинстве случаев, согласитесь, не защищает и не отстаивает. – К сожалению. Уж слишком у нас профсоюзные лидеры, извините меня, тактичные. Уважительно-унизительные. Я очень переживаю, что в строительной отрасли половина профсоюзных организаций развалилась. Да, тут большая политика, но зачем лезть в политику? Да, обанкротилась одна строительная организация, кто-то ее купил, народ разошелся по мелким фирмам. Естественно, там профсоюза не будет. Но человек-то рабочий остался! Меня глубоко возмущает, что профсоюзное объединение (бывший облсовпроф) и обком профсоюза строителей этими проблемами не занимаются. Куда ушел народ? Почему ушел? Почему остался вне поля зрения? Куда прийти сегодня человеку, когда надо сориентироваться в жизненной ситуации или хотя бы поплакаться? Для меня боль, что среднее звено обкома профсоюза не в почете. А ведь он так и называется – профессиональный союз. – Может быть, просто время меняется, и то, что было необходимо вчера, сегодня уже не требуется? – Но за границей профсоюзы очень авторитетны, хоть и не похожи на наши. Может быть, и мы еще многому не научились в новой ситуации. Как-то очень упрощенно выглядит у нас эта политика рынка. Выиграла, например, организация из 20 человек тендер, построили они что надо и разошлись. И никаких тебе охраны труда, спецодежды, лечения, отдыха. Человек как бы ни при чем. Отработал и заперся в своей берлоге наедине со своими заботами. Для меня это неприемлемо. – Так что отношения с руководством, надо понять, у вас непростые? – Жизнь непростая, и каждый из нас реагирует на нее по-своему, это правда. Матросов, конечно, болеет за дело, но по-своему. Мы в хороших партнерских отношениях. Хотя это ни о чем не говорит абсолютно. У него всегда готов ответ: «У нас нет денег». А я не устаю повторять: «Зато у нас есть рабочие – полторы тысячи человек». Любимое рассуждение руководителей: если кому не нравятся наши условия, пусть уходят. Да не можем мы так! У нас объемы работ все равно есть, делать-то их надо. Ну придут завтра непрофессионалы, так им же еще три-четыре года учиться, пока они станут нормальными каменщиками или штукатурами. Так почему было не сохранить профессионала, который у нас научился работать, а потом ушел в какую-то временную фирму? – В общем, вы, Валентина Михайловна, всей душой и мыслями в работе. А какая вы дома? Мысли-то у вас – та еще сказка-неотвязка. – Муж у меня начальник СУ. Конечно, бывает, что скажу ему вечером: «Ты там своей Маше (или Кате, или Саше) когда наконец сделаешь то-то и то-то?» А он: «Ты кончишь когда-нибудь со своими делами?» Да я и сама все понимаю. Дома стараюсь быть хорошей матерью, хорошей бабушкой, хорошей хозяйкой. Хочу, чтобы было уютно, чтобы дети приходили ко мне на обеды, чтобы на даче они у нас всегда были, чтобы наш клан был общий. Пока это удается. Характеры, конечно, у всех хохляцкие. Но я думаю, от женщины в семье многое зависит. Мы можем ругаться, ссориться, но главного мы с мужем, кажется, достигли – уважения детей к себе. Самое важное, чтобы в семье был порядок, чтобы от ребят исходил какой-то добрый поток. У нас ведь два сына, уж не знаю, какая я свекровь... Со сношками у меня нормальные отношения, может быть, в душе они меня за что-то и ругают, кто знает. Стараюсь не особо лезть в их дела, хотя иногда и хочется. Бывает, сорвешься, а потом начинаешь: «Слушай, мы с тобой тут что-то нагородили, давай-ка разбираться». Я, конечно, женщина не мягких костей, могу и резко сказать, и сгрубить. Но когда чувствую, что не права, готова сама отступить. Иногда. – Ваши пристрастия? Дача, телевизор, путешествия? – Раньше мы много ездили, обоих сыновей с четырех-пяти лет я везде с собой брала. Сейчас больше клонит к даче, хотя помидоры-огурцы для меня совершенно не самоцель. Дача у нас опять же для того, чтобы на этом пятачке мы все были вместе. И родители нас раньше всегда как-то кучковали: чтобы в выходной день мы пообедали своей семьей, поговорили. Вот эти традиции – обеды, пироги – они остались. Муж, бывает, укорит: «Как выходной, ты опять полдня у плиты. На шиша тебе это надо?» Но как же иначе? Ведь ребята придут! Посидим все вместе – для меня это очень важно.