Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, среда, 18 августа 2004
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/11/45383/
рубрика: Происшествия
малоизвестные страницы войны
О предателях из Русской освободительной армии (РОА), украинских и прибалтийских формированиях, которые сражались на стороне немецко-фашистских войск в годы Великой Отечественной войны, написано немало. Но есть и еще одна довольно значительная группа отщепенцев, перешедших на сторону врага. Речь о так называемых кавказских национальных легионах. Автор этих строк хорошо осведомлен о деяниях легионеров: с 1985 по 1992 годы он служил старшим помощником военного прокурора – начальником отдела надзора за следствием в органах КГБ СССР и по вопросам реабилитации военной прокуратуры Закавказского военного округа (ЗакВО). Через его руки прошли сотни уголовных дел тех, кто в годы войны изменил Родине. Без срока давности Гамид Иманов возвратился с войны в родное азербайджанское село Аманикенд младшим лейтенантом, с орденом Отечественной войны I степени и медалями «За оборону Кавказа», «За победу над Германией». Словом, заслуженный фронтовик. Не случайно его вскоре назначили директором Аларской неполной средней школы. И вдруг в декабре 1949 года последовал арест, а в июне 1950-го приговор военного трибунала: 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Как же так? Такой уважаемый человек! И вот односельчане узнали тщательно скрываемую правду: Иманов служил у гитлеровцев в Азербайджанском национальном легионе. И в то же время свои боевые награды заработал честно. Такая вот нестыковка. ...Призванному в июле 1941-- го Гамиду Иманову после окончания шестимесячных офицерских курсов присвоили звание младшего лейтенанта и назначили командиром минометного взвода в 389-й стрелковый полк. 5 декабря 1942 года в ходе боевых действий под Моздоком он был ранен в голову и попал в плен. Спустя несколько месяцев Иманов добровольно поступил на службу в 819-й батальон Азербайджанского национального легиона немецкой армии: принял присягу, получил винтовку. Более того – закончил месячные курсы младших командиров и был назначен командиром отделения, ему присвоили звание ефрейтора. Вместе со своим отделением он охранял от партизан тыловые коммуникации, помещичьи имения. В августе 1944 года Иманов оказался на освобожденной советскими войсками территории. Причем в выгодном для себя положении – в тюрьме города Волбрум. Дело в том, что за три недели до этого 16 легионеров бежали к партизанам, и всех подозреваемых в пособничестве этому побегу немцы взяли под стражу. Как выяснилось впоследствии, Иманову тоже предлагали бежать, но он отказался. Казалось, судьба к нему благосклонна: при освобождении в неразберихе назвался военнопленным, и его легионерское прошлое автоматически ушло в небытие. Он стал писать свою фронтовую биографию заново: его зачислили в действующую армию, до октября 1945 года служил командиром взвода. При этом в боях был трижды ранен и награжден орденом. Сослуживцы и не догадывались об истинной причине храбрости младшего лейтенанта, а тому надо было во что бы то ни стало смыть прежний грех. Как чувствовал, что год службы у противника еще аукнется в будущем. Так и случилось в конце 1949 года. Уличенный после ареста в том, что служил в Азербайджанском национальном легионе, Иманов сначала пытался представить дело так, что его всего лишь использовали без оружия на строительных работах, затем ссылался на некие установленные им лично связи с командиром партизанского отряда и выполняемые специальные задания. Однако документы и свидетели доказали: все это не что иное, как попытка снять с себя вину за измену и снизить меру наказания. Впрочем, к нему все равно впоследствии подошли довольно объективно. В 1955 году военная прокуратура ЗакВО в порядке надзора опротестовала приговор, и трибунал изменил принятое ранее решение: срок наказания был снижен с 15 до 5 лет, ему вернули награды. Словом, учли его заслуги на фронте, ранения, пленение в бессознательном состоянии, неучастие в карательных операциях и боевых действиях против партизан. Согласно амнистии 1953 года, Иманов признан не имеющим судимости. Но оснований для реабилитации в ходе дополнительного расследования дела в 1985 году установлено не было. Виновность Иманова сомнению не подлежала. ...Некоторые скажут: даже в штрафном батальоне вину можно было искупить кровью. А тут человек был ранен трижды! Но преступление преступлению рознь: однажды совершенное предательство остается предательством навсегда. Досье на унтерофицера Нестора Чибирова арестовали 22 сентября 1948 года. Он ожидал этого. Хотя в душе надеялся, что его фронтовое прошлое никто больше ворошить не станет: человек он маленький, не «высовывается». Ведь чем выше взберешься по карьерной лестнице, тем больше вероятности, что попадешь в поле зрения компетентных органов. А попадать ох как не хотелось! ...На фронте Чибиров был заместителем политрука 32-го противотанкового дивизиона. Но сражался меньше года: с августа 1941-го по май 1942 года. 15 мая под Керчью попал в плен. Затем были Винницкий и Ровенский лагеря. В декабре 1942 года Чибирова в числе других военнопленных грузинской и осетинской национальности доставили в польское местечко Крушино, где он добровольно вступил в состав Грузинского национального легиона немецкой армии. В феврале 1943-го принял присягу и вместе с новыми сослуживцами по так называемой осетинской роте был направлен во Францию: охранять Атлантическое побережье от вероятной высадки союзников. Судя по всему, Чибиров верно служил «прикормившим» его хозяевам (помимо продоволь-ственного пайка полагалось денежное довольствие по нормам немецких солдат, медобслуживание) – его назначили командиром отделения, присвоили звание ефрейтора, а затем и унтер-офицера. Это потом в кассационных жалобах и письмах в различные инстанции с просьбой о реабилитации он будет выдумывать оправдательные аргументы. Якобы в легионе выполнял обязанности только из-за страха расстрела, думал о том, как бы совершить побег. Но почему-то именно ему в числе немногих легионеров «из-за страха» удалось дослужиться до унтер-офицера. Затем следствию была предложена версия о проводимой среди сослуживцев пропагандистской работе, склонению их к побегу сначала в Крушине, а потом и во Франции. Но напрасно Чибиров надеялся спрятать все «концы в воду». И в конце 80-х годов удалось найти свидетелей, которые не подтвердили измышления бывшего сослуживца по легиону. Скорее наоборот: они знали Чибирова как человека трусливого, а любая подрывная работа немедленно каралась расстрелом. Да и обстановка в легионе была не та – вовсю процветало доносительство. Какая уж тут подрывная ра-бота! Развенчало следствие и миф о «героическом» побеге во Франции летом 1944 года, когда в ходе погони со стрельбой якобы чудом удалось остаться в живых. Все обстояло гораздо прозаичнее. После высадки союзников у легионеров отобрали оружие и использовали на инженерных работах. Однажды во время позднего возвращения в казарму вместе с Платоном Элзаровым и Борисом Дзантиевым Чибиров отстали от колонны и, пользуясь темнотой, сбежали. Несколько дней беглецы скрывались в лесу, а потом вышли в расположение американских войск. Через неделю американцы направили их в лагерь для советских военнопленных, а сразу после Победы – в июне 1945 года репатриировали на Родину. В ходе проверки свою службу в Грузинском национальном легионе Чибиров скрыл, сказав, что находился во Франции в концлагере. Год он отработал на строительных работах в Медвежьегорске, а в августе 1946-го возвратился в родные места в Цнелиси. Там устроился учителем в местную школу. Для его учеников арест стал настоящим шоком... Да, он не участвовал в боевых операциях против советских частей и партизан (не случайно первоначальный срок заключения в исправительно-трудовом лагере был сокращен с 25 до 10 лет), но тем не менее Чибиров с оружием в руках служил врагу. Более того, за исполнительность продвигался по службе. В то время, как его прежние боевые товарищи, также попавшие в плен, томились в концлагерях, совершали побеги и вливались в ряды партизан и участников Сопротивления. Эти люди приближали Победу, а такие, как Чибиров, по сути высвобождали личный состав противника от несения охранной службы с тем, чтобы немецкие солдаты находились на том же Восточном фронте. Потом многие, как и Чибиров, пытались представить себя чуть ли не жертвами фашистов. Но были они не жертвами, а пособниками, в той или иной степени помогавшими своим хозяевам добиваться намеченных Гитлером целей. Кстати, в присяге, которую давал и Чибиров, есть такие слова: «...торжественно обещаю Адольфу Гитлеру – вождю и главнокомандующему освободительных армий, быть верным и абсолютно покорным...» Что было до Сопротивления Когда Яков Саркисов в 1946 году попал в фильтрационный лагерь, то сразу предъявил следователям свой главный козырь – участие в годы войны во французском Сопротивлении. Проверили: действительно нашлись люди, которые смогли это подтвердить. Отпустили домой. Зато позднее нашли и тех, кто вместе с Саркисовым служил в Армянском национальном легионе у гитлеровцев. ...Служить в Красной Армии Яков Саркисов начал еще до войны – в 1939 году. Поэтому Великую Отечественную встретил опытным солдатом – к тому времени он стал старшиной роты. 23 сентября 1941 года под Оржицей на Полтавщине был ранен осколком в ногу и попал в медсанбат. Через два дня медперсонал и раненых захватили в плен наступающие немецкие войска. До июля 1943 года Саркисова перебрасывали из лагеря в лагерь (такая ротация специально применялась, чтобы военнопленные не смогли организовывать подполье). Затем он оказался на польской территории в Сельцах, где всех узников сразу же распределяли в группы по национальному признаку. Саркисов попал к землякам-армянам. Зачем осуществлялось такое деление, вскоре стало ясно: их призывали вступать в немецкую армию. Не прошло и месяца, как изъявившего желание служить в Армянском национальном легионе Саркисова направили в польское местечко Пулава. Там его сразу зачислили в школу по подготовке младших командиров, а после двухмесячного обучения назначили командиром отделения во 2-й взвод 2-й роты 7-го батальона Армянского национального легиона. Сначала вместе с сослуживцами там же в Польше охранял склады возле городка Зеленка, а в феврале 1944 года его в составе всего 7-го батальона направили во Францию в район города Менде. Здесь дело уже не ограничивалось только охраной: дважды рота, в которой служил Саркисов, участвовала в боевых операциях против французских партизан. Правда, в обоих случаях обнаружить их не удалось. Зато в другой раз легионеры захватили 25 партизан, которых тут же по приказу немцев расстреляли. Но на Саркисове их крови не было: как раз в тот день он был дежурным по роте. Как потом оказалось, повезло – такое после войны не прощалось. Побег Саркисов и легионеры его отделения совершили, специально к этому не готовясь. 5 июля 1944 года они сопровождали почту из Нима в Менде. Они знали, что в этих местах действует партизанский отряд, в котором немало армян. Война заканчивалась не в пользу нынешних хозяев – немцы на Восточном фронте отступали, поэтому нужно было позаботиться о будущем. Без потерь в коротком бою они уничтожили следовавших вместе с ними гитлеровцев и вскоре попали к партизанам... Первоначально военный трибунал приговорил Саркисова к 25 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере с поражением прав. Затем в 1955 году приговор по амнистии смягчили: 5 лет со снятием поражения прав и судимости. Судьи учли, что на стороне немцев в боях против советских войск и партизан Саркисов не участвовал, при побеге уничтожил вместе с другими легионерами шестерых немецких солдат, затем воевал в партизанском отряде. Впоследствии он уверял на допросах, что был награжден французским правительством. Но награды и документы к ним якобы потерял в Саратове, когда принял изрядную дозу спирт-ного (документально подтвердить это не удалось). Тогда, в 1946-м, при проверке ему удалось скрыть, что он служил у немцев. Позднее сведения об Армянском национальном легионе все равно всплыли, и в 1950-м Саркисов был осужден. Да, его амнистировали, но в 1985 году в реабилитации в очередной раз отказали. Пятно в биографии так и осталось пятном... * * * Казалось бы, все это в прош-лом. Да и стоит ли вспоминать об изменниках сейчас, когда все мы готовимся к 60-летию Великой Победы? Думаю, что стоит. Тем величественнее и значимее подвиг тех, кто не сломался в концлагерях, остался до конца верен присяге. Сергей УСТИНОВ, полковник юстиции в отставке. Ярославль.