Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, четверг, 28 ноября 2002
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/2/33208/
рубрика: Экономика
Политическая экономия
При всей своей эклектичности и внешней нелогичности эта система обладает внутренней устойчивостью, она способна не только к самовоспроизводству, но и к определенному развитию – относительные успехи последних трех лет могут служить тому свидетельством. Через формирование значительного слоя влиятельных людей и групп, тем или иным образом извлекающего из нее немалую личную выгоду, система надежно закрепилась. Более того, не будет большим преувеличением сказать, что практически вся нынешняя российская элита так или иначе завязана на существующий порядок вещей и не может разрушить его без прямого или косвенного ущерба для себя. Ведь речь здесь идет не только о высшем слое государственных чиновников или пресловутых «олигархах» – старых и новых. Группы интересов, взаимодействие между которыми определяет реальные условия хозяйствования, лишь частично связаны с официальными властными структурами различного уровня. Главным критерием, позволяющим сегодня той или иной группе участвовать в процессе организации общероссийской хозяйственной жизни, является реальный контроль над теми или иными ресурсами – хозяйственными территориями, объектами инфраструктуры, трудоспособным населением и денежными средствами. Группы интересов могут быть организованы по разным признакам общности: по территориальному, отраслевому, корпоративному, клановому и т. п. У них может быть и самая разная степень внутренней интегрированности, и самые различные формы их конкретной организации. Это могут быть и официальные органы власти, и полуофициальные структуры, включая общественные монополии различных уровней, и крупные частные предприятия, и разнообразные финансовые структуры с той или иной степенью государственного участия либо без него, и криминальные «бригады». При всем многообразии форм все эти структуры, однако, объединяют два основных признака – реальный контроль над основными хозяйственными ресурсами и преимущественно внеэкономический, административный характер такого контроля. Главным признаком наличия контроля над ресурсами является физическая возможность способствовать или препятствовать их использованию в целях получения дохода. При этом основанием для контроля является не столько юридически оформленное право собственности на них, сколько возможность принуждения в отношении тех, кто не признает права группы на соответствующий контроль. Методы принуждения могут быть прямыми или косвенными, легальными или нелегальными, но в конечном счете сводятся к возможности использования экономического давления либо прямого насилия. Другой особенностью такого рода структур является то, что их члены крайне редко извлекают доход непосредственно от использования хозяйственных ресурсов. Преимущественно они ограничиваются предоставлением права пользования этими ресурсами другим организациям с получением рентного дохода (в виде разного рода отчислений, взяток, «гонораров», регулярных и нерегулярных поборов и т. п.). Это не значит, конечно, что, например, все высшие чиновники повально берут взятки или банально разворовывают общественные фонды – система выстроена таким образом, что позволяет использовать административный ресурс и в более тонких, некриминальных формах. Впрочем, это не меняет сути явления, заключающейся в том, что доход извлекается не на основе производительной деятельности, а благодаря принадлежности к той или иной корпоративной общности. В последние годы сложившаяся в период Ельцина экономическая система не только укрепилась, но и приобрела устойчивость, позволяющую сформулировать ее основные общественно-политические черты: 1. Значительная, если не преобладающая роль неформальных, официально не фиксируемых отношений: колоссальный разрыв между существующим законодательством и экономической реальностью. «Игра» в экономике идет по своим, сложившимся в последние 10 лет правилам, которые под угрозой «стихийных санкций» более или менее полно соблюдаются всеми участниками хозяйственной деятельности. При этом нормы официально существующего хозяйственного права действуют в тех пределах и в той степени, в которых они не противоречат стихийно устоявшимся нормам экономического поведения. Совокупность этих правил, а также экономической активности, ведущейся в соответствии с ними, достаточно точно отражается термином «неформальная экономика», в рамках которой в России производится порядка половины валового национального продукта (более распространенное понятие «теневая экономика» несколько уже, поскольку главным образом указывает на уклонение от официальной регистрации, отчетности и налогообложения). 2. Особое место, занимаемое системой мер неофициального принуждения. Неформальная экономика с неизбежностью требует для своего функционирования «неформальной» же системы власти. Не только экономика, но и общество, государство начинают жить по неким неписаным правилам, когда и граждане (особенно социально активная их часть), и даже официальные органы действуют не по закону или другим юридическим актам, а на основе личных отношений, прецедента, способности к принуждению и тому подобных вещей. Когда же речь идет о крупных хозяйственных интересах, то способность субъекта реально «проломить» свое решение или действие в конфронтации с конфликтующими интересами является зачастую единственным реально значимым фактором (внешняя видимость законности при этом может соблюдаться, а может и нет). Средством принуждения при этом могут выступать административный ресурс, контроль над рынком или его субъектами или прямое насилие (криминал), но в любом случае оно базируется на неформальном «праве» – «праве сильного». 3. Государство не выполняет и, более того, органически не способно выполнять роль беспристрастного арбитра в хозяйственных спорах и гаранта исполнения контрактов. Функцию последнего вынуждены брать на себя сами хозяйствующие субъекты, полагаясь исключительно на собственную силу или силу своих покровителей. 4. Доверие между экономическими субъектами находится на крайне низком уровне. Поскольку гарантией исполнения обязательств является не государственная машина, а с неизбежностью ограниченные собственные силы и возможности экономических агентов, возникает ситуация системного дефицита доверия. Собственники и предприниматели не верят государству, государственные органы – бизнесу. Банки не доверяют клиентам, клиенты – банкам, предприятия – своим кредиторам и партнерам. Население вообще никому не верит и глубоко убеждено в том, что если сегодня его кто-то не обманул, то это только потому, что обманул вчера или собирается крупно обмануть завтра. 5. Необходимость собственными силами обеспечивать исполнение обязательств и опора на неформальное «право» с неизбежностью порождают олигархическую структуру экономики, когда не менее 70 процентов производимого валового продукта так или иначе контролируется двумя-тремя десятками бизнес-структур, решения в которых принимаются несколькими сотнями лиц, составляющих деловую и административную элиту России. 6. В условиях подобной системы право собственности вообще и право частной собственности в частности не является безусловным. Ни законопослушность, ни сравнительно добросовестное ведение дела, ни даже соблюдение неписаных «понятий» не могут гарантировать собственность от «передела» или изъятия более сильным в экономическом, политическом или административном плане субъектом. При наличии реального контроля над территорией, отраслью, инфраструктурой и т. п. заинтересованные группы легко завладевают правами собственника тех или иных объектов, используя для этого в том числе ангажированные или подконтрольные арбитражные суды, ложные банкротства, саботаж со стороны административных органов или «трудовых коллективов» и т. п. Периодически получающие огласку в прессе громкие конфликты вокруг отдельных предприятий – не более чем верхушка айсберга перманентного процесса перехода собственности из рук в руки по причинам, не связанным с хозяйственным управлением этой собственностью. Григорий ЯВЛИНСКИЙ, лидер фракции «Яблоко» в Госдуме РФ. (Окончание следует).