Никто не принял бы его за актера

СЦЕНА СТАНОВИТСЯ СУДЬБОЙ

Родился Григорий Акинфович в глубине России – в деревне Вахонькино Череповецкого уезда в семье сельского учителя. Жил и учился в Череповце. Название города Белов произносил непривычно – очень любовно, с ударением на втором слоге и буквой ё вместо е... Окончил реальное училище, играл в любительских спектаклях и мечтал стать актером. Отец в актерские данные сына не верил, называл его Гришкой-Самозванцем на Театре. Но увидел Григория в роли Хлестакова – и задумался: «Решай сам!»

Летом 1914-го Белов блестяще сдал вступительные экзамены в Петербургский политехнический. И... с трепетом подошел к зданию Александринки. Он выдержал еще один экзамен, поступив на курс к прославленному Юрьеву! Но учиться у мастеров не пришлось – грянула первая мировая, и Белов был мобилизован. Служил артиллеристом, бомбардиром-наводчиком на батарее.

Но не театр военных действий, а сцена стала его судьбой. Он играл в театрах Владикавказа, Екатеринослава, Казани, Махачкалы, Твери, Архангельска. В годы Великой Отечественной в составе фронтовых актерских бригад от театра Ленсовета он выезжал на передовые позиции Ленин-градского фронта.

В 1945 году Белова пригласили в труппу Волковского театра. Он искренне и навсегда полюбил Ярославль. Белова знал весь город. Это тот, который сыграл Мичурина! За ним следовал шлейф славы. Когда в 1949-м на экраны страны вышел фильм, в Ярославле был настоящий праздник. Как в свое время с плакатами шли смотреть «Чапаева», так шли смотреть «Мичурина». За эту роль в фильме Александра Довженко Белов был удостоен Сталинской премии.

БЕЛОВ И ДОВЖЕНКО

«Первое впечатление – в комнату вошел человек, которого никто бы не принял за актера. Он походил на провинциального врача, педагога или агронома. Он был скромен и сдержан, приветлив и тих. В его манерах не было ничего специфически актерского. Впоследствии мы убедились, что ничего актерского не было и в характере Белова. Русский интеллигент, мягкий и вместе с тем волевой, вдумчивый, углубленный... Тонко чувствующий и умный человек, относящийся с уважением не только к вопросам своего творчества, но и к требованиям производ-ства... К чести и доблести талантливого русского артиста Белова я отношу чрезвычайную серьезность в творческом труде, удивительное трудолюбие, доверие к режиссеру».

Так писал Александр Довженко – художник, кинорежиссер, писатель – о своих встречах с актером Волковского театра Григорием Акинфовичем Беловым.

Когда-то Довженко сказал: «Мои картины похожи на яблони...» Белов много рассказывал мне об этих яблонях Довженко в «Мичурине», о том, как они вдвоем с Довженко сидели в шалаше, лил теплый дождик, падали яблоки...

Он вволю вкусил плодов с яблони Довженко. Белов впервые предстал перед кинокамерой. Довженко был терпелив и страстен. Он объяснял актеру, как его Мичурин воспринимает мир: как жизнь в цвету, как благодать – все благоухает вокруг, даже пыль на дороге и даже роса, и запахи ночи напоены цветением яблонь...

Многое объединяло двух мастеров. Оба из бедности и захолустья пробивались к знаниям, учились. Оба пришли в искусство, многое повидав. Оба остались по-юношески восприимчивыми, открытыми миру. Мечтательность и воображение сближали их. Довженко создавал в искусстве свой мир – чистый, романтический, незамутненный. Мироощущение, глубоко родственное Белову. Довженко привлекло в Белове полное отсутствие всякой театральности – никакого Актер Актерыча!

Школа Довженко откликнулась в творчестве Белова неожиданными красками. Переполненный счастьем, сказочной красотой бытия, таким был его Павел Протасов в горьковских «Детях солнца» (постановка Ф. Шишигина). Это была самая значительная роль Белова на волковской сцене в 60е годы. Романтические порывы и восхищенно-восторженные монологи о природе и назначении Человека были исполнены поэзии и вдохновения. «Мы – дети солнца, светлого источника жизни! Это оно горит в нашей крови...» Монолог Протасова с его огромной жизнеутверждающей энергией звучал как гимн Человеку, его светлому будущему, пока жизнь не взрывала наивные утопии и великие мечтания.

СКРОМНОСТЬ ИЛИ ЧУДАЧЕСТВО?

Белов – в центре репертуара театра 50 – 60х годов. Проницательный, дальновидный стратег Борис Годунов в «Царе Федоре Иоанновиче», трогательный немец Лемм в «Дворянском гнезде» (постановка Т. Кондрашева), интеллигентный, по-учительски мягкий и неожиданный Батя («Иркут-ская история» Арбузова, постановка А. Поламишева). В острогротесковой философ-ской комедии Ф. Дюрренматта «Фи-зики» (1962) Белов играет роль чудаковатого и трагического, отнюдь не безумного ученого, пациента психушки, назвавшего себя Эйнштейном. В «Федоре Волкове» Белов – директор и драматург первого русского театра Сумароков.

Народный артист Совет-ского Союза. Единственный в Волковском на протяжении многих лет – с 1956-го, когда он был удостоен этого звания, до конца жизни (1965 год). Вслед за ним народными Союза в Ярославле станут Шишигин, Нельский, Тихонов. Но Белов был первый. Депутат Верховного Совета РСФСР, член Комитета по Ленинским премиям, член Президиума ВТО (нынешнего Союза театральных деятелей). В те годы, в начале 60-х, он довольно часто ездил за границу в составе многочисленных делегаций, что в жизни простых людей было грандиозной редкостью.

Он продолжает много сниматься: в фильмах «Страницы жизни» (1948), «Сельский врач» (1952), «Римский-Корсаков» (1952), «Призвание» (1956), «Земля и люди» (1956), «Муму» (1959), «Москва – Генуя» (1964).

Казалось, все располагало к величественности, к «знатности». Но этого не было. Некоторые воспринимали необычайную скромность Белова как своего рода чудачество. Он жил в крохотной, без удобств квартирке напротив театра, в стене Казанского монастыря. Под окнами дребезжал трамвай. В том же самом 1956-м, когда появился указ о присовении Белову звания народного артиста СССР, отцы города пригласили актера осмотреть его новую квартиру на улице Свободы. Он удивился. Ведь он не хлопотал и не просил. «Нам стыдно, – признались они, – что выдающийся артист живет в таких условиях...» Квартира Белову понравилась. Высокие потолки, просторные комнаты. Вечером после спектакля он поднялся к себе по узкой деревянной лестнице. Сказал жене Екатерине Алексеевне, начавшей готовиться к переезду: «Знаешь, к Валерию жена приехала...»

Ситуация была драматическая. Вернулась будто из небытия, из гулаговских лагерей, Валентина Павловна Нельская, жена Валерия Сергеевича. Из ее жизни было вырвано почти десять лет.

Нельский уже не надеялся на возвращение супруги, он попытался было создать другую семью. Но в пятьдесят шестом началось великое и трагическое возвращение... Приезд Валентины Павловны многое менял в жизни Нельского. Были живы еще его старики-родители, воспитывавшие маленькую Милу. Надо было решать, как жить, где жить. Григорий Акинфович, не задумываясь, передал квартиру другу, товарищу по сцене. Он сделал это сам, по собственному разумению, по первому зову души как русский интеллигент.

Студенты театрального училища, а еще раньше студии, помнят, как приходилось бедствовать. А иногда сунет паренек руку в карман своего пальтеца, а там – о чудо!.. – неизвестно откуда десятка, по тем временам почти состояние. Чья? Никто не знает. Позд-нее пришло это тайное знание о «забытой» денежке – от любящего и бескорыстного сердца.

День рождения Белова отмечал весь театр. Любимые друзья поднимались в крохотную квартирку в стене Казан-ского монастыря, теснились, обнимались с хозяином и рисовали шутливые плакаты, читали стихи и пели песни. Умели дружить, умели ладить... Умели сохранять достоинство в самых трудных ситуациях, хотя многое было далеко не просто.