Верхом на Пушкине

Что нужно многомиллионной стране для полного счастья? Вот такая игра национальной сборной. Этой короткой июньской ночью случилось нечто, какой-то общий порыв, все люди были, как братья, никто не смотрел на твой социальный статус или национальность: ликовали все. Непричёсанная, внеплановая, буйная, грубая и сочная жизнь городской толпы ворвалась – правда, лишь утром – на телеэкран.

Можно, конечно, попенять: телерепортёры дисквалифицировались. Спят на ходу, как зимние мухи. Так на них повлияла уходящая «стабильность». Прямых эфиров не было. Съёмки не самые яркие, масштаб явленья не схвачен вовсе... Я и не требую, чтобы нам предъявили с экрана прекрасных девиц, в честь победы являвших всему честному народу то, что обычно скрывает скромный лифчик. Но, к примеру, парня, оседлавшего опекушинского Пушкина в Москве, можно было б заснять. Яркий штрих, увековеченный одним из блоггеров Сети. Печать момента.

Вы помните, кстати, с чего однажды начался конец застоя?.. Не с фанатских ли толп спортивных болельщиков на улицах ещё вполне советских городов? Никто не хотел, всё случилось само. Вот то-то.

Ведущий программы «Время» на Первом беззастенчиво и едва ли не опрометчиво авансировал своих зрителей, похвалив нас за то, что у нас проснулось чувство общности, чув­ство сопричастности, «чувство страны за собой»...

Вы знаете, всё-таки это чувство удостоверяется испытаниями и бедами. Ликующая толпа – это ещё не граждан­ская общность. Но: это уже зримое выражение живущей в душе массы глухой тоски по такой общности – в нашем социальном хаосе, при нашей чуждости друг другу в быту, в повседневности, где, как выразился один писатель, человек человеку бревно. И хорошо ещё, если не дерьмо.

Страна соскучилась по счастью. И не просто по личному, интимному, партикулярному. Такое-то оно случается иногда с нами, даже со мной, независимо от общего климата. Но когда у нас в последний раз было, чтобы сотни тысяч людей в столице и миллионы в целом по всей стране выходили на улицы просто порадоваться, поделиться друг с другом огромной радостью?..

Нам нужны такие объединяющие эмоции. Пусть и не самого дорогого, не самого яростного накала. Пусть пока никак не связанные с сочувствием, состраданием, взаимоподдер­жкой...

Кто постарше, ещё чего-то помнит из конца 80-х и начала 90-х, и эта память нам дорога. Но молодое поколение – оно ж практически не знало таких единящих массу переживаний. Оно просто не умеет объединяться иначе как усилиями хитроумных политтехнологов. То, что случилось в ночь на воскресенье, последний раз было 20 лет назад, когда нынешние молодые были либо в проекте, либо ходили в начальную школу... Когда мы объединяемся, мы приобретаем шанс на рождение гражданской нации, чья сплочённость основана на более значимых мотивациях, чем общая корысть, чем просто более-менее приемлемый уровень комфорта. И надо быть благодарными замечательным Торбинскому, Павлюченко, Аршавину за повод для такого переживания. И прежде всего – конечно, великолепному летучему голландцу Гусу Хиддинку.

Этот симпатичный простак, даже абсолютно не владеющий русским языком, – типичный представитель народа, любящего и привыкшего делиться своими достижениями со всем миром. (Давайте вспомним, например, что журналистское образование в Ярославле на уровне высшей школы появилось при самом прямом участии прекрасных голландских журналистов Руди ван Меерса и Кейса Шопмена.) На сей раз – делиться даже в ущерб сборной родной страны. Для настоящего голландца качество вещи, успех дела, за которое он взялся, важнее мутных соображений государственного престижа. Как это он сказал накануне прин­ципиального матча: «Завтра я надеюсь стать в Голландии антигероем. Даже в том случае, если после этого дорога на родину для меня будет закрыта». Вот кто из нас когда-нибудь сможет сказать что-то подобное?.. М-да-с. Правда и то, что современной Голландии есть чем гордиться и кроме футбола и тюльпанов, даже в отсутствие нефти и газа.

Вспоминаются импортные специалисты из Европы в России XVIII – XIX веков. Все эти инженеры, управляющие, академики, генералы... Они учили нас технологиям. Но не только им. Они учили нас честному отношению к делу, которому ты служишь. И научили. Русская разночинно-земская интеллигенция, скажем, взяла у них всё и добавила к этому огромный заряд внутреннего огня.

Когда теперь слышишь, что президент очень не против дать Хиддинку российское гражданство, то помнишь: иностранец у нас вообще быстро становился обрусевшим. Был Гусом, стал Русом. Русее русского. Но знания его и опыт не пропадали даром. И грешным делом думаешь: побольше бы нам таких Хиддинков в те сферы, где дела идут из рук вон плохо. Наладить бы импорт Хиддинков не только в спорт. Но боюсь, это лишь маниловские мечтания.

И ещё один урок. Какие всё-таки прекрасные были в тот вечер наши футболисты. Их вело что-то явно выше личной корысти и даже, кажется, выше государственной пользы. Это чистый творческий порыв. Это опыт служения... ну, я не знаю, как сказать иначе, чем – служения Богу, а не просто людям.

Вот такой подарок миру. То, что в истории у русских получалось, пожалуй, лучше всего. И то, что казалось навсегда забытым в дрязгах нашей меткотравчатой и густопсовой эпохи.

Этот незабываемый, слегка таинственный и нежный жест Аршавина после финального гола, этот палец, прижатый к губам, – он как символ наших возможностей, нового времени и новой жизни. В нём есть неуловимо убедительный противовес другому знаменитому – пацанскому, хулиганскому, полублатному – жесту, когда, помните, несколько лет назад после победы другой российский футболист во весь голос послал весь мир в одно нецитируемое место на карте мужского тела.

И ночная толпа больше не громила витрины, как это было – вспомним – несколько лет назад. Вот впечатления рядового очевидца: «Ехал сейчас по ночному городу, абсолютно все машины моргают аварийками, скорые и милицейские патрули включили «люстры», по улицам ходят толпы фанатов (а одну улицу перекрыли совсем, ручкались с медленно-медленно проезжающими водителями), но не злобно крушащие всё вокруг, а мирно радующиеся победе. А на заправке один парень расчувствовался и жал руки всем встречным, поздравляя их с победой нашей страны в сегодняшнем футболе и выходе в полуфинал... Это нормально, ведь это лучше, чем ходить строем под портретами вождей или собираться в группы и идти мочить инородцев».

Конечно, ещё совсем не ясно, куда всё это пойдёт. И что там будет с Пушкиным и с нами, его читателями. Как неясно, чем закончится этот чемпионат. Но молодая кровь стучит в стенки аорты веселее. И это явно так.

К примеру, юным Никите Белоголовцеву и девушке Александре в молодёжном ток-шоу «Только ночью» на ТВЦ многого недостаёт, если поставить их рядом с Владимиром Соловьёвым и его «К барьеру!» на НТВ. Но и Соловьёву уже не стать таким, как они. Девушка глупа и криклива, Никита – умница, но оба они лишены того хитроумного цинизма, который стал пожизненным амплуа Соловьёва. Они неконформны. И это не просто прикид.

Последняя соловьёвская передача была особенно характерной. Конечно, чистка в правящей партии – это волнующий некоторых сюжет. Трепещет сердечко. Особенно – у партийных функционеров, не всякий из которых может рассчитывать на гарантированное сохранение привилегированного (что скрывать?) статуса. Но адресовать этот сюжет всей стране как главную проблему недели... Увольте. В этом ощущается уже какой-то явный дефект профессионального сознания, давно лишённого связи с нуждами и заботами зрителей.

В итоге и вся передача напоминала несерьёзные, петушиные бои. Гламурные каплуны горячились так, будто пророчествовали о пролетарской революции. А всего-то – вопрос о хлебной должности тёти Зины и дяди Вани! Чудилось, что каждый лукаво подмигивает: ребят, мы ж не взаправду, мы понарошку. «Хочу быть дояркой!» – восклицал Соловьёв, почему-то уповая на то, что таковая профессия не позволит вычистить её из ЕдРа. Почему так и много ли в ЕдРе доярок и пастухов, мы, впрочем, не узнали.

Давно замечено, что когда лейттема уныла и фиктивна, в ток-шоу особенно хороши оговорки и случайные реплики. Вот спрашивают у депутата Хинштейна: «А что, в Думе мало недостойных, которых тоже неплохо б вычистить?» И тот отвечает с мудростью политического каплуна: «Скажу немало, будет странно. Скажу мало, вы не поверите»... Или другой депутат, Макаров, в былые времена известный адвокат, разгорячась, в ответ на обвинения Хинштейна в нелегальном владении бизнесом бросает: «Лучше зарабатывать на адвокатуре, чем на спецслужбах!»...

Нет, уж лучше смотреть «Только ночью», где на этой неделе в 101-й раз поспорили о том, нужен ли стране суд присяжных. Сам вопрос не нов, но люди наши выбирают суд присяжных часто только тогда, когда сами оказываются подсудимыми. А в другое время, где-нибудь на кухне, они будут ворчать на оправдательные приговоры злодеям и преступникам. Чтобы ликвидировать это двоемыслие, его надо обнажить, развести две позиции на полюса, сформулировать аргументы. И здесь за счёт квалификации экспертов и азарта ведущих это удаётся. Да и аудитория этой передачи, которая собирается в свободном формате в одном из клубов города, гораздо более вменяема, чем случайная массовка наших обычных ток-шоу (программа записей – в сообществе night_only)... И разговор о жизни в целом кажется честнее и прямее. И как минимум вы можете увидеть тут же неплохой концерт после записи шоу. В качестве бонуса. Диссидентствующего Шевчука, конечно, попеть не позовут. Но и «Ногу свело» – это не такой уж отстой.