Пикник в саркофаге

Как вы думаете, где, по современным сведениям, с особой силой аукнулись события 1986 года, когда страна СССР готовилась к майским праздникам, и никому ничего не говорили об уже происшедших на Украине событиях? Не поверите – на острове Корсика, о котором воскресным утром, уже после знаменательного 26­го, рассказали по каналу ЕuroNews. Тамошние жители сегодня сетуют на свою, двадцатилетней давности неосведомленность, а комментаторы жалобно повествуют о том, что животные ели траву, впитавшую радиоактивные осадки, люди пили вредное для здоровья молоко, в результате чего сегодня в этом регионе втрое выше заболеваемость раком щитовидной железы, чем в других, соседних. Бедная Корсика!.. Тогда, сразу после апреля 1986­го, разрушенные останки энергоблока, излучавшего радиацию, зафиксированную и впервые названную таковой вплоть до Швеции, не говоря уже о русских городах – Белгороде или Брянске, – упаковали в саркофаг. Ах, если бы степень проч­ности и недоступности этого почти декоративного сооружения была подобна египетским! Но нет, сегодня «оттуда» продолжает идти излучение, а местность вокруг продолжают именовать Зоной.

Казалось бы, от этого слова в его политическом значении мы уже стали отвыкать, сконцентрировавшись на уголовно­процессуальном (как раз сейчас в глубоко ночное время, дабы не шокировать публику – будто других шокирующих, причем документальных, программ не показывают! – идет фильм именно с таким названием – «Зона»). А в самом Чернобыле и по соседству с ним все еще живут люди, как на украинской территории, так и на российской.

Двадцать лет назад после Чернобыля все вдруг вспомнили страшное прозрение братьев Стругацких – «Пикник на обочине», на основе которого к тому времени был снят еще более страшный фильм Тарковского «Сталкер». Однако на обочине – в зоне – оказался не только опыт строительства на тектоническом разломе атомной электростанции, о чем и сегодня говорят как о скандальном, но не точно проверенном факте. На обочине оказались многие трагические истории, природные катаклизмы, человеческие катастрофы, становящиеся не более чем информационными поводами для беглого и почти всегда неточного сюжета в теленовостях.

Между прочим, того же 26 апреля, только не 20, а 40 лет назад произошла в другой советской республике – Узбекистане – тоже жуткая история. Так называемое «ташкентское землетрясение». Его первые толчки, опять­таки на рассвете, показались жителям миллионного города началом атомной войны, с грохотом, заревом и рушащимися домами. Но, как потом рядом с запретным Чернобылем выстроили чистенький городок Славутич и – вперед к победе мирного атома! – так разрушенный Ташкент восстановили дружными усилиями всей страны, там появились трогательно изукрашенные национальными узорами торцы домов, литовские и молдав­ские кварталы... Потом там, в сейсмоопасной зоне, заложили и пустили метро, стали строить высотки... А потом за политическими потрясениями и развалом страны и вовсе отступила на задний план опасность развала земной породы.

Колокол, ежегодно отмечающий минуты памяти о жерт­вах ядерной бомбардировки в Японии, обычно звонит в прямом смысле на весь мир. По Чернобылю 1986 года, по его строителям, работникам, ликвидаторам послед­ствий аварии, как и по психологически надломленным (а о физических травмах мы так до сих пор правды и не знаем) жертвам землетрясения 1966 года, колокол давно звонит совсем тихо.

Та самая российская Дума, которая пышно праздновала на прошедшей неделе свое столетие, последовательно отменяет минимальные льготы, которыми пользовались в нашей стране жертвы Чернобыля. Нынешние телевизионные поиски скандальной ситуации и эффектного материала выводят на всеобщее обозрение то покончившего с собой академика (фильм, между прочим, не новый, он просто был повторен по Первому каналу), то позорно­жалкий вид людей и их жилищ на территории Зоны... Однако то же телевидение по всем каналам гонит трогательные кадры единения Президента России с научной общественностью, продавившей­таки в Томске решение о перемещении нефтяной магистрали в сторону от заповедного озера Байкал.

И вот уже вместо тревожного колокола звонит совсем другой – колокольчик­побрякушка, сопутствующий мнимым праздникам и домашним радостям. Помимо одной такой мнимой радости – юбилея то и дело бесславно исчезавшей с политической арены Думы, – был и еще один «звонкий» повод. Вечный претендент на президентское кресло (а почему нет? – ведь бывают вечные студенты, и это воспринимается даже как своего рода культурная ценность) и вечный «понарошку» скандалист Жириновский праздновал свое шестидесятилетие.

В очередной раз признаю: телевидение не виновато в том, что оно показывает. Оно лишь поневоле отражает те процессы, которые происходят в самой жизни, а поскольку политическая жизнь России без Жириновского кому­то (честно скажу, не мне) кажется прес­ной и скучной, его показывают по всем каналам, во всех ракурсах и по всем возможным, а главное невозможным поводам. Самое же замечательное, что произошло с телевидением и его героем Жириновским на прошедшей неделе, – это то, что все сюжеты о нем и его празднике были невероятно скучными.

Ну не умеют у нас весело лгать и убедительно прикидываться. А уж если некий политик решил отпраздновать свой день рождения, совместив его с партийным съездом, на территории Кремля, в главном его дворце, то на этого политика механически переносится ощущение торжественности, державной значимости, гражданского величия самой страны, где он это соизволил празд­новать. В результате торжественные колокола, предназначенные юбиляру, превращаются в побрякушки, а запись трансляции «торжественного заседания» ничем не отличается от телевизионной картинки, которая могла бы появиться те же самые двадцать лет назад, что и кадры чернобыльской катастрофы.

Только перед нами катастрофа не экологическая, не социально­экономическая, а нравственная и политическая, ибо телевидение зафиксировало данность: любой житель страны может превратить важнейшие покои государства в место для проведения пикника по поводу своего дня рождения. Таким образом, обочиной становится центральное место столицы, а ужасавшая когда­то метафора «пикника» то ли на обочине, то ли в саркофаге разрастается до масштабов не планеты, что радует, но всего нашего современного государства, что оскорбляет.