Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, суббота, 10 апреля 2004
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/3/48829/
рубрика: Культура
Автор: Юлиан НАДЕЖДИН.
Тишину уютного кафе ярославского кинотеатра «Премьер» нарушил зычный баритон командира кавалерийского отряда Рахимова из фильма «Белое солнце пустыни»: «Товарищи женщины! Не бойтесь Черного Абдуллы. Теперь у вас есть новый хозяин. Вы поступаете в распоряжение товарища Сухова. Он будет заботиться о вас. Он хороший человек!».
Исполнителя роли Рахимова, народного артиста России Мусу Дудаева на эту пламенную речь, грешен, я подбил. Удивительнее всего то, что сорок лет спустя после выхода в прокат «Белого солнца пустыни» актер не забыл текст своей первой экранной роли. А в Ярославль он приехал как гость первого межрегионального национального фестиваля кино. Вдохновившись, Муса от души повспоминал съемки первого советского вестерна. Режиссер Владимир Мотыль, оказывается, задумал так, что свое обращение к «товарищам женщинам» из гарема Абдуллы командир Рахимов произносит, подняв своего коня «свечкой». А оператор должен был снимать его лицо через лошадиные уши. Дрессированный скакун охотно поднимался, говоря поцирковому, на оф, но устоять нужное время даже он бы не мог. Актер и режиссер выбились из сил: жара в степях под Каспийском была тогда под полсотни градусов. В тени под тентом раздетые до плавок артисты Кахи Кавсадзе и Анатолий Кузнецов, дожидаясь своих выходов, резались в карты. Горячему и нетерпеливому Кахи все это порядком надоело, и он вполне добродушно вспылил: дескать, какой же ты Муса, кавказец, если коня на задних ногах удержать не умеешь. «А ты садись сам и удержи», – вполне мирно предложил Рахимов. Взмыленный конь не захотел слушаться и Черного Абдуллу. В мгновение ока тот оказался на песке. «Это не конь, а какойто дуреньверблюд!» – виновато отряхиваясь, пробовал отшутиться Кахи. Выход из положения нашел режиссер Мотыль. Раз не можете усмирить лошадь, сказал он, то пусть Рахимов сядет верхом на плечи моему помощнику. Так и сделали. Такой коняга оказался куда податливей, и съемки двинулись дальше. Рассказывал Муса Дудаев на чистом русском языке, без малейших признаков акцента. Вот что значит хорошая актерская школа. Мастерство в их чеченоингушской студии при Ленинградском институте театра, музыки и кино вел любимец Товстоногова Владислав Стржельчик. Ну а в друзьяхприятелях и в студенческие годы, и много позже были у Мусы в основном русские актеры, например Николай Олялин. Почти сорок лет спустя после съемок у Мотыля «красный конник Рахимов» раскрыл такой секрет роли: текст дублировал ктото из тех зарегистрированных на московской актерской бирже умельцев, кого в театральной среде называли «снайперами» – за умение копировать движение губ исполнителя и точно попадать в речевые паузы. А вообще серьезное отношение к языку и словесности Мусе, как он сам считает, передалось от отца, первого поэта Чечни Абди Дудаева. Отца Муса даже не видел: в застенках НКВД расстреляли его за два месяца до рождения сына. Но факт остается фактом: сын поэта, став взрослым, перевел для Грозненского драматического театра с русского на чеченский язык около двух десятков пьес, в том числе и «Маленькие трагедии» Пушкина. Гость оставляет автограф – «Рад знакомству!» – на своей первой книге автобиографической прозы на русском языке. А чтобы сразу стало понятно, о чем книжка под названием «Встать, звереныш!», открывает одну из ее первых страниц. ...В феврале 44го года шел снег с дождем. В их дом в селе Ведено въехал всадник, и конь своей головой открыл дверь в комнату. Там лежала парализованная мама, рядом с ней сидел шестилетний Муса. Всадник кружил на коне по комнате и кричал: «Собираться! Собираться!» То было самое первое слово, какое Муса узнал на русском языке. Так начиналась его сознательная жизнь – в те дни, когда за неделю был выслан в ссылку целый народ... Сейчас Муса Дудаев живет в Москве, но не снимался давненько. Объяснил он себе это так: режиссеры не хотят возможных эксцессов, когда какомунибудь подвыпившему лицедею вздумается с ним, чеченцем, выяснять отношения. А вот от ярославского кинофестиваля у гостя впечатления самые наилучшие: обстановка на встречах такая дружеская, что за ярославских чеченцев и ингушей он вполне спокоен. Под конец беседы Муса Дудаев снова возвратился памятью к временам съемок «Белого солнца пустыни». Двадцатилетний Муса был тогда по уши влюблен, мучился в разлуке. Спасал душу стихами. Одно из них прочитал нам в память о фильме: «Как расстаться с тобой, подскажи, если солнца восход твое имя несет, завернув его в алое пламя. Как расстаться с тобой, подскажи...»