Театр одного фотографа

Сам Петр не только ничего такого не опровергает, но и непрочь поддакнуть – встречал первых зрителей прикольным самоотчетом. За год, прошедший после его первой персональной выставки в ЯХМ, он без отрыва от педагогики умудрился, «нелегально» перейдя через польскую границу, добраться до Стамбула и Барселоны». А еще «въехать на своей машине в зад соседской «Ауди», «увидеть живого БГ» и «сменить несколько причесок».

«Рожки» всюду торчат и на его снимках. На выставке можно улыбнуться груст­ной шутке Ловыгина на тему «Не сотвори себе кумира». Назвал снимок газетной строкой «В головах юношей живет Такеши Китано». Черты лица знаменитого японского режиссера, лицедея и писателя, мы видим, роковым образом проросли на лицах его фанатов. Кто­то на выс­тавке не откажет себе в удовольствии не спеша проследить сгорание снятого, как в анимации, покадрово, портрета персоны, никакого отношения не имеющей к жизнелюбцу Такеши – носителя косой челки, исторического деятеля по кличке Бесноватый.

Персонажи самой длинной лирической серии Петра Ловыгина – «Двое». Они целуются в заводском цехе, валяют дурака, гоняясь друг за другом между библиотечными полками. Испытывают храбрость, рука в руке разбегаясь по наклонной плите у самой воды на Волжской набережной...

Ловыгин любит уличный «экшн». Но все же серии его снимков, поданных на вертикальных «раскадровках», – нет, не документальное кино и вряд ли – жизнь, застигнутая врас­плох. Сам он о тайностях «кухни» слегка проговаривается в распечатанном вместо выставочных этикеток интернет­дневнике: «Я разыскиваю для съемок простую советскую кровать, аккордеон, два стула с высокими спинками, двойной велосипед, бубен». Вот сколько антуража требуется этому лукавому лицедею с камерой в руках.

Бубна мы в этом его театре одного фотографа не узрели. А зачем Ловыгину, например, стул, становится понятно по одной из уличных сцен, снятых в стиле театра абсурда. Город, белый день, люди кругом. Сидит посредине тротуара у всех на ходу человек на стуле, журнальчик читает.