Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, среда, 27 апреля 2011
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/3/55923/
рубрика: Культура
Дорогие читатели! Перед вами только часть произведений, составивших объёмный сборник поэзии и прозы участ-ников пятого открытого городского литературного конкурса «Серебряная даль». Благодаря поддержке управления по молодёжной политике мэрии областного центра этот ежегодный конкурс вот уже несколько лет проводят совместными усилиями Молодёжный совет города Ярославля и молодёжное литобъединение при областном отделении Союза писателей России.
В скором времени «грядёт» презентация книги, а с 12 апреля «закрутился» шестой виток литературного соревнования – «Серебряная даль» 2011 года!
Дарья КОЖАНОВА.
* * *
Чрезвычайное происшествие:
Друг в приступе сумасшествия.
– Влюблён, – говорит, – романам
на зависть
И не знаю, что делать, терзаюсь.
– А сильно? – Как мальчик! –
Так ты же не дядя!
– Да это метафора! – В кого хоть?
– В тебя!
Дарья ГУРЬЕВА.
* * *
Есть кони равнинные,
А есть особые – горные.
Со статью былинною,
Упрямые, сильные, гордые.
С большим одолжением
Терпят тебя в седле.
Но нет движения
Надёжнее на земле.
Ольга РОГОЗИНА.
* * *
Чётки. Ахматова Анна –
Согретая для небес.
Многое кажется странным:
На шее висящий крест,
С горя разорванный сборник
И прерванный чудом сон.
Чувства к ответу не склонны –
Они говорят о том,
Что нам писала Марина:
«Бессонница, друг мой!» Прочь,
Мысли! Луны половина
Мою заслонила ночь.
Денис КОРАБЛЁВ.
ВСТРЕЧА
Фонарный столб, асфальт,
Промокший силуэт.
Что вынуждает ждать
Тебя, которой нет?
Блеск капель, дождь
И острый ветра нож,
Да по ушам. И дрожь:
А вдруг ты не придёшь?
Слеза, унылый взгляд…
То ветер или грусть?
Движение, мыслей град:
«Дождусь! Дождусь! Дождусь!»
…Минорный тихий альт,
Звонок: «Я не приду».
Фонарный столб, асфальт…
– Да я другую жду!
Александра КАЛИНИНА.
Я КАИНОМ ВИСНУ НА ШЕЕ У БРУТА
Я Каином висну на шее у Брута.
И кто кого переподлит?
Ещё одна жизнь обратится в минуту.
Мы так безобидны на вид…
Мы прячем клыки, чтоб приблизиться
к шее,
Чтоб кровью насытить сердца.
Но если, мой Брут, ты хоть каплю
подлее…
Умнее… иди до конца.
Мне хочется жить, предавать,
стервы в моде!
Я Каин для сотен миров.
Но ты меня брутишь
при всякой погоде,
Забрутить до смерти готов!
Я – Каин, раскаянье мне неизвестно
В наш чёрствый, бесчувственный
век.
Предай же меня безупречно,
прелестно!
Мой Брут, мой почти человек!
Я Каином висну на шее у Брута.
Я, дура, в него влюблена.
На наше прощанье осталась минута…
И глупая фраза одна:
«Мой Брут, я тебе не нужна???»
Анастасия ОРЛОВА.
ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ МАЛЬЧИШКИНОЙ ВАРЕЖКИ
Весь день на морозе
рука меня грела,
И я укрывала её,
Как умела.
Потом подружилась
с хорошей перчаткой,
За пальчик её подержала украдкой.
Я крепко пожала четыре руки.
Я трогала снег!
Я играла в снежки!
А как снегоходом я лихо рулила!
Пусть снегом залипла и чуть
не простыла,
Хорош был денёк!
Обниму батарею,
Все старые ниточки за ночь прогрею.
На вязаном сердце тепло и легко,
И, кажется, так до весны далеко!
Любовь АФОНИЧЕВА (СЕРИКОВА)
Есть комнаты, которые подставляют тебе подножку. А есть те, которые обнимают и даже скрипят колыбельно. Вот как раз к таким принадлежит скромный кабинет, лелеющий в своих стенах незнакомца с тонкими, чуть асимметричными чертами лица. Незнакомца не только потому, что мы в первый раз его видим. Кажется, что к нему вообще невозможно приблизиться на расстояние знакомства. А ещё кажется, что он – квинтэссенция уюта. Наверное, это из-за того, что он закутан в плед, а его ноги покоятся в мягких тапочках.
Итак, уютный и незнакомый, он сидит за столом и пишет что-то в толстой тетради, похожей на книгу.
В дверь без стука и предупреждения влетает девушка в плаще и хипповом голов-ном платке. Пламенная кометоподобность неплохо заменяет ей красоту.
– Опять за свой учёт засел, – раздражённо говорит она. – А я знаешь что… – она встаёт прямо перед ним, рывком стягивает с головы платок. – А я всю свою красу – чик, и аушки, обстригла. И покрасилась.
Под платком оказывается ярко-рыжий ёжик. Мужчина отрывается от своих записей, чтобы взглянуть на неё, и бархатным басом отвечает:
– I love you, my darling.
– Да-а-а? – издевательски тянет девушка. – Ой ли? А знаешь, лапа моя, что вот на эти тряпочки я потратила две трети твоей зарплаты?
Она распахивает плащ, под которым бельё авторской работы. Мужчина снова скользит по ней взглядом и повторяет:
– I love you, my darling.
– Darling, darling, darling! – яростно повторяет полуодетая нимфа, кружа по кабинету от книжного шкафа к иконам в красном углу и обратно. Тянется к образам, но сразу же отдёргивает руку. Замечает бутылку с ягодным ликёром.
– А это у нас что, лапа моя? Синячим втихомолку?
Она видит, что бутылка запечатана, и тут же выдвигает другую версию:
– Или ты тут презентики прячешь? Для кого ликёрчик приготовил? Будем считать, что для меня. И знаешь, я уже решила, как им распорядиться.
Прелестница наклоняется к уху мужчины и вкусно произносит:
– Бумс!
Потом поднимает бутылку повыше и отпускает.
Бутылка падает на пол, но не разбивается. Девушка зло пинает её кончиком туфли.
– Ч… Бог с тобой.
Ликёр катится в угол.
– Что скажешь, лапа? – вызывающе обращается она к мужчине.
– I love you, my darling, – повторяет он мягко и устало.
С той же усталостью она садится на пол к его ногам, гладит его меховые тапочки то по шерсти, то против шерсти. Вдруг кривенько улыбается.
– А я ещё кой-что прикупила. Я уже полгода в завязке. Ну и хва… чай, воздержание не халва. Как думаешь… муж мой?
Она достаёт из кармана плаща коробочку с тоненькими сигариллами и зажигал-ку. Закуривает, выпускает дым наверх, в лицо мужу.
Его асимметричные брови хмурятся, между ними ложится складка. Не отрывая взгляда от бумаг, он отстраняет дым узкой ладонью, и дым покорно тянется к форточке. Тихо, но жёстко он говорит:
– Get out… my darling.
Лицо девушки мгновенно светлеет. Она стягивает с его ноги тапку и тушит сигарету об её подошву. Потом поднимается, целует мужа в опущенный уголок губ и сообщает ему серьёзно:
– Значит, всё-таки любишь. «Запрещено, – говорил, – ругаться. Губы, – говорил, – не разомкнутся. Язык, – говорил, – ляжет вяленым угрём». И всё-таки… Значит, любишь! Ладно, пиши свои великие откровения: дядя Петя осквернил уста бранью и употребил имя Божье всуе. А Леночка накормила своим завтраком бездомную собаку по дороге в школу. Кстати, лапа, это не помешает ей через несколько лет сделать аборт. А даже и не один.
Складка между бровями мужчины не желает исчезать. Тогда девушка протягивает руку и пытается разгладить её пальцем.
– Я пойду… ладно. А ты приходи, как устанешь. Я больше не буду, – покаянно улыбается она и выходит.
Мужчина продолжает писать. С его плеча сползает плед, и показывается кусочек белого крыла.