Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, среда, 24 ноября 2004
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/4/47082/
рубрика: Спорт
Центральный нападающий первого звена – в хоккее человек особенный. Роль его можно сравнить с ролью знаменосца в олимпийских сборных: кто бы там, за спиной, ни шел, от знаменосца ждут только победы. На этой позиции одного мастерства маловато. И характера мало (особенно для «Локомотива», из которого отчисляют игроков с таким характером, что никому мало не покажется). Тут нужна личность. Игрок, сочетающий мастерство с качествами лидера (регулярно, заметим, отражающимися в протоколах).
Еще со времени предсезонной подготовки Игорь Королев соответ-ствовал со стопроцентной точностью всем перечисленным условиям. Что же до статистики, то она до поры до времени не радовала – Игорю при всей его полезности и эффективности никак не удавалось забить. Однако мастерство – как шило. Его в мешке не утаишь. Сегодня центральный нападающий первой тройки редко уходит с площадки без заброшенной шайбы, а уж по умению ассистировать партнерам по тройке нападения и помогать защитникам ему вообще нет равных. – Игорь, что стало решающим фактором твоего выбора вида спорта? – Я родом из Зеленограда, из Подмосковья. Когда был мальчишкой, мы играли на любом участке земли, на котором можно было залить лед. Конечно, вокруг этих мест ходили дет-ские тренеры и присматривали, кого бы можно было испытать в реальных хоккейных условиях. Так меня нашел мой первый тренер Николай Федорович Новожилов. – Как к этому выбору отнеслись родители и вообще окружающие? – Родители не возражали. – Даже после того, как начались неизбежные в хоккее синяки и шишки? – Даже после того. В советское время и в провинции (даже неподалеку от Москвы) выбора особого не было: заниматься хоккеем в клубной ДЮСШ было не только престижно, но и уберегало от многочисленного негатива, которого и тогда хватало. – В таком случае ощущаешь ли ты себя хранителем принципов советского хоккея? – Вряд ли. Мы все же живем здесь и теперь. И здесь же играем. А с советских времен прошло уже пятнадцать лет. К тому же я в довольно молодом возрасте уехал в НХЛ, и стать по-настоящему мастером именно советской хоккейной школы мне не довелось... – Тем не менее каждый мальчишка в те времена хотел равняться на того хоккеиста, имя которого знала вся страна. Кто из старшего поколения советских игроков оказал на тебя наибольшее влияние в профессиональном становлении? – Мальцев, разумеется. – А чем? – Я же изначально тренировался в динамовской системе, а Мальцев был живой легендой динамовского клуба. И к тому же он очень здорово играл как раз против североамериканцев, а тогда этим встречам придавали очень большое значение. То есть буквально вся страна не ложилась спать, пока не закончится игра. – Мог ли хоккеист вашего поколения стать достаточно крепким профессионалом, не оказавшись в относительно молодом возрасте за океаном? – Конечно. Нельзя считать, что хоккей тогда был только в Америке. Россия сохранила и детских тренеров, и приличный чемпионат. К тому же есть еще и европейский хоккей, который все это время тоже развивался и прогрессировал. И, естественно, прогрессировали спортсмены, которые здесь играли. – Девяностые годы прошли для экс-советского хоккея в режиме one way ticket – билет в один конец. Двухтысячные ознаменовались непрерывным движением игроков через океан туда и обратно. Подравнялись суммы контрактов или дей-ствительно класс игры в Европе и России стал соответствовать классу игры в НХЛ? – Да и то, и другое. И есть еще одна сторона, о которой мало кто задумывается: если бы в свое время столько хоккеистов не уехало в НХЛ, кто бы сейчас возвращался? То есть были люди, которые уезжали навсегда (и знали об этом), а были те, кто ехал заработать денег, подучиться хоккею, познакомиться с другой страной, в конце концов. И естественно, что у многих из них в определенный момент возникло желание показать на родине то, чему удалось научиться вне ее. Я больше скажу: иногда возвращаются те, кто первоначально на это меньше всего рассчитывал. Конечно, здесь играет роль и то, что в России играют не хуже, да и платить стали достойно. – На встрече с болельщиками именно твой талант переводчика, который тут же затмился талантом шоумена, стал одним из факторов, превративших эту встречу в праздник. Талант шоумена – врожденный или приобретенный дар? – Хоккеист обязан уметь приспосабливаться к ситуации. А там на встрече с болельщиками все само собой получилось. Меня попросили переводить, но я же не переводчик... И для того, чтобы все это дело не превратилось в совсем уж унылый «вечер вопросов и ответов», мне пришлось часть внимания переключить на себя. Я думаю, что всякий человек способен к импровизации. По крайней мере всякий хоккеист. – Элементы шоу ты периодически демонстрируешь и в игре. Есть ли в этом какое-то влияние самого знаменитого динамовца россий-ского и советского хоккея Александ-ра Мальцева? – Ну, по крайней мере я стараюсь, чтобы импровизация не становилась самоцелью. Чтобы после моих действий партнерам было максимально удобно обрабатывать шайбу, продолжать взаимодействия... А что до Мальцева, то я в подробностях его игру не помню – все же столько лет прошло. Единственное, в чем я твердо уверен, так это в том, что из любого положения на площадке можно выкрутиться. Если действовать на грани разумного риска. Из этого получается шоу? Да и ради бога, особенно когда зрителям нравится. – Часто бывает так, что балагур в жизни является самым большим молчуном в раздевалке. И наоборот, человек, вроде бы внешне невозмутимый, иногда такое отмочит, что все лежат. Ты к какому разряду принадлежишь? – Я не балагур. Ну, естественно, могу что-нибудь веселое сказать. Только вот это – «в раздевалке все лежат»... По-моему, здесь есть небольшое преувеличение. Потому что если одному человеку шутка кажется смешной, то вовсе не факт, что она покажется смешной другому. – Чем, по-твоему, эффективнее заряжать партнеров на борьбу: пламенными призывами или удачной шуткой? – Тут все от человека зависит. Кому-то нужно расслабиться перед игрой, кого-то, наоборот, нужно так «грузить», чтобы он дальше борта ничего не видел. Кто-то вообще предпочитает перед игрой молчать и ни на что не реагировать – с таким лучше стараться не перемолвиться лишним словом. – Эти слова по своему смыслу могут принадлежать скорее тренеру, причем тренеру главному. Ты такой вариант продолжения карьеры для себя предусматриваешь? – Вот уж кем никогда себя не представлял, так это тренером. Хотя зарекаться нельзя – диплом-то у меня физкультурно-педагогический. – «Локомотив» давно декларирует главной своей задачей наигрывание и развитие собственной молодежи. Ты опять-таки довольно комично отреагировал на это «известие», когда оно прозвучало на встрече с болельщиками. А в действительности ущемлены ли в чем-нибудь ветераны? Ходят слухи, что в «Локомотиве» такие нагрузки, которые и не всякому молодому под силу. – Нет, это неправда. Наоборот, в «Локомотиве» вдумчивый и взвешенный подход именно к физической и атлетической подготовке. Будь это не так, наше самое возрастное звено к середине чемпионата не увеличивало бы, а снижало результативность. Хотя я знаю, что в России есть команды, где тяжело играть «пожилым» хоккеистам – нагрузки запредельные. – То есть на нестандартные ходы и непредсказуемые импровизации сил у тебя еще хватит? – Я думаю, что и меня, и моих товарищей по команде, и болельщиков в «Арене» гораздо больше порадуют заброшенные шайбы и одержанные победы. Как именно шайбы будут заброшены, а победы одержаны – тоже важный вопрос, но... второй. Профессиональный хоккей – это, конечно же, и шоу в том числе. И тем не менее это спорт, а не цирк. //Беседовал Анатолий КОНОНЕЦ.