Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, вторник, 26 июля 2005
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/4/50472/
рубрика: Спорт
Автор: Лариса НИКОЛАЕВА.
В воскресенье в Переславле-Залесском завершился четвертый фестиваль воздухоплавания на тепловых аэростатах. Двадцать команд из России, Украины и Великобритании участвовали в ярком и необычном шоу.
Как заметила одна из любительниц этого экстремального спорта (или,что гораздо точнее, удовольствия), зимой холодно только тем, у кого нет теплых воспоминаний о лете. «Теплые воспоминания» – это как раз о полетах. Если Великие Луки давным-давно стали признанным центром российского спортивного воздухоплавания, то Переславль-Залесский скоро станет центром воздухоплавания любительского, туристического, если хотите. Как сказал директор нынешнего праздника москвич Валерий Латыпов, для этого в Переславле есть все: возможности, желание, настроение. Да, как бы ни старался закон всемирного тяготения пригнуть нас к земле, притяжение неба все-таки сильнее. На фестивале ввысь поднимались каждое утро и вечер. Кому-то, наверное, хотелось пощекотать нервы, кто-то пытался пересилить свой страх перед высотой, а для большинства пилотов воздухоплавание – возможность жить ярче и делать яркой жизнь других. В отличие от спортивных соревнований, где многие выкрутасы пилотам запрещены, во время фиест – так называют зрелищные полеты – можно и «похулиганить». Скажем, пилот из Альметьевска (Татар-стан) Анатолий Щугорев, с коман-дой которого мне довелось почти час жить в небе, то взмывал вверх, то летел, задевая макушки деревьев. А заприметив речку, продемонстрировал фигуру высшего пилотажа: касаясь корзиной поверхности воды, проплыл по зеркальной глади, как парусник. Первый полет просто завораживает. А вот интересно ли пилотам вновь и вновь подниматься ввысь? Валерий Латыпов, например, налетал уже более 600 часов! Но утверждает, что ему по-прежнему интересно в небе. – Каждый новый полет – новые ощущения, новое понимание возможностей воздухоплавания, а главное, фестивали – это новые встречи и новые знакомства, – говорит Валерий Георгиевич. – А вам, опытному пилоту, бывает страшно? – Конечно, я же нормальный человек. Всякое в полете случалось. – А что всякое? Расска-жите. – Нет. Не буду говорить перед стартом. (Почему – мне стало ясно чуть позже. – Авт.) Среди пилотов есть и женщины. Хотя подготовить аэростат к полету нелегко: нужно «упаковать» корзину четырьмя газовыми баллонами и тяжелыми горелками. Да и сам шарик весит ого-го! А ведь после приземлений бывает, что весь скарб надо вытягивать из воды. Но Татьяна Мильяненко, пилот из Москвы, ради полетов готова преодолевать все тяготы. – Наверное, с рождения я решила, что буду где-то в небе обитать, – говорит она. – Сначала была гимнастика, с 15 лет – занятия в аэроклубе, парашютный спорт. А когда стало возрождаться воздухоплавание в России, начала летать. – А есть отличия между полетом на воздушном шаре и прыжком с парашютом? – Конечно! С парашютом падаешь, ощущая скорость, движение, а на шаре плывешь вместе с воздушными потоками. И плыть можно долго, регулируя высоту с помощью горелки. А парашютный прыжок минуты три длится, хотя он тоже чудесен. Свободное падение ни с чем не сравнить. Так что свои прелести есть и там, и там. – У вас нет ощущения, что каждый раз происходит одно и то же? – Ну что вы! Атмосфера никогда не бывает постоянной, воздушные потоки не запрограммируешь, их нужно чув-ствовать. Поэтому полет невозможно от начала до конца запланировать. Он сродни творчеству. Как оказалось, полет дейст-вительно не предугадаешь. Вначале мы почти не ощущали ветра и еле-еле ползли, любуясь окружающими красотами. Но вот спустя минут сорок шар вдруг резко набрал скорость, можно сказать, мы понеслись как ошпаренные. А пора было заходить на посадку. Анатолий Щугорев приказал всем держаться, не отрывая рук от веревок, закрепленных в корзине. Но держись не держись – шарахает из стороны в сторону сильнее, чем на самой разбитой автотрассе. И почему корзины не снабжают подушками безопасности? На худой конец, выдавали бы каски перед полетом, что ли. Как ни уворачивайся от ударов, после приземления остается только синяки пересчитывать и морщиться, как в детстве, когда зеленкой мажут ободранные коленки. Но синяки-царапины – ладно. У одной из девчонок нашего экипажа, выпавшей сразу после приземления из корзины, так болит шея, что приходится сдать ее на осмотр эскулапам. – Шарики-фонарики... Экстремалы чокнутые! – ворчит медсестра, предварительно скомандовав переложить девушку на носилки. А я почему-то вспоминаю, как во время полета Анатолий Николаевич сказал: – ЖИТЬ не надо бояться.