Леонид Собинов: сцена и вся жизнь

– По своей сути это будет семейная сага Собиновых. В музее за годы формирования коллекции сложился прекрасный фонд, в нём много фотоматериалов, и всё самое интересное будет опубликовано в этом каталоге. Главное его достоинство – все снимки атрибутированы, то есть назван год съёмки, фамилии людей, изображённых на них вместе с Леонидом Витальевичем, краткая информация о них – кем доводились Собинову, чем занимались в жизни. Это очень кропотливый труд, который взяли на себя Альбина Викторовна Чикирева и Наталья Витальевна Панфилова. Каталог будет состоять из глав: «Портреты Собинова», «Сценические образы Собинова», «Семейный ковчег», «Юбилеи», «Кончина и похороны Собинова». Впервые мы свели множество источников – сведения из книг, публикаций, статей. Большая часть этих материалов была малодоступна для читателя.

– Мне казалось, что я знаю о Собинове почти всё. Но, работая над каталогом, я поняла, что когда ставится какая-то задача и ты начинаешь над ней работать, открывается много того, мимо чего раньше проходил, не замечая, не концентрируя внимание на каких-то деталях. Словно заново изучая жизнь Леонида Витальевича, я пришла к выводу, что для великого артиста все обстоятель­ства его судьбы, всё, что он переживает, идёт в творческую копилку, и любая роль – это квинтэссенция его жизненного опыта. Только тогда, когда за ролью есть опыт души, у зрителя, сидящего в зале, выступают слёзы сопереживания. Как у Ахматовой: «О, если б знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…». Всё, что прожито, даже самое страшное, тяжёлое – в эту копилку.

– Я соглашаюсь с теми музыкальными критиками, которые говорили, что теноров много, а Собинов – один. Шаляпин, которого считали соперником Собинова, но который никогда им не был, сказал: «Все его любили, всем он был мил – и студентам, и адвокатуре, и артистам». Мне запомнилась фраза об этом счастливом свойстве человека: «Есть такое редкое обаяние, которое распространяется, как газ – незаметно и повсеместно». Это невозможно выработать в себе, создать – это то, что Бог дал. Природа обаяния Собинова стала мне понятнее после встречи со священником отцом Владимиром. Он изучал судьбу Иоанна Померса, который возглавлял Литовскую православную церковь и был духовником Собинова. Их связь никогда не прерывалась. На имя Собинова отец Владимир постоянно наталкивался в процессе работы, это и привело его в наш музей. Беседовали мы как раз в день смерти Паваротти, и отец Владимир сказал фразу, поразившую меня: «Таких певцов во все времена очень немного. Они поют, и с ними поют ангелы. Через них Господь выражает красоту и гармонию мира».

– Меня поразили воспоминания Козловского о том, как ему однажды пришлось петь за Леонида Витальевича. Собинов пел «Манон», и вдруг ему стало плохо. Он смог только прошептать партнёрше, что ему плохо. Закрыли занавес, Собинов петь больше не мог. Тогда послали за Козловским на дачу, он быстро приехал, надел костюм Собинова и допел. Парик, который ему пришлось надеть, был ещё влажный. Опера закончилась, и на артистов буквально обрушились аплодисменты. Но вместо радости у молодого певца пошёл по коже мороз – он понял, что эти аплодисменты адресованы не ему – зрители прощаются с любимым артистом. После этого приступа Собинов принял решение покинуть сцену.

– Эта коллекция – дело всей жизни Валентина Александровича, его большая любовь. Он всю жизнь собирал эти материалы, начал задолго до того, как появился музей. Он поддерживал отношения с родственниками Собинова, даже с дальними. Какие-то вещи он нам и раньше передавал, а вот теперь принял это трудное для коллекционера решение и начал передавать всё, что собирал десятки лет. В его коллекции 200 фотографий, редкие издания по истории театра, пластинки, газетные вырезки, материалы по генеалогии семьи. Он составил настоящую летопись жизни Леонида Витальевича.

– Я сделала для себя интересный вывод: жизнь человеческая неохватна. Нам кажется – знаем всё, но с каждым годом открываем и открываем что-то новое. И за время работы над каталогом фигура этого великого певца в моих глазах ещё выросла. Как хорошо, что Елена Пасхина сделала скульп­туру Собинова в пропорции 1,2 к его росту. Это очень правильно, потому что он был больше, чем просто человек.