А я в Россию, в детдом хочу

В волонтёры Лиза решила пойти, чтобы убить двух зайцев – поработать и мир посмотреть. Её голубой мечтой был чёрный континент, но в Африку поехать волонтёром оказалось довольно трудно. Желающих из Европы очень много. Тогда непоседливая немка выбрала Краков. Она слышала, что город красивый и студенческая жизнь там кипит, а значит, можно было бы повариться в привычной молодёжной среде. Но в волонтёр­ском агентстве предложили ей поехать в Россию. В детский дом. Познания её на тот момент о России были достаточно банальны: Толстой, Достоевский, морозы и баян. Она тут же согласилась!

ГДЕ ГРАБИТЕЛИ,

ГДЕ МОРОЗЫ?!

Все Лизины друзья её грядущую командировку в Россию восприняли нормально, но лишь «русские» из Казахстана и Украины предостерегали: ты же не знаешь России, не понимаешь, что такое детский дом.

Лизины родители тоже колебались – они родом из восточного Берлина, и отношение к русским до сих пор настороженное.

Но с другой стороны, в школе Лиза дружила с русской девочкой и помнила русское гостеприимство и традиционный русский чай, превращающийся в задушевную беседу. Другой её знакомый «русский», из Казахстана, так страстно играл на баяне, что девушка поняла: так любить музыку может только хорошая нация.

Первые минуты на русской земле юная немка была ошарашена – а где же обещанные тридцатиградусные морозы? Плюс два в ноябре – это было как-то по-европейски. А подруга с Украины снаряжала её, как на Северный полюс, безжалостно выбрасывая из чемодана несерьёзные платьица и лёгкие курточки.

В Ярославле Лизу поразило, насколько мало людей знает пусть даже не немецкий – английский язык, а ещё наличие троллейбусов. Их не то, что в Берлине, во всей Европе нет. Транспорт вообще произвёл на девушку сильное впечатление. Она привыкла ходить по городу, мечтая, и не обращать внимания на окружающую действительность. Уверена, что водители притормозят и пропустят даже на красный свет. Здесь же приходилось находиться в постоянной концентрации, даже переходя дорогу на зелёный сигнал. Очень было непривычно, что в маршрутках об остановке надо кричать водителю, если хочешь выйти. Некоторые иностранцы делать это стеснялись и чуть ли не кругами ездили.

Для Лизы, впрочем, данное обстоятельство проблемой не стало. Она живёт в центре и работает тоже, так что пешком обходится или «первым» троллейбусом. Её знакомые предупреждали, что в русском транспорте с вечной толкотнёй каждый так и норовит тебя обокрасть. Поэтому первое время ездила, постоянно прижимая руки к карманам. Но когда ей раза три русские пассажиры протягивали уроненный сотовый, несколько расслабилась.

ЖИВИ, КАК РУССКИЙ!

Волонтёрская деятельность не предполагает возможность шикарной зарплаты. Лизе платят стипендию в 350 евро, что примерно равно среднеярославским заработкам. Причём на эти деньги немка должна снимать квартиру, ездить, питаться. Негусто, особенно для европейцев, привыкших к совершенно иным доходам.

Квартиру Лиза снимает напополам с русской девушкой, причём однушку. Кстати, многие иностранцы-волонтёры просят именно такой вариант. Потому что и дешевле, и контакт с русскоговорящими соседями плотнее. Быстрее узнаётся язык и культура россиян. Лиза пока в восторге от русской еды. Как и все иностранцы, она очень полюбила борщ. Ещё её восхищают супы. И особенно то, что русские женщины их сами готовят. В Германии, привыкшей к полуфабрикатной кулинарии, такое – редкость.

Правда, в России очень много жирной пищи, и надо очень стараться, чтобы не стать толстой. Лиза пытается сопротивляться сытому искушению, но ярославская сметана уже нашла дорогу к её сердцу.

ЗДРАВСТВУЙ, СЕСТРА!

В детском доме музыкально-художественного воспитания Лиза что-то вроде старшей сестры. Есть учителя, есть воспитатели, а вот взбалмошной старшей сестры, с которой можно и поиграть, и поделиться радостью, у ребят нет. Вот немецкая девушка и стала такой «нянькой». Воспитанникам от пяти до восемнадцати лет. Причём не у каждого из них нет живых родителей. Кого-то бросили, а у кого-то папа с мамой – тут немка классическим русским жестом щёлкает пальцем по горлу.

Лиза хорошо играет на флейте и учит этому малышей. Ещё она неплохо владеет скрипкой и частенько ходит на занятия и помогает педагогу, играя роль «второй скрипки».

Учителя заметили, что детям очень нравится, когда Лиза на занятиях, и учёба проходит веселее, с большим интересом. Поэтому они с удовольствием зовут немку на свои уроки. Так Лиза стала учиться играть на домре и посещать курсы кройки и шитья.

Скажи ей три месяца назад, что она будет готовить борщ и заниматься шитьём, сама бы не поверила.

Воспитанники детского дома поначалу с недоверием косились на иностранку, но потом стали ходить за ней гуськом. Ещё бы – девушка учила их жонглировать и делать из муки специальные мячики. Потом стала обучать аэробике. Лизе выделили кабинетик, и она тут же кинулась в магазин покупать ткань, чтобы сделать его более уютным и комфортным. Как показалось девушке, у детей большой недостаток внутренней силы. У них нет ничего своего. Ни комнаты, ни своих личных, милых сердцу вещей.

Когда ехала в Россию, то полагала, что ей предстоит встреча с замкнутыми и агрессивными детьми, но оказалось, что и в детдоме обычные дети с обычными проблемами.

В Германии у Лизы не было особенного опыта общения с младшими, и ей не с чем было сравнивать. Правда, что всё же бросилось в глаза, – детская депрессивность. Ну, не должны дети так надолго уходить в себя. Причём, по Лизиным ощущениям, утром ребёнок может быть нежным и ласковым, а вечером кидаться с кулаками на весь мир.

ДЕТИ УЧАТСЯ И УЧАТСЯ

То, что немецкая девушка заговорила по-русски за три месяца, – большая заслуга детей. Проводя с ними большую часть времени, Лиза выучила простые слова, немудрёное построение предложений.

– Я могу понимать детей, а они меня, – объясняет она.

И в самом деле, когда учителя не могут понять, что же хочет сказать их новоиспечённая коллега из Германии, то дети с лёгкостью переводят.

В речи Лизы поражает то, что она говорит по-русски с характерной для иностранца дикцией, и вдруг совершенно без акцента с чуть ли не русской интонацией проскакивает «детский дом», «прикольно». Это как раз заслуга её малолетних учителей, которые так часто произносят эти слова, что немка впитала их чистое произношение.

В ответ Лиза решила обучать детей английскому. И придумала делать уроки в форме игры, поскольку дети маленькие и их в школе и без неё знаниями нагружают. На первые уроки записалось аж пять человек. Но сколько будет на самом деле – предсказать невозможно. В детском доме жизнь кипит, бьёт ключом, и постоянно всё меняется.

Детдомовские дети, по мнению Лизы, не все тотально сложные. «Они разные. И я умею найти к ним подход». Да, они рано взрослеют. Им приходится вести борьбу с собой внутри себя, воевать с внешним миром, но они нормальные, даже более нормальные, чем мы о них думаем.

Лизе не хотелось бы, чтобы её считали героем типа Макаренко, который пришёл и перевоспитал детдомовцев. Но какую-то свежую струю она внесла. Ведь здесь нечасто общаются с ино­странцами, да ещё такими безбашенными, как Лиза. У русских людей иностранцы всё ещё вызывают интерес, как экзотика. Да и просто поиграть с детьми, подружить с ними – этого не хватает многим школам, не только детдомам.

Российская командировка, похоже, не исчерпала Лизину страсть к путешествиям, и она собирается махнуть в Латин­скую Америку. Или Азию. Ещё не решила. Хочется то в Аргентину, то в Бразилию или на Кубу. Пожить там месяцев 4 – 5. Только уже не по волонтёрской программе. А просто поехать. Устроиться на работу самостоятельно и быть хозяйкой самой себе.