Островок границы в ярославских лесах

ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ

«Тополя и осины,//Распустив свои листья,//Словно нежные крылья//В пространстве парят.//На просторах России//Тополя и осины,//На солнце красуясь,//В обнимку стоят.//Тополя, как ребята,//Обласкают, прикроют,//Белой ватой пушистой//Всех девчат нарядят.//А девчата-осины//Трепещут, как шепчут//О любви безответной...//Как в душу глядят».

Кто написал эти задушевные строки? На маститого поэта непохоже, рифма «гуляет», наивность непрофессиональная чувствуется. Но талант-то видно! Студент филфака? Влюблённый художник? Не стоит гадать, всё равно не отгадаете, уважаемый читатель. Это нежное раздумье доверил бумаге офицер, капитан первого ранга Владислав Воробьёв (на снимке). Биография этого человека – лучшее доказательство того, что нашу армию никакой перестройкой не сломать.

Он начинал военным строителем – сначала солдатом-срочником, затем закончил Симферопольское высшее военно-политическое училище. Приказ-распределение, и вот уже молодой офицер после жаркого Крыма – на Дальнем Востоке. Десять лет он служит в строительных частях, а потом выясняется, что военные строители государству не нужны. Воробьёв мог бы обидеться и податься «на гражданку», многие офицеры, с их-то хваткой и навыками, стали успешными бизнесменами. Но он предпочёл остаться на службе. Тогдашнюю военную специальность Воробьёва вряд ли можно назвать элитной или гвардейской. Не моряк, не разведчик, не танкист. Что греха таить – в нашем не совсем здоровом обществе сформировалось обидно-снисходительное отношение к военным строителям, мол, «два солдата из стройбата заменяют экскаватор». И замполитов, сегодня переименованных в воспитателей, тоже уважают далеко не все. Но Владислав Воробьёв показал, что офицер – это не шеврон того или иного рода войск, а состояние души, свойство личности. Призванный в Федеральную пограничную службу, замполит-строитель освоил целый спектр самых престижных, героических, воспетых поэтами военных профессий. Он сдал морской минимум и стал настоящим морским офицером. Затем по рапорту (на языке гражданских – по собственному желанию) уехал на таджикско-афганскую границу. Ту самую, через которую в те годы проходил наркотрафик. Боевые офицеры, принимавшие участие в настоящих военных действиях, не любят о них распространяться. Капитан первого ранга Воробьёв тоже скуп на слова.

– В Таджикистане вам случалось стрелять в людей?

– Нет, только во врагов.

– Сами были ранены?

– Нет, только немного контужен.

– При каких обстоятельствах?

– Ничего особенного, миномётный обстрел.

– Разве у нарушителей таджикской границы были мино­меты?

– У них и артиллерийские орудия были.

Вот и верь после этого в стереотипные басни о замполитах, которые только и умеют что политзанятия с построениями проводить!

А пограничник Воробьёв продолжал свою вполне боевую биографию. Отслужив три года на таджикской границе, вернулся на Дальний Восток и стал лётчиком. Заместителем командира эскадрильи, летал на вертолётах. Затем – моряком, заместителем начальника бригады пограничных сторожевых катеров на Амуре. После Дальнего Востока вернулся на юг, в морской флот, служил начальником отдельного морского центра в Анапе.

Ни в каких комментариях такая биография не нуждается, о человеке достаточно говорят не погоны и дипломы, а простое перечисление мест службы. Таких людей, офицеров по призванию, в царской армии называли «ваше благородие». Совершенно справедливый титул. У царских офицеров так было принято – уметь всё. И на коне ездить, и под обстрелом не дрожать, и стихи писать. Последние два года Владислав Воробьёв возглавляет пятый пограничный учебный центр ФСБ России.

ЗДЕСЬ – РОССИЯ

Ярославская область – сердце страны, далеко от нас государственная граница, хоть западная, хоть южная. А пограничники у нас есть! В Борисоглеб­ском районе. Как они здесь оказались? Благодаря ярославским лесам. В конце 60-х заместитель министра обороны СССР генерал армии Матросов по служебной надобности облетал на вертолёте граничащие с Москов­-ской области. Увидев внизу непроходимые чащи, генерал сказал: «Вот хорошее место. Можно готовить настоящих бойцов-пограничников. Здесь будет учебный центр». И в 1969 году первые здания пятого пограничного учебного центра были построены. Леса и сейчас стоят, красуются. Конечно, не совсем такие, как в первые годы работы центра, когда детей в Борисоглебскую школу через болото на БМП и БТРах возили, но все равно – красота. 14 тысяч гектаров территории центра – зона заповедная, никаких порубок-продаж здесь нет и быть не может. Сосны, грибы, ягоды. Офицеры в сезон ходят на кабана и лося и возвращаются, между прочим, с добычей. Бывали случаи, когда и от косолапого символа Ярославля приходилось охотникам на деревьях спасаться. С ружьём, можно бы и застрелить, но нет топтыгина в разрешении на охоту, а народ в городке учебного центра законопослушный. Кстати, это порождает и общий для всех военных городков, но диковинный для городов обычных момент бытия – жители центра о том, что такое преступность, узнают из телевизора. Степень защищённости жителей военных городков почти абсолютна.

Жителей здесь – не больше тысячи, даже в учебный сезон, все свои, а излишне близкий друг Бахуса автоматически попадает на гауптвахту. Невероятно, но факт – жители военных городков, переехавшие в большие города (особенно молодёжь), зачастую горько тоскуют и скучают. Шума и рекламы развлечений в «центрах цивилизации» больше, а настоящего общения получается меньше. А учебный центр – как остров в океане лесов. Воздух здесь – хоть на хлеб намазывай.

Время течёт по-своему, не дергаясь в нервном тике. Может быть, поэтому нередко случается, что дети военнослужащих центра возвращаются сюда – служить, как и родители.

Почти в каждом здании центра на стене – икона, для любого дела своя, со смыслом. Например, в пекарне, где пекут вкуснейший, без всяких консервантов-«улучшителей», хлеб, образ Божией Матери «Спорительница хлебов». 25 мая в центре освятили храм во имя святого Ильи Муромца – первого пограничника земли русской (кстати, реальное историческое лицо, воин, погиб от удара копьём, защищая Отечество). Храм во имя святого Ильи Муромца построен на фундаменте старой, до основания разрушенной церкви. Неподалёку – фундамент ещё одного храма, каменного. По обычаям старой Руси, каменные храмы строили только в сёлах с населением не менее тысячи человек, вот какие здесь места были. Вотчинные земли ещё одного прославленного защитника России, неоднократно бившего шведов графа Шереметева. Сегодня эти древние земли пусть очень медленно, но возрождаются. И учебный центр тоже не десятую скрипку играет в оркестре созидания. По словам заместителя начальника центра, подполковника Владимира Костина, контрактники из местных, из борисоглебцев – надёжные люди, опора командиров. Власть мест­ная с пограничниками в дружбе. До 400 детей ежегодно из всех районов области наведываются в гости – посмотреть, как служебная собака «нарушителя» в ватном драц-костюме на землю валит, на БТР прокатиться, в футбол поиграть. И послушать, что такое Родина и почему её защищать надо. Лозунги про «народ и армия едины» писать ни к чему, краску тратить: всё и так видно наглядно. Настоящая Россия здесь, без рекламы пива на каждом шагу, без «макдональд­са», ставшего кое-где символом и образом жизни. И приветствуют здесь друг друга не обезьяним возгласом «Вау!», а полным достоинства «здрав­ствуйте». А чаще – «здравия желаю».

ТРЕБУЮТСЯ РАБОТНИКИ. ЗАРПЛАТА 20 ТЫСЯЧ

Сегодня наш учебный – один из самых известных среди пяти центров страны. Это только по номеру он – пятый, а во многом первый. Например, кавалеристские школы есть только в двух центрах. Бронетехника, более полусотни единиц – у нас одних. В учебных программах инженерной школы – тоже свои «ноу-хау». Подробно рассказать, что скрывается за этим словом – значит начать чтение курса занятий в инженерной школе учебного центра. Однако автор статьи помнит: в бытность свою солдатом Советской Армии встречался он с системой «Радиан». С виду – колючая проволока на столбах. На самом деле – элект­ронная система. Реагирует на любой приближающийся к ограждению объект метров за 50 (или 150, в зависимости от модели и схемы монтажа). Тогда в 80-х «Радиан» не отличал диверсанта от косули, подавал звуковой сигнал тревоги часто, побегать по тревоге караулу пришлось изрядно. Сегодняшним выпускникам инженерной школы центра никуда зря бегать не приходится. Современные аналоги «Радиана» выдают изображение нарушителя на экран компьютера. Овладеть такой техникой не в каждом институте можно, а в школе 5-го учебного – пожалуйста.

Путь к сегодняшним успехам был долгим. Семь лет центр был просто подразделением, полигоном Московского и Голицынского пограничных институтов. Сегодня в него продолжают приезжать курсанты этих уважаемых учебных заведений, но кроме этого есть свой экспериментальный центр и четыре школы – кавалеристы, инженеры, снайперы и специалисты по бронетехнике и артиллерии. Командование центра размышляет: не стоит ли основать ещё и школу автотранспортников? Сильный преподавательский состав, больше полутысячи военнослужащих и штатских работников.

Качество тактических полигонов таково, что в центре с удовольствием тренируются «Альфа» и «Вымпел» – гордость спецподразделений России.

Однако, несмотря на очевидно высокий престиж службы, пограничников в стране не хватает, и в центре тоже есть кадровые проблемы. Причина в том, что в прошлом году Правительство РФ приняло решение о стопроцентном укомплектовании пограничной стражи военнослужащими по контракту. Последние призывники ещё считают дни до дембеля, но отныне погранвойска – элитные войска. Двадцать тысяч километров государственной границы будут охранять только профессионалы. И именно сейчас – переходный период, первая, начальная стадия превращения обычного рода войск в элитную силовую структуру. Кстати, хорошее время для начала карьеры.

Милиционер конной милиции в Ярославле получает вдвое меньше, чем контрактник-первогодок кавалеристской школы центра! Зарплата военнослужащего по контракту в пограничной страже ниже 13 тысяч не бывает, средний уровень – 20. Плюс три оклада по итогам года. Плюс два оклада в год за образцовое выполнение воинского долга. Плюс два оклада ежегодной материальной помощи. Плюс форма, еда, бесплатный проезд в отпуск, надбавки за особые условия службы. А минус где? В час пик в транспорте не давиться да водку на работе не пить? Если сравнить «пограничные» день­ги с городской «десяткой» (тысяча – на маршрутки, пять – на еду, три – за квартиру и так далее, и без конца) – задумаешься. Кстати, о квартирах. Через три года контрактник, добровольно вступивший в накопительную систему, заключает договор целевого жилищного найма на приобретение жилья. А человек, заработавший на квартиру за три года в городе, это, извините за прямоту, как правило, вор.

Пока что на пограничных заставах и в учебных центрах людей не хватает. При поступлении в «пограничные» вузы – строгие ограничения по возрасту, а для желающих служить по контракту их нет. Мужчине, чест­но отслужившему в армии и решившему служить по контракту в пограничной страже, достаточно обратиться в местное управление ФСБ. Женщине можно и в армии не служить, дам пропускаем первыми.

Конечно, служба в пограничной страже – дело серьёзное и непростое. Многие места службы, вроде станции Ерофей Павлович в Хабаровском крае, по­граничники и сегодня зовут «страной вечнозелёных помидоров». Да и из нашего 5-го учебного центра детишек в школу автобусами возят за 35 километров, поди-ка, разбуди первоклассника в полседьмого утра. Но разве бывает, чтобы настоящее дело – и без трудностей?

Уходят с застав пограничные наряды. На полигоне учебного центра берёт барьер красавец-дончак с кавалеристом-инструктором в седле. Мерцают экраны приборов наблюдения за нейтральными водами. С песней возвращается со стрельб взвод девчонок-курсантов. Жизнь продолжается. И это – настоящая жизнь.