Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, вторник, 02 сентября 2008
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/5/14050/

Земляное искусство на русском Севере

рубрика: Общество
Автор: Лариса ДРАЧ

«И даже в области лэнд-арта мы впереди планеты всей!» Под таким, конечно же, нескромным, но, что скрывать, абсолютно правдивым лозунгом вернулись ярославцы с международного симпозиума по лэнд-арту «Отражение», проходившем в Кенозёрском национальном парке в первой декаде августа. Скульптор Игорь Голяков и группа практикующих архитекторов «КромбиТТраксорм» в составе Антона Яковлева, Максима Дудкина и Сергея Красавина стали обладателями первого и второго мест и солидных денежных премий соответственно. Разделили импровизированный пьедестал с ярославцами художник из Турции Али Кайя и чешский монументалист Эда Спанихель.


…А теперь я расскажу вам, как всё это было.

ЗАПОВЕДНЫЕ КРАСОТЫ

Идея провести нечто высокохудожественное, но неразрывно связанное с природой на территории Кенозёрского национального парка, что в Архангельской области, пришла в голову путешествовавшему в прошлом году в тех краях художнику-эмальеру из Ростова Великого Михаилу Селищеву.

…Кенозерье – заповедный уголок русского Севера, огромный музей русской деревянной архитектуры под открытым небом и в естественном ландшафте, насчитывающий на территории площадью 1300 квадратных километров около 60 культовых сооружений. И что поразительно, это не «мёртвые» экспонаты – храмы живут! Здесь по-прежнему совершаются обряды, и как в старину заболевшая женщина вместо лекарств повяжет к иконе «за здравие» свой любимый платок. С языческих времён в этих местах сохранился «культ поклонения деревьям». У дороги на Почозеро есть одинокая раскидистая сосна, украшенная разноцветными лентами, в тени почитаемого здесь шестиметрового (раскинутых рук для обхвата не хватает!) реликтового можжевельника – покосившийся от времени и поросший мхом обетный крест. Недалеко от Лекшмозера, в местечке Масельга, расположено ещё одно уникальное место – длинная и узкая каменистая гряда, являющаяся водоразделом между бассейнами Белого и Балтийского морей. Едешь по проложенной здесь дороге, и дух захватывает: с обеих сторон – бескрайние озёра, вот только то, что по правую руку – чуть ли не вровень с дорогой, а с левой стороны берег обрывается почти вертикально, и вода синеется где-то далеко внизу. Красота неописуемая!

ЕСТЬ ИДЕЯ!

…Естественно, погрузившись во всё это великолепие, Михаил Селищев не захотел с ним расставаться. А он такой человек, что ни одна «забежавшая на минуточку» мысль не уйдёт от него «безнаказанной». Обрастая по ходу жизни подробностями – бизнес-планами, поисками спонсоров, конкурсом проектов – случайная, казалось бы, идея вылилась в международный симпозиум по лэнд-арту «Отражение». Название появилось на свет тоже не с бухты-барахты: перед художниками была поставлена задача создать плавающие на воде художественные объекты, органично вписав их в природный ландшафт популярного туристического маршрута «Система пяти озёр», проходящем в Каргопольском секторе парка. Забегая вперёд, скажу, что абсолютного, выдержанного в рамках жанра, лэнд-арта у участников проекта …не получилось.

…Тут надо сделать небольшое отступление и рассказать, что такое «лэнд-арт». Это так называемое «земляное искусство» (от английского «Land-art») – направление, основанное на использовании реального пейзажа в качестве главного художественного материала и объекта. Художники прорывают траншеи, создают причудливые нагромождения камней, раскрашивают скалы, избирая для своих акций обычно безлюдные места – первозданные и дикие ландшафты, тем самым как бы стремясь вернуть искусство в природу.

…Так вот, в нашем, кенозёрском, варианте получилось достаточно органичное вписывание конкретных архитектурных и скульптурных объектов в пейзаж. Честно говоря, тоже неплохо. По крайней мере, по отзывам сотрудников национального парка и профессуры из Москвы и Питера, которая приехала в нацпарк по своим высоконаучным делам, но согласилась уделить минуточку времени собравшимся художникам, выступив в качест­ве независимого жюри, «здешнюю природу своим присутствием мы не испортили». Впрочем, я опять забегаю вперёд...

ЭКОЛОГИЯ – СВЯТОЕ ДЕЛО

Путь от Няндомы, куда нас доставил поезд, до посёлка Морщихинский (где расположен один из визит-центров Кенозёрского национального парка) неблизкий – часа три на машине по та-а-а-кой дороге, что просто непонятно, как на здешних машинах удерживаются колёса. Там, в посёлке, ярославский десант наконец-то объединяется с московскими и иностранными художниками, прибывшими чуть ранее. Всего нас, считая волонтёров – добровольных помощников, оказалось семнадцать человек. Пока приглядываемся друг к другу и знакомимся, за нами приходит очередная машина, которая должна доставить участников проекта до Масельги. Отсюда до окончательной нашей стоянки на берегу одного из озёр, пешком по проложенной туристической тропе, – пару километров.

Надо отметить, что популярный ныне экологический туризм в Кенозерье поставлен очень неплохо. Во-первых, ни один «дикий» турист сквозь кордон смотрителей и егерей парка не проскочит; во-вторых, для зарегистрированного туриста предусмотрены всевозможные для данного вида отдыха блага – на стоянках оборудованы навесы (а кое-где и избушки с печками на случай непогоды), заготовлены дрова, построены столы и туалеты, для мусора – деревянные лари с плотно закрывающимися крышками. С оставляемым невоспитанным человеком после вылазок на «зелёную» мусором здесь борются и словом, и делом. В ход идут и вышеупомянутые специально оборудованные для мусора места, и штрафы, и яркие, красочные плакаты. К примеру, из одного такого плаката я узнала, что для естественной переработки природой простого окурка требуется от одного года до пяти лет, полиэтиленовый пакет природа «утилизует» за два десятилетия, консервную банку – за столетие. «Заболев» этой информацией, я в течение двух недель пребывания в Кенозерье буквально с каждой соринкой ходила к бачку. Ну и ладно, кому от этой моей бдительности-мнительности хуже?

ГДЕ УБЫЛО, А ГДЕ И ПРИБЫЛО

Слово «симпозиум» в переводе с греческого означает «пиршество», но сегодня в это понятие вкладывают совсем иной смысл – «со-творчество». Нет, справедливости ради надо признать, что около стола, полного яств, всегда кто-то пасся, что вызывало нарочито грозный рык повара про «колючую проволоку, которой надо бы оцепить съестные припасы, а то консервы пропадают». Повар, творивший на симпозиуме кулинарные чудеса – то форшмак, то фаршированную щуку, то пироги с черникой, то, не побоюсь этого слова, марокканский кус-кус – Алексей Шеболдаев, в обычной жизни доцент Московского текстильного института, без пяти минут профессор, специалист международного уровня по изготовлению ледяных скульптур. Вот какие люди нам кашу по утрам варили! Но при этой кажущейся кулинарной вольнице режим в лагере был строжайший: с восьми утра до восьми вечера – работа на объекте с перерывом на обед. Словом, не забалуешь.

Все художники приехали в парк с готовыми чертежами, но в ходе работы практически все первоначальные задумки претерпели видоизменения. Так, столичный художник-монументалист Феликс Бух умерил свои имперские замашки и задуманную им величиной с пятиэтажный дом лестницу, «уносимую» в небо птичьей стаей, всё-таки укоротил «на пару этажей». Но и уменьшенная в размерах лестница, установленная на плоту, умудрилась при первом же дуновении ветра завалиться и практически затонуть! На спасение «титаника» Феликса были брошены все художественные и волонтёрские силы, и безумное, казалось бы, предприятие «из болота тащить бегемота» увенчалось успехом – плот основательно заякорили огромными булыжниками и лестница взметнулась ввысь, ровно так, как её и задумал художник Бух.

Художник Евгения Кудрина, работавшая над русалкой (по её задумкам скульптура должна была состоять из шести отдельных фрагментов) также «урезала» ундину на пару кусков. Сам процесс работы Евгении, единственной женщины среди участвующих в проекте авторов, завораживал: она обращалась с тяжеленной бензопилой с виртуозностью маникюрши, шлифующей ногти своей клиентки невесомыми взмахами пилочки.

Зато ярославцы, не в пример столичным монументалистам, решили усложнить свои проекты. Так, архитекторы из «КромбиТТраксорма» (все панибратски называли их «трансформерами») вместо одного стилизованного крыла решили построить два и совершенно не прогадали. В итоге их композиция «Взмах» оказалась самым гармоничным архитектурным арт-объектом проекта, великолепно выглядевшим с любого ракурса, что не могли не оценить члены жюри.

Другой ярославец Игорь Голяков справился с «домашней заготовкой» буквально в первые дни: освобождённое от коры дерево в арке с единственным крупным резным яблоком. К слову, Игорь, несмотря на то, что скульп­турой занимается уже не первый год, оказался самым «неопытным» среди конкурсантов – этот симпозиум по лэнд-арту был его первым опытом подобного творчества. Застеснявшись мнимой простоты и лаконичности своей композиции, он в оставшиеся дни работал «папой Карло» – мастерил из дерева человека. Получившаяся в итоге композиция «Другой выход» – задумчиво смотрящий на висящее на дереве яблоко человек – обрела почти библейским смысл: плод ещё не съеден, и ход цивилизации можно изменить. Впрочем, кто-то из членов жюри «прочёл» это как историю со знаменитым падением яблока на голову Ньютона. Мне кажется, именно эта много вариантность прочтения, не считая мастерства исполнения, и принесла Игорю абсолютное признание жюри – 29 голосов из 30. Так что, первый блин оказался не комом.

Принятие рядовым зрителем тяготеющих к реализму объектов, которые не требуют искусствоведческих заумных комментариев, и равнодушие людей (раз не проголосовали, значит – не затронуло?) к тем работам, которые были максимально приближены к жанровым рамкам лэнд-арта, дали толчок размышлениям. Для кого творит художник – для себя или всё-таки для зрителя, и где проходит грань между самовыражением творца и желанием пойти на поводу у зрителя? Споры об искусстве неизменно сопровождали все наши вечерние посиделки, и хоть в них не рождалась истина, поскольку каждый оставался при своём мнении, атмосфера была перенасыщена творчеством – хоть «на булку намазывай».

МОЁ ВТОРОЕ ИМЯ – NO PROBLEM!

Лично для меня самой очаровательной фигурой симпозиума стал турецкий художник Кайя. Он делал стилизованные фигуры людей из канатов. Чтобы канат был пластичным и держал форму, художник пропитывал его специальным клеем. В итоге получились верёвочные человечки, качающиеся на качелях или сидящие на мосту, человечек-рыболов или спортсмен, ныряющий с трамплина в воду… Очень виртуозный, нежный и оригинальный проект, органично вписавшийся в окружающую среду.

Коммуникабельность Кайя и его способность к адаптации в незнакомых условиях оказались потрясающими! Приехав в архангельские леса в модельных туфлях (!), он обжился в походных условиях быстрее бывалых туристов. Зная английский и французский языки, уже через пару дней он поддерживал беседу на русском! Кайя часами беседовал о чём-то с моим трёхлетним сыном, причём каждый из собеседников говорил на своём языке, но понимали друг друга они абсолютно. Благодаря турку все участники симпозиума волей-неволей «заговорили» по-английски: сюрреалистическая картина, когда ярославцы и москвичи, пытаясь что-то объяснить друг другу, то и дело подыскивают слова и спрашивают у Кайя «как это будет по-нашему, по-английски».

Но самое удивительное своё умение Кайя демонстрировал нам ежечасно: это были практические занятия по теме «no problem» – нет проблем. Русским, как оказалось, свойст­венно делать трагедию из бытовой мелочи, у нас, что не случись – ужас, кошмар, бедствие, трагедия… А Кайя провалился по самую шею в весьма студёную воду, и, несмотря на то, что запасных сухих вещей у него нет – «no problem»; не хватает материала для задуманной композиции – наш художник уже давно бы впал в панику, а у турка – «no problem». Когда я указала Кайю на эту его чертовски привлекательную способность идти по жизни легко, он рассмеялся: «Да, моё второе имя – нет проблем».

Я не знаю почему, но мне ужасно приятно, что именно этот проект – верёвочные человечки – оказался понятым и принятым зрителями, и что хрупкие создания, согретые теплом и талантом удивительно радушного и талантливого художника Али Кайя, свяжут северную Россию и солнечную Турцию.

Впрочем, каждый из участников международного проекта «Отражение» оставил в ставшем нам родным за эти две недели Кенозерье частицу самого себя. Смеем надеяться – лучшую частицу. Нас приглашали вернуться. И мы вернёмся. Есть новые задумки, новые проекты... В конце концов, лэнд-арт – это такая непаханая территория искусства, что уж на тысячи с лишним километров Кенозёрского национального парка нам будет где развернуться.