«Получил ответ: пошлите их к чёрту»

Шутка нравилась всем. В течение многих лет баня шинного завода оставалась самой большой и самой популярной в Ярославле, в ней мылось практически всё население Ленинского района, жившего в основном без коммунальных удобств, она вошла в местный фольклор и была так же неотделима от города, как Волковский театр и Знаменская башня. Таковой она оставалась вплоть до1990-х годов, когда её закрыли, сколько-то времени продержали в запустении, а в 2002 году снесли. (Сейчас на этом месте на улице Победы строится офисно-деловой центр).

Между тем, если память о бане шинного завода канет в небытие – будет несправедливо. При всей непрезентабельности этого здания, каким оно осталось в памяти нынешних ярославцев – из-за своей запущенности, из-за того, что в последние годы на него просто махнули рукой, приговорив к уничтожению задолго до того, как были подписаны официальные бумаги – специалисты относят его к числу наиболее примечательных зданий города и очень жалеют о его утрате.

– В последнее время у нас в стране и за рубежом растёт интерес к ранней советской архитектуре, – сказала мне однажды доцент Ярославского технического университета, архитектор Наталья Сапрыкина. – Знаете, как разохались немцы, когда я им показывала наши постройки конца 1920-х – начала 1930-х годов? Все они – образцы нового для того времени «пролетарского» стиля, конструктивизма. Сейчас их мало уже где можно увидеть, а в Ярославле целый комплекс – так называемый соцпосёлок Резинокомбината, как говорили раньше. Это жилые дома в начале проспекта Ленина (первые, что были на нём построены) и вместе с ними всё остальное, что нужно для жизни: дет-ские сады, школа (сейчас № 37), школа ФЗУ, фабрика-кухня, клуб «Гигант», прачечная, баня. Здание бани к моменту визита немецких гостей доживало последние дни, и те никак не могли понять, почему мы его уничтожаем. В числе тех, чьи идеи были использованы при проектировании ярославских соцпосёлков, – молодые московские архитекторы, учившиеся у Виктора Александровича Веснина, будущего автора Днепрогэса. Мне, честно говоря, самой непонятно, как до сих пор все эти памятники совет-ской эпохи остаются без внимания экскурсоводов. Если бы о них больше говорили, может быть, та же баня сохранилась. Не обязательно было использовать её по первоначальному назначению, можно было бы переоборудовать её подо что угодно, но здание сохранить.

И всё-таки всё, что достойно памяти народной, не уходит бесследно. В музее шинного завода хранятся... несколько кирпичей от этой бани.

– Когда её сносили, я была в отпуске, – рассказывает заведующая музеем Ольга Михайловна Кокорнова. – Здание долго стояло огороженным, никто не знал, когда это случится. Даже фотограф не успел сфотографировать. Единственное, что я смогла, – подобрать потом эти кирпичи.

Но самое удивительное, как выяснилось, находится в домашнем архиве врача Галины Павловны Федотовой. Её бабушка была родной сестройГеоргия Ивановича Курочкина (1875 – 1958). Автор интереснейших воспоминаний о Нор-ском посаде, где прошли его детство и юность, выпускник медицинского факультета Московского университета, один из первых санитарных врачей Ярославской губернии, он оказался в 1930 году на строящемся Резинокомбинате. По случаю очередной перекройки территориального деления Яро-славль тогда вошёл в Иванов-скую область. Яргубздравотдел, где работал Курочкин, ликвидировали, и он был назначен врачом санитарно-бытового сектора огромной стройки Резинокомбината.

Галина Павловна помнит деда уже глубоко пожилым человеком, помнит слова, которые он любил повторять: «Мой любимый объект на Резинокомбинате – баня». Может быть, они запомнились потому, что жили Курочкины без удобств, и «резинковская баня» была их «придворным» объектом, как и для многих других ярославцев.

Но вот недавно среди бабушкиных бумаг, где нет-нет да и попадаются бумаги Георгия Ивановича, на глаза попались листки, исписанные знакомым дедовым почерком с часто встречающимся словом «ба-ня». Вчиталась. Это оказался фрагмент из его неопубликованных воспоминаний. Как раз тот, где описывается время, когда вырастал из земли шинный и посёлок вокруг него.

Вот этот фрагмент без всякой правки.

«1 октября 1930 года я поступил на Резинокомбинат. Работа на заводе – дело было для меня новое. Я был лечащим врачом, был коммунальщиком, был эпидемиологом, был администратором, но промышленником не был. Правда, промышленности ещё и не существовало. На площадке строились первые четыре дома. Стоял огромный корпус кордного завода, где только ещё устанавливают машины; вырастает из земли шинный, а там, где сейчас стоит подошвенный, регенераторный, было чистое поле.

Директор Покровский сказал мне: «В ваши обязанности входит работа по устройству посёлка. Рассматривайте планы, расценивайте их и проводите через экспертный совет. Вы там свой человек (я много лет был его активным членом) и сумеете быстро получить утверждение».

«Обязанности были больше, – продолжает Курочкин, – очень ответственные, опыта мало и при всём желании не ошибиться, нельзя было этого избежать. Тем более, что и данных для решения некоторых вопросов не хватало. Вот пример. Покровский говорит: подыщите проект хорошей бани. Каких размеров? Какой мощности будет завод? То назначили 12 тысяч рабочих, то 17 тысяч.

Где ставить баню? Где будет рабочий посёлок? Связался с Ивановской проектной организацией. Привёз от них проект на 300 помоек (помывок. –Т. Е.). Казалось, достаточно. Но разошлись в том, что в проекте не было гардеробной – раздевалки в так называемых предбанниках. Я на это не соглашался, они не хотели переделывать. Доложил директору. Получил ответ: пошлите их к чёрту, найдите другой проект.

Через несколько дней привёз проект из Москвы для бани Кожевнического района. Тот был хорош, но рассчитан с душами на 550 помоек (помывок. – Т. Е.). По моим расчётам, он мог обслужить посёлок на 50 тысяч человек. Такие размеры бани меня напугали, но зато проект меня удовлетворил во всех других отношениях.

Высказал свои сомнения директору. Его ответ: не бойтесь. Если с санитарной стороны хорош, берите его. Будем город мыть!

Я его после таких слов одобрил к стройке. Так создалась баня Резинокомбината, которая действительно принесла огромную пользу Ярославлю. Это учреждение из всех, где я принимал участие, для меня самое приятное. Дальше надо было найти место для её установки. Вопрос огромной важности...».

На этом рукопись обрывается, но самое главное сказано. Дело теперь за нами. Не сумели сохранить, так может быть, запомним – это ведь тоже немаловажно.