От Ярославля до Московского Кремля

МЫ НЕ АЛХИМИКИ

Мы познакомились, когда устанавливали крест на колокольне Леонтьевской церкви. Вокруг кладбище, а тут оживленная суета, которая всегда сопровождает дружную работу. Литейщик, плотник, кузнец, другие мастера – собрались все, кто имел отношение к этому событию. Одни внизу: погомонили, примерились, ухватились все вместе, а потом – раз, и поползла на веревках ввысь увесистая полутораметровая ноша. Другие приняли крест наверху, споро приладили, закрепили.

Алексей (на снимке) вскарабкался по лесам после всех. Еще раз прошелся рукой по сверкнувшей на солнце, знакомой до миллиметра гладкой поверхности, смахнул с нее залетевшую откуда-то соринку. Принимай, город Ярославль, еще одну нашу работу!

В бригаде позолотчиков он с 1987 года, Василий – с 1978-го. Когда-то их тут было девять человек. Перекрывали медью храм Иоанна Предтечи и золотили для него кресты. Работали на Николе Мокром и Богоявлении, всех церквах на Волж­ской набережной. Золотили купола Казанского собора – все пятиглавие полностью. Золотили церкви и колокольни в Угличе, Ростове, селе Великом, Тутаеве.

Оба застали здешних корифеев – Юрия Алексеевича Кузнецова и Алексея Никитовича Комарова – их фотографии в самодельной рамке висят сейчас у них в мастерской. Те, в свою очередь, учились у совсем уж легендарных здешних стариков.

Оттуда, бог знает с какого далека, дошли разные секреты. Прежде чем поднести к поверхности тончайший золотой лепесточек, они, например, грунтуют ее особым образом в семь (!) слоев. Золото ведь прозрачное. Надо, чтобы под ним лежала хорошая основа.

– И прочная, – добавляет Василий. – Если просто на железяку лепить, все смоет.

Это выстраданное. Не раз приходилось переделывать за шабашниками, которые кладут золото прямо на металл. За такую дискредитацию профессии обидно.

К сожалению, с трудами псевдоколлег приходится сталкиваться в последнее время все чаще и чаще. Появился новый материал – нержавеющая сталь с покрытием нитриттитаном. Имитирует золото, а обходится в два-три раза дешевле.

«Клюнули» на него многие, из него изготовлены даже купола храма Христа Спасителя. Но прошло пять лет, и они потускнели, опытный глаз замечает красноватый оттенок.

Интереса ради Василий слазил недавно на одну ярослав­скую колокольню – там крест с таким же покрытием. Тот стал тоже темнеть, ржаветь. Попробовал отскоблить ржавчину – не отстает.

– Сколько алхимиков бились над тем, чтобы получить искусственное золото, – ничего не вышло, – смеется Василий. – Лучше настоящего еще ничего не придумано.

Искусство золотить существует с незапамятных времен. О древности его свидетельствует то, что все здесь и сегодня делается вручную, никаких штампов. Старики из «Ярреставрации» использовали металл, поступавший из мастер­ских по производству сусального золота, многие годы существовавших в Пошехонье и Вологде: вручную там превращали золотые крупинки в листочки тоньше папиросной бумаги. Ремесло передавалось из поколения в поколение, но постепенно сошло на нет. Сейчас все сусальное золото приходит из Москвы.

ШТУЧНЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ

А вот профессия позолотчика, несмотря на гримасы технического прогресса и безжалостного рынка, удивительным образом дожила до наших дней. И это при том, что строем в нее никогда не ходили, попытки организовать подготовку в школах редких профессий тоже кончались ничем. Это тонкое дело будто само отбирает подходящих людей – поштучно.

Василий Трефилов – с Урала, окончил в Перми училище по камню, в «Ярреставрацию» приехал по распределению и начал здесь как камнерез. Но еще до того, завороженный красотой петербургских дворцов, оказался однажды в Царском Селе. Захотелось не просто полюбоваться, но и поработать.

Пошел к директору. Там тогда реставрировалось много деревянной резьбы, его взяли. Месяц-полтора, проведенные в Царском Селе, заложили основы профессии, которая в конечном счете, уже в Ярославле, его и перетянула.

Но он еще многого не знал.

– Тогда здесь было немало таких, у кого можно было поучиться. Главным моим учителем стал Юрий Алексеевич Кузнецов, царство ему небесное.

В лихие перестроечные годы, когда все вокруг поползло по швам, объемы работ в «Ярреставрации» резко упали. Люди сидели без заработка, позолотчики в том числе. Выручило то, что практически у каждого из них была вторая профессия. Василий и Алексей – кровельщики. Двинули в Москву. Правда, перекрывать пришлось уже не столько церковные купола и шатры, сколько крыши на домах новых русских.

Но и настоящая работа попадалась. В результате урагана, натворившего в столице много бед, сильно пострадал Новодевичий монастырь. Руководитель «Ярреставрации» Виктор Данилович Шаульский договорился с москвичами, и Алексея взяли заделывать дыры в куполах. Василий золотил там шары, кресты. Огромный, шестиметровый крест потом устанавливали с помощью вертолета.

КРЕМЛЕВСКАЯ ЭПОПЕЯ

А потом Василия нашли старые друзья, те самые, с которыми он начинал в Царском Селе. На календаре был 1999 год, приближались выборы президента, смена власти, смена эпох, которую предвещало новое тысячелетие. К 2000 году начались огромные по масштабам реставрационные работы в Московском Кремле.

Работали реставраторы из Италии, Москвы, Петербурга, Украины – в одну из таких сборных бригад и пригласили Василия.

В Большом Кремлевском дворце – пять парадных залов: Андреевский, Александров-ский, Владимирский, Георгиевский и Екатерининский. Они посвящены соответствующим орденам, и каждый представляет собой своеобразный памятник русскому воин-ству.

Василий оказался в Александровском зале, когда тот был готов наполовину. Стены отделаны розовым мрамором, сверху – сферический купол с гербами и орденскими знаками. Рядом, через дверь, – Андреев-ский зал. В том и другом сверкающая золотом лепка. И целые поля лепнины, еще только подготовленной к золочению.

Кремлевская эпопея запомнилась тремя пропускными постами и запретом фотографировать, который все равно нарушался. В остальном – обычная работа. Разве что усталость после интенсивного рабочего дня компенсировалась душевным подъемом. Все-таки не где-нибудь, а в Кремле трудимся!

Василий отработал в Большом Кремлевском дворце около трех месяцев, Алексей, которого он в свою очередь туда рекомендовал, – дней двадцать.

Говорили, что имена всех реставраторов будут увековечены на специальных досках, которые установят в каждом отреставрированном зале. Сделали это или нет, Василий с Алексеем не знают, больше там не бывали.

Но того, что произошло, в любом случае не отнимешь. По словам Василия, Александровский зал его «здорово подготовил». Работая плечом к плечу с лучшими реставраторами России, рядом с питерцами, москвичами, итальянцами, он прошел такие «курсы повышения квалификации», о каких можно только мечтать.

ИСЧЕЗАЮЩАЯ ПРОФЕССИЯ

Яркие воспоминания скрашивают с тех пор ярославские будни. Но ненамного. Деньги в семью нужно приносить регулярно раз в месяц, а работы в «Ярреставрации» мало. Алексей с Василием подрабатывают как кровельщики на коттеджах у частников. И это при том, что обезглавленных или обветшавших церквей в области видимо-невидимо. Бригада позолотчиков растаяла уже почти вся. Одни сменили профессию, ушли в частные фирмы или на завод. Другие поступили учиться. Третьи огляделись и тоже заявление на стол. Работа тонкая, ответственная, а молодежи сразу нужна хорошая зарплата, причем стабильная.

Что касается старшего поколения, то тут какая-то мистика: за последние несколько лет один за другим отправились на тот свет сразу три мастера – Юрий Алексеевич Кузнецов, Алексей Никитович Комаров и Владимир Николаевич Королев. Каждый почему-то в 60 лет.

Нет, профессия не вредная, утверждают здесь. Все компоненты, с которыми приходится иметь дело, – натуральные. Да, случается нередко работать под открытым небом, причем в любую погоду, но это уже судьба всех реставраторов.

Так почему же исчезает профессия позолотчика?

– Проблема в том, что государственного финансирования на эти работы нет, – говорит прораб Сергей Львович Казан-ский. – Заказчик – департамент культуры и туризма – считает, что позолота, изразцы – это излишества и надо заниматься не ими, а усилением фундаментов наших памятников.

Фундаменты, конечно, очень важны, но позолота – это ведь тоже защита храма, только сверху. Красивая, надежная – держится как минимум 25 лет, а чаще и того больше.

Частные же инвесторы, как уже было сказано, на ней экономят, пытаясь быть умнее предков.

В общем, не ценим мы свое, родное. Его ценит заграница. Во время работы в Москве, рассказывает Василий, он в свободное время учил позолотному делу вьетнамцев и корейцев. Они не прозевали случая, нашли дорогу к русским мастерам. Обучил пятнадцать человек. Будут далекие храмы сверкать позолотой во славу чужих богов.