Десять лет, отданных родной сцене

Для истинных волковцев портрет Боголепова не изменился. И при жизни они успели сказать ему простые, трогательные, человеческие слова громадного уважения и благодарности. Боголепов для театральных людей был всегда символом надежной защиты. Защиты традиций русского театра и русской школы театральной игры, особо им чтимой. Защиты целостности театра, связей поколений, уважения к истории и к театральному прошлому.

Здесь, в этих стенах, жили и живут его родные актеры – те, кого он безмерно любил, безмерно почитал, – его учителя, мэтры, те, кому безоглядно отдавал себя. И каждый день, и каждый вечер он спешил к ним – Счастливцевым и Несчастливцевым, трагикам и комикам, шутам и лицедеям. Он спешил в зрительный зал, внимательно и подробно наблюдая реакцию зала. Он видел, как меняется зритель, и мыслил об одном – как успеть оказаться впереди вкусовых восприятий зрителя, а не потакать его сиюминутным потребностям.

В 1996 году, в сложный момент исторического распутья, обострения конфликтов внутри театра, Владимиру Боголепову была доверена ответственность за Волковский театр, его alma mater, его исток. Судьба отпустила ему в Ярославле ровно 10 лет.

Его учили замечательные педагоги и мэтры режиссуры – Фирс Шишигин и Виктор Давыдов, Андрей Гончаров, Борис Голубовский...

Жизнь Владимира Боголепова в театре – трудная, подчас трагическая судьба подлинного художника, который, реализуясь, тратил, сжигал себя, обретая глубоко ценимое им счастье творчества. Это была полная самоотдача и одновременно высокая миссия в искусстве – утверждать добро и человечность.

В Ярославле Владимир Боголепов начал с Льва Толстого, обратившись к его «кавказским мотивам». В «Кавказском романе» Боголепов переплетал сюжетные линии «Казаков», «Хаджи-Мурата», «Рубки ле-са». Эпичность интонации и несокрушимость нравственного пафоса, присущие прозе Л. Н. Толстого, сливались с художественной и мужественной гражданской позицией режиссера. В «Фоме» откликнулся Достоевский, глубинный и катастрофический, трагический и карнавальный. В гоголевском «Ревизоре» за веселым, ритмизованным карнавалом были видны отсветы большой трагедии. В иронически-тонких и роскошно проработанных психологически «Спиритах» («Плоды просвещения» Л. Толстого) огромная лестница то уводила «звездных» бар в космическую мглу, то сбрасывала в преисподнюю, лишь русские мужики – праведники и мученики – оставались на родной земле. Ставя Гольдони («Честный авантюрист»), Боголепов вдохновенно импровизировал, создавая в качестве доминанты модель любимого им театра и театрального закулисья, где обитают только существа, бесконечно преданные театру. В «Рождественских грезах» режиссеру удалось создать особую атмосферу. Теплый, человечный спектакль, в котором каждый из актеров получает шанс отпраздновать свой «профессиональный пир». В «Чайке» пронзителен уровень печали, которой проникнута жизнь, и Сорин остерегает беззаботную молодость от легкомыслия и пустоты...

Теперь мы будем говорить «время Боголепова», «пора Боголепова».

Здесь, на Волковской сцене, в пору Боголепова поставлены «Король Лир» и «Гамлет» Шекспира, чешский режиссер Иван Раймонт по-новому прочел чеховского «Платонова» и «Къоджинские перепалки» Гольдони, осуществляя свою трилогию. Станислав Таюшев запомнился спектаклем о царе Петре и Алексее, Александр Кузин завоевал успех постановкой «Мудреца» Островского, Александр Попов поставил «Волки и овцы». Такой репертуар составит честь любому театру. С ним волковцы достойно являли себя на фестивалях и в зарубежных поездках. В спектаклях Боголепова блистали почитаемые им мастера – Николай Кузьмин, Феликс Раздьяконов, Владимир Солопов, Валерий Сергеев, Наталья Терентьева. Новые качества обретали актеры среднего и молодого поколения.

Неоценимым свойством его натуры были удивительная внимательность и деликатность. Он не был конфликтным человеком. И в самой острой ситуации умел найти уважительную интонацию. Он не был человеком, распахнутым настежь. Редко выходил на откровенные беседы. Он раскрывал душу в своих спектаклях.

Его страстью было создание нового поколения Волковского театра, он неутомимо и безостановочно думал о будущем театра, о его молодых силах. И вчерашним ученикам отважно доверял самые ответственные роли в классическом репертуаре. Далеко не безоглядно, но с каким-то невероятным упованием, с верой в их силы и способности. А иначе на чем учить?

Спектакли, поставленные В. Боголеповым в театре имени Ф. Г. Волкова, стали неотъемлемой частью его истории.

В «Ревизоре» есть незабываемый эпизод. Грустно-насмешливая улыбка художника отдана знаменитому гоголев­скому «Чему смеетесь?». Слова Городничего – Владимира Солопова словно бы провисают на миг... Никто не смеется. Бессмертное «Чему смеетесь? – Над собой смеетесь!» звучит с укором, мучительным надрывом и болью, как заклинание, как молитва...

«Плачу и рыдаю... О себе, грешном, и о вас...»