В деревне Козлово не живут даже скворцы

МЕРТВАЯ ТИШИНА

Мы решили провести самостоятельное расследование этого ЧП. И один из первых же собеседников посоветовал автору... «придержать информацию» – вдруг, мол, она нанесет «вред экологической безопасности...» И это так по-нашему: за молчанием скрывать чью-то преступную бесхозяйственность и безответственность. Дескать, смолчишь – и все будет в ажуре.

Увы. Практически одновременно случилось ЧП с поджогом остатков склада с удобрениями недалеко от деревни Высоково в Большесельском районе. Где взорвется дальше? Вспомним случай с бочками, подброшенными прошлой осенью в Данилов­ском районе. Вспомним, как в позапрошлом году по Которосли отчего-то поплыли кверху брюхом рыбы. Главное, виновных никогда не находят!

Интерес подогрела категоричность и таинственность тона, с которой глава Помогаловской администрации (на ее территории деревня Козлово) Ирина Крутикова отрезала: она-де ничего не скажет, ей запретили рассказывать что бы то ни было... Вот те на! Кто это мог приказать избраннице народной утаивать от людей информацию о возможной опасности?

Занявшись вопросом, обнаружила: до чего скудны мои знания о пестицидах. Думала, это что-то вроде удобрений. Скажете: человек городской, темный. Ан нет! И многие деревенские не видят разницы: одно удобряет почву, а другое убивает насекомых, прочих вредителей, сорную траву и так далее. По дороге в Козлово стоит склад пестицидов, принадлежащий СПК «Призыв». В беседе со мной агроном этого хозяйства очень беспокоился за здоровье и урожай односельчан, которые наведываются туда. Уж он заколачивает двери (замки-то срывают), а бесполезно: тащат гербициды – это разновидность ядохимикатов. Сетовал: их ведь всего со спичечный коробок на ведро нужно! Знают ли они?

Еще раньше мне рассказывали: в том же Тутаевском районе был случай, когда люди «удобрили» ядохимикатами картофельное поле. Вершки пышно буйствовали потом несколько лет, а картошки не было...

ХИМИЯ БИЛАСЬ ЗА УРОЖАЙ

Биологи, химики говорят: к пестицидам неприменимо слово «безопасный», даже если они десятилетия пролежали на складе. Самая большая беда в том, что они лежат там до сих пор. Средняя цифра по России – около 300 тонн непригодных к применению ядохимикатов сельскохозяйственного назначения в каждом регионе. Откуда эта мина замедленного действия?

Когда-то с их помощью вели битву за урожай. В том же «Призыве» в 2002 году раскошелились последний раз на вагон гербицидов, так два года подряд у них самая высокая урожайность в районе была… Сейчас одолевают другие заботы: нет средств на зарплату людям и на солярку для заготовки кормов – ее здесь еще не начинали. А повышение урожайности – не главная тема, тем более что в этом году засеяли лишь 270 гектаров пашни из огромных, в три тысячи гектаров, угодий.

А еще в 70-е – 80-е годы ядохимикаты распространяла «Сельхозхимия» по колхозам – совхозам щедрой рукой. Злые голоса говорят: промышленность по производству пестицидов нам была нужна, чтобы поддерживать производство химического оружия. Мол, в случае вражеского нападения можно быстро перестроиться…

Селяне не успевали использовать то, что им давали практически бесплатно. А в 90-х сельское хозяйство подвели к рынку и бросили. Цены на горючее и запчасти взлетели, посевные площади начали сокращаться. Негде стало применять пестициды. Вот и образовался запас. Этакая мина замедленного действия...

Дышащие на ладан сельхозпредприятия не в состоянии содержать и охранять склады с этими ядами должным образом. Все рушится. Нет людей. В «Призыве» осталось работать всего семьдесят человек...

С начала 80-х, когда у нас стало модным слово «экология», вспомнили о пестицидах. Казалось бы, утилизация, то есть переработка или уничтожение их – дело великой важности. И заниматься этим должно государство. Почему бы сейчас не уничтожать пестициды вместе с химическим оружием? Но, как заметил президент российского союза «За химическую безопасность» доктор химических наук Лев Федоров, «в государственных мозгах эти проблемы разные: химическое оружие проходит по графе «Оборона», а пестициды – «Битва за урожай»...

ОСТАЛОСЬ 160

В начале 90­х при департаменте агропромышленного комплекса Ярославской области была создана экологическая структура, которая ныне называется отделом природопользования. Сотрудники его вспоминают: начинали с вывоза пяти тонн ядовитых препаратов. Потом объемы постепенно увеличивали. По данным из муниципальных образований, тогда на территории области находилось около трехсот тонн пестицидов, не пригодных к использованию в сельском хозяйстве. Сейчас осталось 160 тонн. Более всего, по 20 тонн, в Мышкинском и Некрасовском районах, по 19 тонн – в Ярославском и Пошехонском, 17,5 – в Большесельском, 15 – в Борисоглеб­ском, 12 – в Угличском и 8 – в Тутаевском.

В текущем году по двухлетней программе «Отходы» областной бюджет профинансирует вывоз за пределы области 33,3 тонны ядовитых препаратов сельскохозяйственного назначения. Слава богу, у нас нет своих предприятий, где бы их уничтожали или перерабатывали. Везут в Пермскую область. До этого отправляли куда­то в Ленинградскую. Нынче миллион рублей потратят на это. То есть вывоз одной тонны обойдется где­то в тридцать тысяч рублей.

Все делается в порядке очередности. В 2006 году на очереди Угличский, Тутаев­ский, Ярославский и Рыбин­ский районы. Последний, кстати, и на собственные средства вывозит по четыре тонны в год. Уже вывез 22 тонны. Осталось четыре. Впрочем, не только местные бюджеты, но и хозяйства должны потратиться на тару – мешки или бочки, пластиковые или металлические.

То, что область занимается проблемой вывоза пестицидов, к слову, – аргумент в пользу версии, что бочки в Козлово завезли из­за ее пределов. Однако опять же: аналогичная программа «Отходы» принята и в Ивановской, и Костромской областях. Неужто из богатой Вологды или Череповца перли полторы тонны ядов в Тутаевский район?! С другой стороны, тайной покрыто, куда девают свои старые запасы лесники, ведь они тоже пользовались и пользуются пестицидами...

В ВОДЕ НЕ ТОНУТ, В ОГНЕ НЕ ГОРЯТ

От ядохимикатов избавиться сложно. Разве что подбросить соседям. Но это уже этическая сторона дела. Бесполезно их сжигать: они или требуют очень высокой температуры горения – три тысячи градусов, что достигается лишь на специальных установках, – или, сгорая, выделяют опасные для человека вещества. Так, в Высокове после поджога остатков разрушенного склада жителей мучал запах аммиака, из­за чего они вызвали пожарных. А те не смогли ничего сделать – огня нет, а тление невозможно остановить... Теперь есть опасность, что с дождями яды попадут в грунтовые воды, затем в колодцы...

Вспоминаю, в детстве читала роман «Девочка с лицом кролика» – о трагедии итальянского города Севезо, где химический завод делал сбросы опасных веществ в реку, а потом в Севезо начали рождаться дети с уродствами. Так преступное отношение к природе может аукнуться на здоровье последующих поколений.

Специалисты серьезно озабочены состоянием складов с непригодными ядохимикатами на территории области. Заколоченные, без замков, двери, протекающие крыши, яды хранятся иной раз на голой земле. В смесях – потому что их брали лопатами, на скорую руку, потом собирали рассыпанное в разные мешки. А ведь есть очень опасные препараты, которые содержат ртуть, хлор, фосфор, проникающие в организм через кожу, при дыхании, поражая внутренние органы. Все это может сказаться через поколения. В деревнях же находятся люди, которые растаскивают бревна с руин старых складов – на баньку... А на некоторых складах с пестицидами играют дети – и это видно по оставленным на стенах рисункам...

Конечно, население должно проявлять бдительность и ответственность. Но оно также должно знать, где и в чем опасность. И для этого не нужно ее скрывать...

В покинутой деревне Козлово стоит оглушительная тишина. Красиво и тихо. Не слышно пения птиц. Есть там береза с пятью скворечниками. Они все пусты. Может, потому, что в одном из разрушенных домов до сих пор свалены сотня бочек и мешков, рядом с которыми невозможно дышать, от которых веет смертью.