Райские кущи Павла Ивановича

На земле существуют места, куда дороги нет. В Раево чужой человек попадет разве что случайно. Свои ходят полем из села Лацкого через Комарово и Липняги. В сухую погоду там даже машина проедет. Но лучше – лесной тропой от Маслова. А по старой дороге от деревень, что на Сити, бывало, шел в Лацкое на собрания лесник. Он умер – и этот путь забыт.

Раево – в Некоузском районе. До асфальта – четыре километра, двенадцать – до оживленной трассы Шестихино – Брейтово. А попробуй его найди. Но это уже мало кому нужно. Круглый год в селе живет один человек – Александр Андреевич Большаков, бывший бригадир колхоза «Страна Советов», его собака и лошадь Зорька. Зимой вокруг бродят медведи­шатуны. Летом население возрастает: приезжают дачники в родительские дома. Валентина Ивановна Рупеева, бывший мастер Раевского сырзавода, Тамара Ивановна Шибалова с сыном Володей и Нина Федоровна Трофимова. Они – последние свидетели прежней жизни в Раеве.

Мы попросили Антонину Николаевну Баранову, заведующую клубом в Лацком, подвигнуть их на письменные воспоминания. Она купила тетрадь и ручку, отдала Владимиру. Он приступил к мемуарам. Владимир – здешний патриот. Устроил музей крестьянского быта: в один из брошенных домов из других снес обиходные вещи. Поставил шлагбаум, ворота с вывеской «Раево» и «Таможня» – на первом строении при въезде в село. Сборщики клюквы от нее шарахались: думали, налог возьмут. А потом сожгли: недалеких людей раздражает необычное.

Если уж говорить о досто­примечательностях, в Раеве стоят развалины церкви во имя Василия Великого – редкое посвящение в наших краях. Ее выстроили в 1841 году на средства помещика Николая Дмитриевича Соковнина из усадьбы Нескучное Мологского уезда. Он был уездным предводителем дворянства. К его славному роду принадлежала известная раскольница боярыня Феодосия Морозова. Николай Дмитриевич похоронен вблизи Нескучного, в селе Кузьма­Демьян. А на раевской церкви крыши уже нет, но на стенах еще можно разглядеть клейма. Кладбище заросло. Некоузские краеведы пытались за ним ухаживать. Но – далеко, тяжело. Да и сколько их таких на этой земле – на все не хватает сил.

Любители старины и этнографы всегда интересовались Раевом. Игра смыслов в местной топонимике делала здешние края особенно привлекательными (мы, честно сказать, соблазнились именно этим обстоятельством). Николай Арсеньевич Сахаров, выпускник МГУ, преподававший 38 лет историю в Волжской средней школе, усматривал в названии Раево финскую (население тут по происхождению финно­угорское) основу: райя – рубеж. А вот еще вариант: диалектное слово «райник» означает обширный лес, где есть эхо.

Леса и болота здесь главные составляющие ландшафта. У них собственные имена. Лес Баландина – по фамилии помещика, им владевшего. Известен тем, что в нем «водит»: то с дороги собьешься, то лошадь распряжется. Лес «Удавленник» – там человек повесился. А Нина Федоровна Трофимова, раевская дачница, вспоминает о поле «Ефимов отруб». Она блокадница, ее привезли сюда в войну к бабушке в Маслово, а потом она вышла замуж в Раево. Работала в колхозе. Первый наряд ей выписали – боронить Ефимов отруб. Она не знала, что это, и спрашивать у бригадира стеснялась. Хорошо, конюхи догадались и объяснили, когда за лошадью пришла. Есть названия Заполица, Гарели, Палошник, Рукавец, Сурки, Выгорода... А раевские речки – Шуморовка, Чеснава и Княжица. С их имениями по колориту соперничают придумки коммунистических и перестроечных лет. Ну как вам, например, первый здешний колхоз «Красное Раево»? Все равно что бога в партию записать. А нынешнее ООО – общество с ограниченной ответственностью «Страна Советов»?

Но как бы то ни было, в советское время тут еще жили. В шестидесятые годы – почти триста человек, 70 домов стояли на два посада. У Рупеевых – самый красивый, с резьбой. Была начальная школа рядом с церковью. С тридцатых годов, с коллективизации, существовало что­то вроде детсада – «площадка» в коридоре дома, где торговал бакалеей Александр Иванович Трофимов, он же церковный староста. Работал сырзавод. На водяную мельницу ездили в Панкратово (от нее остались нынче одни сваи), а ветряные работали в Комарове и Клыкове. В войну, когда враг подступил близко, на здешних болотах собирались организовать партизан­ский отряд. Рыли землянки, окопы (следы их еще видны), завозили продовольствие. Но немцы сюда не дошли.

Опять настала мирная жизнь. За модными белыми валенками в пятидесятые годы отправлялись к катале в Федосьево. В конце сороковых щеголяли в плюшевых жакетках. Они соединились в воспоминаниях с первой «тарелкой»­громкоговорителем – радио появилось: сначала пропаганда, а уж потом свет, электричество провели много позже. На беседы­посиделки собирались при керосиновых лампах. Нанимали для них помещения в домах, расплачиваясь с хозяевами деньгами, картошкой и холстом. Петь любили: в советские праздники ходили по улице до церкви – то ли демонстрация, то ли крестный ход. А частушки были такие:

Давно все уже маются в городах. Как дали колхозникам паспорта – начался исход. Здесь он ускорялся тем, что дороги с твердым покрытием не было и поездки за благами цивилизации были очень трудны. Но долго­долго Раево удерживало души своих уроженцев.

Павел Иванович Васильев, знаменитый директор средней школы в поселке Волга, был отсюда. Раево ему жизнь спасло во время войны. Он совсем юным попал на фронт и в окружение. Немцы держали его в лагере на болотах. Так было страшно, что никогда, никому, кроме старшей сестры, об этом не рассказывал. Он убежал. Погони не было – места считались непроходимыми. Да только не для него – в Раеве вырос. Спасся. Это обстоятельство подпортило ему карьеру. На побывавших в плену смотрели с подозрением. Но ум и энергия Павла Ивановича сделали Волжскую школу образцовой. Он был биологом – и там возникли лучшие опытные участки, ученики сажали лес, ходили в походы. Создал музей боевой славы. Дружил с художниками, они дарили полотна: в школе – картинная галерея. Павел Иванович написал книги «Волжские текстильщики» и «Край наш Некоузский». Три года, как он ушел из жизни, но его дела продолжают учителя Елена Николаевна Михайлова, Галина Александровна Чудакова, Светлана Николаевна Алексеева...

Павел Иванович посадил в Раеве дуб. Давным­давно, до войны и затопления Мологи, он побывал в Иловне – бывшей усадьбе Мусиных­Пушкиных, где работала его сестра. Привез оттуда желудь. Теперь из него выросло огромное дерево.

А в стихотворении, которое в самом начале, настоятельница осталась недовольна послушницей, сказала: «Спрячь! Тебе бы только ангела запрячь...» Потому что это был чужой труд. И мы тоже ни на что не претендуем, пересказывая истории из Раева.