Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, среда, 09 августа 2006
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/5/4250/

Как же можно ее отпустить?

рубрика: Общество
Автор: Марина ШИМАНСКАЯ

Рано или поздно каждый из нас задумывается о своем предназначении в жизни. Но ответ на вопрос, зачем я появился на свет, не всегда лежит на поверхности. Кому-то нужны десятилетия, чтобы ответить на него. Иные же почти с рождения осенены Божьим промыслом настолько ясно, что можно только удивляться. Именно к этой категории людей относится Галина Ивановна Марченко. Ее назначение – быть рядом с человеческой болью, помогать людям в самых трудных ситуациях, брать на себя чужое горе.


ВКУС ГОРЯ

Горе было знакомо ей с детства. Маленькая девочка не понимала значения слова «подкулачница», которым дразнили ее ровесники. У бабушки спросить стеснялась, так и жила в недоумении. Только когда стала постарше, узнала, что семью ее деда раскулачили за то, что никто не захотел вступать в колхоз. Дедушка с бабушкой ездили в Москву к Калинину, получили разрешение жить в Любимском районе.

Самые сильные впечатления детства связаны с бабушкой. Простая неграмотная крестьянка обладала настоящей земной мудростью. Она учила любить природу, видеть ее красоту. Вместе они обошли все любимские сказочные леса. Она учила жить по евангель­ским заповедям. Только спустя много лет Галина поймет, что благодаря бабушке она хорошо знает Евангелие. С бабушкой было интересно, она была гораздо ближе, чем ровесники. В дом часто приходили соседи, знакомые – и просто поговорить, и... обрести мир в душе. Галя часто становилась невольным свидетелем взрослых разговоров и удивлялась, почему бабушка говорит одним одно, другим – другое. Бабушка сама объяснила: людей надо смирять и примирять. Не раздувать конфликтную ситуацию, а гасить ее, всех приводить к миру. Эта истина станет главной для Галины.

– Когда мне было шесть лет, мама переехала в Ярославль, – вспоминает Галина Ивановна. – Так что я себя считаю коренной ярославной. А дальше, как у многих, школа, поступление в институт. Не прошла по конкурсу и, чтобы не терять год, устроилась работать швеей. Потом окончила московский техникум и пришла на работу в облгаз, где и осталась на 27 лет. Что интересно, с молодости я всегда была при портфеле. Я во всем стремилась к справедливости, была очень активной, наверное, поэтому меня постоянно куда-то выбирали – то в председатели, то в заместители.

Личная жизнь не сложилась. Помня бабушкины слова – «Лучше быть любимой у нелюбимого, чем нелюбимой у любимого», вышла замуж за паренька, знакомого с самого детства, родила сына. Но рядом с человеком, неблизким ей духовно, с иными жизненными ценностями, не плохим, а просто другим, как ни пыталась устроить жизнь, не получилось.

Любовь пришла позднее, и уже казалось, вот оно – счастье. Но вновь не сложилось – не смогла простить случайную измену и опять предпочла одиночество. «Приговор у судьбы строг и неумолим – я осталась с победой один на один», – после расставания от горя слова сами складывались в стихи. Связь с близкими людьми не прерывалась, они всегда были рядом, когда становилось очень трудно, но в свою жизнь она уже никого не пускала.

Нежность сердцем изливая, я тебя благословляю, У черты – почти итога – стелется твоя дорога – Участь, данная от Бога, – мимо моего порога.

– Если бы у меня сразу сложилась личная жизнь удачно, спокойно, я бы прошла совсем другим путем по жизни – и ничего бы в ней не поняла. Значит, так было предрешено, – рассуждает теперь Галина Ивановна.

СОЛДАТСКАЯ МАТЬ

Личные неурядицы совпали с началом деятельности ярославского «Народного фронта». Марченко оказалась среди людей, близких ей по духу, активно стремящихся быстро изменить жизнь к лучшему. Организовала комитет солдатских матерей – вести из армии доносились страшные – там процветали дедовщина, надругательства над мальчишками. А когда началась чеченская война, все остальное вообще перестало для нее существовать. «Кровь и горе проходили через мою квартиру», – и теперь с ужасом вспоминает она.

– Я хотела организовать центр реабилитации для ребят, вернувшихся с войны. Я на себе почувствовала, насколько он необходим. Побывав в Чечне, я просто заболела. Мир стал черно-белым и немым. Мне что-то говорили, я слышала слова, но словно не понимала их. В здравом рассудке после тех ужасов остаться трудно. Прошло несколько месяцев, прежде чем я восстановилась.

Десять лет была она главной солдатской матерью всей области. За помощью к ней ехали отовсюду. Штабом помощи родителям солдат стала ее двухкомнатная квартира – с помещением для комитета было сложно. В день звонили и приходили по 10 – 12 человек. Приходилось сталкиваться с такими жуткими ситуациями, которые раньше и представить было трудно. Комитет, лишенный какой-либо бюджетной помощи, оказался едва ли не самым востребованным из всех общественных организаций. Удавалось помочь конкретному человеку в конкретной ситуации – это главное. Такой итог своей самоотверженной работы подводит Марченко.

– Я ничего не требовала от властей, не вступала в конфронтацию – агрессия не приносит результата. В редких случаях за разовой помощью обращалась к Анатолию Ивановичу Лисицыну. Он никогда не отказывал. Помог деньгами на дорогу в Чечню родителям пропавших там ребят, да и мне дал свои личные деньги, когда у меня жил малыш из Чечни, Рустик. Из администрации всегда помогал Николай Павлович Воронин, отзывался искренне на любое доброе дело.

ВЫ – НАША

На первом Всероссийском съезде солдатских матерей Галина Ивановна познакомилась с двумя женщинами из правозащитного движения «Против насилия». После трех дней работы съезда не было принято ни одного решения. Марченко попросила слово и с провинциальной прямотой и наивностью сказала: «Мы разъезжаемся с теми же проблемами, с которыми приехали, давайте примем какие-то конкретные решения». Зал зааплодировал, а ее избрали в президиум. В перерыве женщины-правозащитницы подошли к ней и сказали: «Вы – наша». (Спустя десять лет эту же фразу скажет ей матушка Михаила, которая была тогда игуменьей Казанского монастыря. Галина Ивановна не перестает удивляться такому совпадению.)

Как правозащитник попала в Ингушетию. В октябре 1992 года они надеялись предотвратить войну в Чечне. Была на первом ингушском съезде старейшин.

– Я стою в первом ряду, одна – женщина, православная. Читаю «Отче наш», думаю, что буду говорить. А наши солдаты уже шли через Ингушетию. Я сказала, что все наши люди против кровопролития, что ребята – солдаты-срочники идут по Ингушетии не по своей воле, что все матери против войны. Старейшины выразили одобрение, и мы ставили общую цель – предотвратить войну. Тогда живая связь между народами нашими еще не была разорвана, той войне мы сопротивлялись вместе. Но ничего у нас не получилось. Когда уехала, мне в Ярославль позвонила Лейла, председатель солдатских матерей Ингушетии: «Мимо моих окон идут самосвалы с убитыми и ранеными, из них на землю течет кровь. Звони куда-нибудь, делайте же что-нибудь!» Куда я могла звонить?

В свой следующий приезд в Ингушетию Галина Ивановна познакомилась с чеченкой Зарган, эвакуированной из Грозного. Ее дом разбомбили, и она с двумя маленькими детьми жила в подвале, откуда выбиралась только за водой. Но и это было очень опасно: вышла за водой с соседкой, вернулась одна – соседку убила шальная пуля. Зарган вместе с детьми и ранеными уехала в Ингушетию, так там и жили – все вместе. Своими детьми заниматься было некогда – помогала раненым. Муж ее не смог выехать из Грозного и от всего случившегося повредился рассудком – подметал улицы города во время бомбежек. В этот вагончик в поисках своих детей и пришли матери из Ярославля. Зарган встретила их в штыки: «Посмотрите, что творят здесь ваши дети!»

Матери – русские и чеченские – ругались яростно, но агрессия в конце концов перешла в общий плач. Помирились и подружились.

Возвращалась домой Галина Ивановна не одна – с маленьким больным полугодовалым чеченцем Рустиком, сыном Зарган. Оставить его, постоянно болеющего, в холодном вагончике среди раненых – обречь на гибель. Но какая бы женщина решилась взять к себе такого малыша – больного, без документов, без денег? Тогда ей помогли многие ярославцы – и с одеждой, и с яслями, и с детским питанием.

Здесь, в Ярославле, чеченец Рустик сделал первые шаги, сказал свое первое слово – «мама», обращенное к русской, которая дала ему вторую жизнь. В благодарность за спасение сына Зарган стала верной помощницей Галины Ивановны, которая не раз бесстрашно пускалась на поиски пропавших солдат в Чечню и не раз сама оказывалась там на волоске от смерти.

А когда семья Рустика воссоединилась, у него появились младшие брат и сестра. И опять сын Зарган – теперь полуторагодовалый Тамерлан – жил у Галины Ивановны, пока семья переезжала в Польшу. Сейчас они живут в Швеции, целый год не подают о себе никаких вестей. У нее остались любовь и сострадание, память и стихи:

А меж Ярославлем и Грозным, вопреки всему злу и смертям, Натянута пуповина – мама Галя – Рустам.

За все годы работы Комитета солдатских матерей она поняла: политики никогда мир не спасут. И тогда началась следующая страница ее жизни.

НАДЕЮСЬ НА ПРОМЫСЕЛ БОЖИЙ

– В один день меня уволили с работы. 27 лет без нареканий – и такой итог. За что? – недоумевает Галина Ивановна. – Неужели за то, что я всегда помогала храмам, в дальние обители старалась газ отправить побыстрее по их заявкам? Заставили убрать с газораздатки иконы. Кому они могут мешать? Много раз мою работу проверяли всевозможные комиссии, но все проверки заканчивались нормально. Какие бы испытания мне ни устраивали, я все преодолевала. Можно было бороться, но я поняла, что это просто поворот судьбы.

Встала на биржу, начала помогать по благословению матушки Михаилы в Казанском монастыре. Работала в лавке – мне это очень нравилось. Ко мне и здесь шли люди со своими горестями. Потом я стала помощницей матушки. Для меня это была большая честь. Оказалось, что потеря мирской работы не зло, а благо. Я видела главный смысл своей деятельности – помочь матушке восстановить обитель в ее преж­них пределах. Теперь игуменью Михаилу освободили от этих забот, и я опять оказалась на распутье.

Но любой конец – это начало чего­то нового. Есть у меня мечта – организовать работу сестринского дома. Наверное, немало найдется женщин и девушек, которые хотели бы помогать в детских домах, домах инвалидов. Для этого им нужны определенные умения, вот в сестринском доме их и надо им дать. Пока не знаю, с какой стороны подступиться к этому делу. Как человек верующий, надеюсь на Божий промысел.

Галина Ивановна призналась, что собирается уехать из Ярославля. Обманули риэлторы – оставили без квартиры. С доверчивыми людьми такие беды случаются. Будущее свое связывает с небольшим волжским городком Юрьевцем, уже и домик крошечный с удоб­ствами на улице ей присмотрели – благо, жилье там недорогое. И если она уедет, в нашем городе будет меньше на одного милосердного, порядочного человека.

Как же можно ее отпустить, ведь она – наша.