Николай СМИРНОВ: «Пришло время начать новую жизнь»

А между тем в юности Николай Николаевич даже не задумывался о том, чтобы примерить милицейскую форму, хотя, работая журналистом в посёлке Некрасовское, и поступил на юридический факультет университета.

– Я ещё учился только на втором курсе, а меня уже уговаривали пойти работать в милицию, – вспоминает Николай Смирнов, – но я этим уговорам не поддавался. А потом так получилось, что сам оказался в роли потерпевшего: украли всю зарплату прямо из комнаты в общежитии. В то, что вора найдут, как-то не очень верилось, но я всё-таки обратился за помощью к своим друзьям, работавшим в РОВД. И через пару дней преступник был задержан. Меня это так за душу зацепило: понял, что милиция может что-то сделать, помочь человеку. Это был 1977 год, и в том же году я стал следователем в Некрасовском РОВД.

– Через три года, несмотря на то, что я был всего лишь в звании лейтенанта, меня назначили замначальника РОВД по воспитательной работе, потом пригласили на работу в УВД области, а после учёбы в Академии МВД СССР отправили начальником милиции в Большое Село. Из академии я вышел старшим лейтенантом, занимать высокий пост в таком звании считалось несолидным, поэтому по представлению начальника Академии мне досрочно присвоили звание капитана. Кстати, помимо основного диплома нам вручался диплом... Народного университета культуры, и его я получил из рук композитора Яна Френкеля.

Три года я проработал в Большом селе, потом мне предложили возглавить отдел в Угличе, но я попросился обратно в Некрасовское. Там пробыл начальником РОВД до 1994 года. Горжусь, что за это время более двадцати сотрудников получили жильё, причём, все участковые жили на вверенных им участках. А тринадцать лет назад меня снова пригласили в УВД, и из них восемь лет мне довелось возглавлять управление кадров.

– На нас возложена подготовка и обучение сотрудников для направления их в Северо-Кавказский регион. Сам я был в «горячих точках» 27 раз. Командировки пусть и непродолжительные, но очень напряжённые. Ведь ЧП, подрывы, обстрелы случаются чаще всего во время замены составов. Несколько раз приходилось сопровождать высоких чиновников. Так, например, мы обеспечивали безопасность губернатора Анатолия Ивановича Лисицына и его заместителя во время их поездки в «горячую точку».

Нам же пришлось сопровождать и патриарха Алексия II во время его визита к нам в область. Четверо суток колесили с ним по ярославскому краю, и было несколько моментов, заставивших нас здорово поволноваться. Например, в Тутаеве патриарх провёл молебен, после которого прихожане попросили его сфотографироваться вместе с ними. Только все встали по своим местам, как возведённые за их спиной леса рухнули. К счастью, никто не пострадал. Что интересно, когда это сооружение падало, Алексий II даже не шелохнулся. Иногда патриарха приходилось даже брать «в круг», потому что все прихожане старались дотронуться до его облачения, и было непонятно, откуда у немощных с виду бабушек берётся такая сила – ребята на форму потом новые пугови-цы пришивали, в толпе все ото-рвали.

– На воинском мемориальном кладбище стоит стела в память о погибших сотрудниках – я был одним из инициаторов её установки. Для меня это очень значимо. Мне было приятно, когда при переходе из Некрасовского в УВД подчинённые написали письмо с просьбой оставить меня на месте. Но резолюция начальства на этом письме была такая: «Это лучшее подтверждение того, что человека надо выдвигать». Не знаю, может, у меня завышенная самооценка, но я горжусь, что всегда принимал участие в раскрытии самых громких преступлений, вместе с подчинёнными сидел в засаде, ходил по следу на десятки километров. Моя служба мне по душе.

– Нет, я себя уже не мыслю без этой работы. За тридцать лет ни разу не был на больничном. И дети пошли по моим стопам: дочь заканчивает юридический факультет Демидовского университета, сын работает в милиции, в «горячие точки» ездит. Конечно, можно было сделать так, чтобы он туда не попадал, но я не хочу никаких разговоров о его особенном положении. Да и он ситуацию так же понимает, работает как все.

– Помню, в 1998 году в городе начались митинги – людям не выплачивали зарплату, и в знак протеста активисты разбили лагерь у моста в Брагине, а потом и вовсе решили перекрыть железнодорожные пути. Я тогда был начальником милиции общественной безопасности, и нам поставили задачу: ни в коем случае не допустить, чтобы люди вышли на рельсы. И вот выстроились две колонны, в каждой примерно по тысяче человек: мы стоим у путей, напротив нас, сцепившись руками, стоят простые люди, рабочие. С одной стороны, и их понять можно – они требуют своё, а с другой – у нас приказ. Вот так мы постояли какое-то время, посмотрели друг на друга – и разошлись.

Ещё запомнилось дело в Деево-Городище, было это в конце 90-х годов. В котельной в печке обнаружили останки человека, установили личность погибшего, через какое-то время появился подозреваемый. Естественно, он всячески отрицал свою причастность к убийству, но на месте преступления нашли шарф, который явно принадлежал преступнику. А незадолго до этого мы впервые в области подготовили собак, которые опознают людей по запаху. Процедура, в принципе, не очень сложная: ватным тампоном проводят по коже человека, а потом этот тампон помещают в банку, где он и хранится годами. И если на месте преступления имеется какая-то вещь, собака по запаху определяет, кому она принадлежит. Так вот наша специально подготовленная овчарка быстро определила, кто хозяин потерянного шарфа. Только после этого преступник во всём признался. В течение того года было раскрыто около тридцати подобных дел, а потом идея сошла на нет. Правда, сейчас УВД пытается её возродить.

– Ну за три десятка лет напряжённой работы накопилась и физическая, и моральная усталость. Пришло время начать новую жизнь, пожить гражданским человеком. А дома сидеть никто не собирается, предложений о работе много, осталось только выбрать подходящее.