Ярославская областная ежедневная газета Северный Край, суббота, 03 сентября 2005
Адрес статьи: http://www.sevkray.ru/news/7/51212/
рубрика: Образование
Этот разговор о самой нежной поре в жизни мы поведем с обаятельной женщиной, умным и деликатным собеседником. И не только замечательными чисто человеческими качествами одарена она. Галина Васильевна Федоренко, зампредседателя Ярославского областного суда, – видный специалист в области права. В будущем году исполнится 35 лет, как она работает в суде.
О своем детстве Галина Васильевна сразу сказала так: – Дружно жили, воспоминания самые приятные. И это при том, что ее семья из девяти человек – мама, дед, бабушка, тетя и дядя с женой и детьми – проживала в барачном доме на Щитовом поселке. Район этот был тогда окраиной Ярославля, за Леонтьевским кладбищем. Причем окраиной не тихой и спокойной – ходить здесь по улицам темными вечерами было страшновато и небезопасно. Но детство есть детство. Те годы расцвечены яркими красками, как в калейдоскопе. И вся пионерская жизнь вращалась вокруг клуба «Строитель» – тогда у него был такой статус. Масса детей занималась в кружках самодеятельности, изостудии. Ребятня ходила в походы по окрестностям города – в Пахму, Карабиху, знакомилась с историей Ярослав-ского края. Играли в кукольном театре. Галина Васильевна замечает: она в основном декорации рисовала и озвучивала кукол. Артисткой стать не мечтала. А вот где пропадала часами, так это в библиотеке. Заведовала ею мамина подруга Зоя Константиновна Сучкова. Она сплотила вокруг себя детвору, и те участвовали в обсуждениях книг, читательских встречах. Галина Васильевна, улыбаясь, говорит о той поре: – Читала очень много, особенно любила детективный жанр. И сейчас люблю. С удовольствием читаю Агату Кристи. Может, чтение детективов и повлияло на выбор профессии... – А может, больше то, что жили в криминальном районе? – Возможно, и это тоже сыграло свою роль. Народ на Щитовом поселке, как и на Фибролитовом и Рубленом по сосед-ству, отличался от того, что жил в центре Ярославля. Даже в наших дворовых компаниях были проблемные ребята. Прикрепляли к ним благополучных детей – для помощи и благотворного влияния. А я к тому же была и старостой класса, отвечала за порядок – чтобы никто не опаздывал и не прогуливал. – Вы, наверное, в отличницах ходили? – Училась хорошо. Маме, Нине Борисовне, не приходилось заниматься со мной. Предпочтение отдавала гуманитарным предметам – английскому, литературе. Это благодаря маме. Несмотря на то, что у нее не было высшего образования, она собрала очень много книг. Для чтения по школьной программе не нужно было обращаться в библиотеку – вся русская классика имелась дома. Так получилось, что учебу я начала в 20-й школе – сейчас ее нет. Потом наши бараки снесли, мы переехали в деревянный дом, затем получили квартиру на «пятерке». Соответственно меня и моих одноклассников переводили в другие школы – № 67, 54, 9, 3... А уж когда училась в десятом классе 44-й школы, твердо определилась: поступать буду на юрфак. Для этого решила стаж приобрести. Поэтому в одиннадцатом классе училась в школе рабочей молодежи и работала секретарем в прокуратуре Кировского района. – Ваша семья была состоятельной? – Тогда все семьи жили примерно одинаково. У нас в семье почти все работали. Дед, Борис Николаевич Суслов, – печником в строительной организации, мама – бухгалтером, только бабушка была домохозяйкой. Так что доходы семьи можно назвать средними. Вот один эпизод: мне купили резиновые сапоги – черные, блестящие. Столько радости! А так – снобизма не было. У моей мамы в квартире до недавнего времени стояли комод, шифоньер и буфет, сделанные еще руками деда. И в те годы это даже вызывало зависть: вот, мол, человек может такое сам сделать! Я тогда, например, могла в чем угодно одетой пойти. Не гонялись мы за вещами. Купил кто-то что-то красивое – радовались за него. Сейчас смотрю иной раз и думаю: да вы, ребята, стадному чувству подвержены – у одного есть, так и другому такое же, а то и лучше, подавай! – А ваши сверстники между собой различали, кто из благополучной семьи, а кто нет? – Семьи разные были. И дети тоже. Некоторые ребята оказывались замешаны в неблаговидных делах. Но в то же время отторжения их не припомню. Помогали друг другу, ценили хорошие качества в товарище, каким бы он ни был. В пятом классе у нас учился парень по имени Виктор. Значительно старше всех, он, наверное, не раз оставался на второй год. На нынешнем языке его назвали бы криминальным авторитетом. Помню случай: пришла в школу в новых, красивых варежках и в раздевалке оставила их в кармане пальто, что категорически не рекомендовалось. После уроков обнаруживаю: варежки вытащили из кармана. Конечно, сразу слезы и сопли. Витя подошел: «Чего ревешь?» – «Варежки украли!» – «Да ладно, не реви. Найдутся». Через какое-то время смотрю: варежки в парте! Или еще один случай. Пошла в библиотеку уже в новый ДК «Строитель». А там у входа охломоны какие-то стоят. Пристали ко мне. Появляется Виктор. Оценил обстановку, дал команду – отошли. Спустя годы, когда я работала в прокуратуре, вижу как-то: ведут по коридору Витьку два конвоира. Судьбы у всех сложились по-разному... Со мной учились и два мальчика из благополучных семей: отцы – военные. Учились хорошо – нас, отличников, вместе фотографировали. Потом – им уже по девятнадцать было – дали им за бандитизм выс-шую меру наказания. Ребята занимались му-зыкой, играли в ан-самбле, получали большие деньги. Почувствовали вкус к красивой жизни. Ансамбль распался, а тяга к деньгам осталась. Мальчишек вовлекли в бандитскую группу. – Вероятно, жесткая атмосфера окраины влияла все-таки на отношения между детьми? – Окраина воспитывала у нас с детства обостренное чувство справедливости. Если кто-то нашкодничал в школе, а отвечать не хотел, не признавался, учителя наказывали всех. Но ребята потом сами – и случалось, жестоко – разбирались с провинившимся. – И все же вы росли в крепкой, дружной семье. А о ком самые первые и глубокие, самые теплые воспоминания? – Конечно, это мама. А если сразу, навскидку – то дед. Всплывают в памяти ссадины, содранные коленки. Сосед из окна бросил подшипник и попал мне в голову. Дед остановил кровь и промыл рану. Утешал. Он заменил мне рано ушедшего отца. Я называла его папой. Дед вначале стеснялся, а потом испытывал гордость. В школу ходила не мама, а дед. Помню, моя подруга жила у бабушки, потому что родители – военные. И если учителя вызывали родителей, от нас с ней приходили мой дед и ее бабушка... LOLLA – Вас наказывали дома? – Одним из главных в семье было чувство справедливости. По заслугам доставалось. Но рукоприкладства в доме не допускали. За провинности ждал строгий, но справедливый разговор. «Не за дело» не ругали. – Вы уже не один раз вспомнили деда. А бабушка? Ее блины, пирожки и, как водится, вязаные носочки? – Сейчас вижу, как непросто приходилось моей бабушке, Елизавете Павловне. Немаленькая семья, но у нее, как настоящей хранительницы очага, на всех хватало времени. Умная, справедливая. Дед как глава семьи принимал решения, но фактически подвигала его к этому она. Когда я уже работала, мне дали комнату в общежитии. Я обрадовалась – еще бы: вот какая взрослая! Мама – на дыбы, дед – молчком. Но это его молчание... Я почувствовала себя очень нехорошо. И лишь одна бабушка поняла меня и поддержала: «Да, нужно решать. Ты правильно поступаешь и не смотри на них». А потом смогла убедить маму и деда. Мудрость, справедливость, забота – все это идет из семьи. – И вот школа позади. Вы учитесь в Ивановском юридическом институте и работаете. Вам везло на друзей, наставников? – Очень много для меня сделали люди, с которыми я начала работать еще в юности. Это прокурор Заурбек Азаматович Султангирей, известные ярославские юристы Леонид Кантор, Сара Воскобойник, Макс Хазин, следователь Любовь Чернова – личности уникальные, талантливые, энергичные. Только с благодарностью вспоминаю тех, кто жив и кого уже нет. //Записала Виктория ГЕФЕЛЕ.