Эхо далеких дней

В декабре 1943 года в тыловом Мышкине проходили военные похороны. Немногочисленные провожающие в последний путь – почти все военные, а также руководство района. На крышке гроба – офицерская шапка со звездой. Впереди на красных подушечках несли боевые награды. На старом город­ском кладбище прозвучали недолгие слова прощания, а потом здешний истребительный батальон винтовочными залпами трижды разбил холодную тишину городских улиц.

Воинскую могилу навещал маленький мальчик. Он приходил на заснеженное кладбище, думал о чем-то своем, а прощаясь, отдавал честь, прикладывая варежку к своей шапчонке. Что же это за похороны были в Мышкине и что за ребенок навещал погибшего военнослужащего?

Для ответа на эти вопросы нам надо возвратиться в Пречистое, в дни формирования кавдивизии. Тогда первыми на место действия прибыли кадровые командиры будущих полков и эскадронов, а раньше всех – офицеры штаба. Станция Пречистое была невелика, и на жительство их расселяли, «уплотняя» квартиры гражданских жильцов. Вот так к семье сотрудника райкома партии Н. И. Хайлова присоединилась семья полковника Николенко. Да, семья – он сам и маленький сынишка.

Жена полковника перед самой войной поехала в Ленинград и не смогла выбраться из блокадного города. И ему пришлось взять сыночка с собой на войну.

Отцы двух семей подружились, они хорошо понимали друг друга, и обе семьи жили заедино, безо всяких различий. Но быстро летело время формирования и обучения полков и эскадронов. И вот уже завтра – на фронт.

Уложив спать свою общую большую семью, тихо беседовали отцы. И полковник высказал другу свою тревогу, свою боль душевную о сыне. Дивизия пойдет в бой, а дивизия-то кавалерийская, с клинками против танков воевать худо. Наверное, потери будут великие. И попросил товарища оставить его сыночка в своей семье: «А если со мной что случится, то...»

И посуровев, его собеседник продолжил: «А если чего случится, то твоему сыну я отцом буду. И воспитаю на тебя похожим. Человеком. Не сомневайся!».

Под трубы оркестра уходила на фронт кавдивизия, и с нею полковник Николенко, оставив единственное свое сокровище, сынка, в ставшей родной семье.

Временами, то часто, то редко, приходили письма с фронта. Отец писал, что все идет нормально. Что, как и положено бойцам Красной Армии, насмерть бьются они с врагом и, конечно, победят. Мальчонку это радовало, а Хайлов, слушая письма друга, за этими хорошими строчками слышал много беды. Потом тыловой адрес получателей изменился. Ведь партийные работники – тоже словно солдаты, куда пошлют – туда безоговорочно и без промедлений и поспешат. Н. И. Хайлова послали в Мышкин, быть ему там секретарем райкома партии. Теперь уже в Мышкин мальчонке приходили письма с фронта.

А однажды в тыл по вопросам боевого снабжения направлялся однополчанин полковника Николенко майор М. М. Бройдо. Много чего нужно было в тылу пятой гвардейской танковой армии (уж прошло время кавалерии, и уцелевшие бойцы и командиры служили совсем в других частях). А в тыл-то майор ехал в Рыбинск. До Мышкина – совсем недалеко! И отец попросил повидать сынка, поговорить с ним и отвезти ему немудреные фронтовые гостинцы. Как тут не согласиться? И вот исполнены все дела в Рыбинске, и машина майора выезжает на мышкинскую дорогу.

Зима была еще нестрогая, морозы невелики, и лед на Волге под Мышкином совсем некрепок. Но, видать, военные люди на фронте к риску привыкли и понадеялись на успех, который им до сегодня сопутствовал. Но на этот раз успеха не случилось, не проскочили. Тонкий лед оказался страшней снарядов... Вот так, совсем не в боях оборвалась жизнь гвардии майора М. М. Бройдо.

Маленький город воспринял его гибель как смерть на войне. И до сего дня старожилы иногда вспоминают все происшедшее и сердечно числят майора Бройдо среди всех погибших на войне мышкинцев.