– Маргарита Александровна, как вы оцениваете состояние дел с банкротствами в нашем регионе? Вы согласны с утверждением, что часто эта процедура используется для передела собственности и захвата предприятий?
– В последнее время государство провело реструктуризацию долгов предприятий и организаций в бюджеты и внебюджетные фонды, что несколько оздоровило ситуацию. По итогам первого квартала мы увидим, все ли выполняют условия реструктуризации. Тем не менее сегодня уже прошли те времена, когда предприятия сознательно ничего не платили в бюджет.
Сейчас компании и их руководители ведут себя по-иному. Большинство старается платить налоги и не попадать под процедуру банкротства. Если директора настроены работать «в законе», то это дает им возможность рассчитываться с бюджетами и кредиторами.
Пока сохраняется практика использования процедуры банкротства для передела собственности. Часто это делается с помощью скупки кредиторской задолженности компаний. После этого возбуждается дело о банкротстве, вводится «свой» управляющий и происходит захват предприятия. Действующий старый закон о банкротстве позволяет широко применять эти способы. Поэтому федеральная служба по финансовому оздоровлению торопится побыстрее ввести в действие новый закон о банкротстве, проект которого сегодня обсуждается в Госдуме РФ. В нем максимально исключается возможность использования банкротства для передела собственности, потому что государство получает право участвовать не только в первом собрании кредиторов, но и на протяжении всей процедуры банкротства. По новому закону предусмотрены три очереди кредиторов, государство попадает в третью наряду с конкурсными кредиторами и залогодержателями. Пункт об активном участии государства вызывает самое большое недовольство при обсуждении законопроекта.
– Работники компаний и кредиторы часто говорят о преднамеренном банкротстве предприятий, когда сами руководители «выжимают» из них все соки, а потом бросают с накопленными долгами. Как можно бороться с этим явлением? Насколько оно распространено?
– У нас есть много вопросов к предприятиям, когда, на наш взгляд, происходит фиктивное, преднамеренное банкротство. Уголовные дела по этим статьям расследуются очень тяжело, ведь надо доказать, что предприятие приведено к банкротству намеренно, определить виновных. Нашей службе не нужна «кровь», но мы заинтересованы в том, чтобы незаконные действия руководителей должников не повторялись.
До сих пор, к сожалению, сохраняется практика, когда директора предприятий отчуждают
имущество, создавая дочерние предприятия, выводят туда активы и бросают старые, обремененные долгами. Сейчас внесены изменения в законодательство, которые ограничивают и прописывают процедуру реорганизации акционерных обществ.
Признаки преднамеренного банкротства были выявлены в свое время в ростовском ЗАО «Аронап». Имущество завода арестовано по долгам и чуть уже не было продано. Ведь, как правило, есть договоренности, и продают своим, за копейки. Думаю, что здесь нужна процедура финансового оздоровления.
На «Аронапе» были и вывод активов, и наращивание долгов на старом предприятии. Дело по «Аронапу» надо было возбуждать раньше, сейчас там уже имущество не один раз перепродано. Управляющему все это придется раскручивать назад – возвращать незаконно выведенные активы.
– Не всем предприятиям удается восстановить нормальную работу после про-цедуры банкротства. В Рыбин-ске был обанкрочен судостроительный завод «Слип». Сейчас на базе его активов создано новое преуспевающее предприятие «Рыбинский судостроительный завод», принадлежащее компании «Волготанкер». Новое предприятие было создано на «костях» старого?
– На мой взгляд, на «Слипе» очень удачно прошла процедура банкротства. Этот опыт реструктуризации предприятий даже изучается специалистами в качестве примера. Банкротство начиналось очень трудно, люди не понимали, чем это закончится. «Слип» уже не мог выжить без чьей-либо помощи. В это время у иностранного инвестора было желание вложить деньги в аналогичное предприятие где-то на Волге, чтобы производить корпуса судов. Для нас было очень важно, чтобы эти инвесторы выбрали именно Рыбинск. Для этого арбитражными управляющими из Санкт-Петербурга была создана специальная команда, фирма «Три К».
Их сначала восприняли очень плохо. Они учредили новое юридическое лицо – «Рыбинский судостроительный завод», которому старый, обремененный долгами «Слип» передал свои активы, оборудование и работников. Иностранный инвестор не хотел вкладывать деньги в какого-то банкрота. Нам все же удалось уговорить кредиторов внести этот учредительный вклад.
– В результате банкротства «Слипа» кредиторы получили свои долги?
– Ключевая задача процедуры банкротства – удовлетворение требований кредиторов. Здесь это не совсем получилось, но была решена более важная, государственная задача. Сегодня, если бы этой
команды и инвестора не было, «Слип» попросту бы погиб, и никто никогда этих кредиторов не удовлетворил бы все равно. На завод идут заказы, график работы расписан до 2006 года, вновь открылось профессиональное училище, выплачивается зарплата. Пришли инвестиции, но не на удовлетворение требований кредиторов, а на развитие предприятия.
– Не все ярославские предприятия смогли провести реструктуризацию своих долгов. Есть крупные должники: ОАО «Тутаевский моторный завод», ОАО «Североход». Налоговая инспекция и ваше ведомство убеждали в прошлом году: тем, кто не войдет в реструктуризацию, грозит процедура банкротства...
– Мы действительно везде говорили это, чтобы как можно больше предприятий и организаций подали заявления на реструктуризацию долгов. Но, как правило, позднее мы не вели активной политики по банкротству предприятий-должников. Пока действует старый закон о банкротстве, возбуждение процедуры банкротств может привести к переделу собственности и захвату этих предприятий. Мы притормозили свои действия до принятия нового закона о банкротстве, где прописаны намного более жесткие условия для кредиторов. Например, если сейчас можно стать кредитором предприятия, предъявив векселя или договоры цессии,
то в законопроекте четко установлено: требования кредиторов должны быть подтверждены должником или решением суда. Это сократит практику использования банкротства для захвата предприятия.
– Кто в основном инициирует банкротство – государство, которому предприятия и организации не платят налоги, или конкурсные кредиторы?
– За последние годы количество дел увеличилось примерно в 3 раза. Это происходит в основном за счет банкротств так называемых отсутствующих должников, структур, где уже нет ни руководителя, ни имущества. Это более 60 процентов дел. Такая ситуация порождена в том числе и налоговой службой, которая в свое время не давала нам банкротить такие организации. За это время руководители уводили имущество, уезжали сами, и теперь их нигде не найдешь. Очень часто этого «отсутствующего должника» вдруг находят – он существует, имущество передано в другую структуру, у него новая фирма. Такая ситуация была по «Корпорации АВС», известной ярославцам как ипотека. Дело о банкротстве было возбуждено как в отношении «отсутствующего должника», а потом мы нашли и руководителя, и часть имущества.
– Основными участниками процедуры банкротства являются арбитражные управляющие. Ваше ведомство контролирует их деятельность? Все ли вас устраивает в их работе?
– У нас работы хватает на всех управляющих. На один «хороший» объект мы им даем 5 – 7 «отсутствующих должников», на которых он работает бесплатно. Большинство арбитражных управляющих – порядочные и добросовестные люди. Но часто они заняты текучкой и не могут уследить за изменениями в законодательстве. Иногда мы получаем обоснованные жалобы от кредиторов на управляющих, есть случаи, когда они допускают непреднамеренные нарушения, и нам приходится их поправлять.
Некоторые управляющие не пытаются взыскать и вернуть имущество должника, что они обязаны делать по закону. Такая ситуация была на птицефабрике «Север». Она находится в процедуре банкротства, управляющий не стал возвращать имущество, ранее выведенное из основного предприятия. Был назначен новый управляющий, он произвел эти действия, что оказалось довольно непросто. В ряде случаев не исключено, что должник и управляющий имеют общие интересы. Арбитражным управляющим, как правило, устанавливается низкое вознаграждение, что дает основания подозревать их... в том или другом незаконном действии.
– Низкое вознаграждение – 10 или 50 тысяч рублей в месяц?
– Зарплату управляющему устанавливают кредиторы, и с нее берется 46 процентов налогов в пользу государства. 50 тысяч в месяц – таких вознаграждений у нас нет. Они намного ниже – 3, 5, 10 тысяч рублей. И управляющий, как правило, не требует его увеличения. Это и настораживает.
– Были ли случаи, когда вам приходилось отзывать лицензии у управляющих?
– Да, такая практика есть, но она идет очень сложно. Мы обращались с таким заявлением в Ярославский арбитражный суд, но он нам отказал. Я являюсь членом надзорной комиссии при федеральной службе финансового оздоровления (банкротства) и на заседаниях в Москве вижу положение дел по стране. У нас в области ситуация еще более или менее спокойная – не было ни одного случая аннулирования лицензий, когда управляющий своими действиями причинил ущерб кредитору или должнику.
– По новому закону о банкротстве арбитражные управляющие должны будут страховать свою ответственность. Он должен внести лично 5 процентов балансовой стоимости предприятия, еще 10 процентов за него должны выделить саморегулируемые организации управляющих. К примеру, если активы обанкроченного предприятия составляют 50 млн. рублей, то страховой взнос будет 7,5 млн. рублей. Где управляющий найдет такую сумму?
– Это положение закона и вызывает самое большое недовольство управляющих. По идее за них будут вносить взносы саморегулируемые организации. Если управляющий подведет, то сами управляющие исключат его из своих рядов. Сейчас также вводится административная ответственность арбитражных управляющих за неправомерные действия при банкротстве. Так, КОАП предусматривает дисквалификацию управляющего на три года.
Беседовал
Фото Вячеслава ЮРАСОВА.
Евгений СОЛОВЬЕВ.