Как Аркадий Геннадьевич поссорился с Ольгой Ивановной

Прекрасный человек Аркадий Геннадьевич! Как, вы не знаете Аркадия Геннадьевича Акимова? Того, что полтора десятка лет проработал в гаврилов-ямских печатных СМИ фотографом... Какие фотографии у Аркадия Геннадьевича! Я бог знает что отдал бы за то, чтобы у меня были такие фотографии – яркие, со смыслом... Вячеслав Тимофеевич Юрасов – корифей фотооператорского цеха и фотокор «Северного края» – всегда говорит, что не знает человека, который лучше бы исполнял фотографический долг свой и умел порадовать клиента, чем Аркадий Геннадиевич...

Прекрасный человек так же и Ольга Ивановна Барышева – директор Гаврилов-ямской школы искусств. Педагог и муза тех детей, что от рождения тянутся к изящному. Очень любит Ольга Ивановна фотографироваться... Так как что ни год – то выпускной. А что ни выпускной – то и на снимок пожалуйте. Из-за этого говорили в Гаврилов-Яме, что Ольгу Ивановну и Аркадия Геннадьевича словно бы сам черт повязал одной веревочкой – как ни весна, так они и фотографический альбом затевают. А когда Ольга Ивановна в отлучке, Аркадия Геннадьевича родители юных музыкантов-художников теребят – сфотографируйте, дескать, наших вундеркиндов. Да смотрите, успейте к выпускному.

Ну, мастер и рад стараться – все к сроку сделал. И по традиции разместил педагогический коллектив школы искусств поверх общего снимка. Более того, по просьбе нескольких педагогов убрал с их изображений те мелкие подробности, коими время одаривает нас по истечении определенного количества лет. А результат (в виде пробного эскиза) отнес в школу – для утверждения или внесения поправок.

Но нынче словно бес ударил фотографа под локоть... В общем, перестарался он несколько, сглаживая временные особенности. Стер (по ошибке) и кой-какие персональные черты. А тут как раз возвратилась из отлучки Ольга Ивановна. И что она увидела у себя на столе? Вместо лиц – какие-то (по ее выражению) «театральные маски». И самого директора незадачливый фотограф расположил не в центре ряда педагогов, а влепил куда-то сбоку. Пустяк, вроде бы, а все равно – непорядочек. Естественно, Аркадий Геннадьевич был вызван под ясны очи Ольги Ивановны, где ему пришлось ознакомиться с претензиями по поводу выполненной работы. Но вместо того, чтобы склонить повинную голову (которую, как известно, меч не сечет), Аркадий Геннадьевич принялся доказывать свою точку зрения. Он объяснил, во-первых, что готов выслушать претензии по поводу качества непосредственно от заказчиков (то есть – от родителей выпускников); а во-вторых, не видит смысла обсуждать эскиз, который можно до выпускного еще несколько раз переделать (правда, тогда вероятно возвращение столь тщательно убираемых примет времени обратно во внешность педагогов). И, чтобы наглядно продемонстрировать никчемность эскиза, порвал его на глазах директора.

Это сразу возвысило градус спора до немыслимых высот. В результате чего фотограф посетовал на вконец испорченное настроение и послал директора по адресу, широко известному в народе.

Тут показания сторон несколько расходятся. Аркадий Геннадьевич утверждает, что им было упомянуто растение хрен. По версии Ольги Ивановны дело касалось не огородных культур, а органов человеческого тела, причем в их сугубо народной интерпретации. Кстати, в кабинете, где происходило обсуждение, находились еще двое подчиненных Ольги Ивановны и человек посторонний – подрядчик строительной организации, которая делает в школе ремонт.

Ситуация приобрела характер публичного оскорбления. Самое печальное то, что стороны разошлись, полностью уверенные в собственной правоте.

Ольга Ивановна уже после выпускного (на котором фотографический долг свой исполнял опять же Аркадий Геннадьевич) написала заявление в милицию с просьбой привлечь ее оппонента по ряду статей Уголовного кодекса. Заведующий отделом милиции, посчитав, что состава преступления в действиях Акимова нет, отправил дело мировому судье Гаврилов­Ямского участка номер 1 опять же Барышевой – но уже Валентине Владимировне. Полное совпадение фамилии здесь не случайно, поскольку Валентине Владимировне довелось быть невесткой Ольги Ивановны. Ну, небольшой городок – Гаврилов­Ям. Практически все со всеми знакомы. А дети – существа прыткие. Глазом не успеешь моргнуть – они поженились. Второй раз моргнешь – уж развелись и вершат правосудие на абсолютно законных основаниях.

Работу Валентине Владимировне сильно упростил сам Аркадий Геннадьевич – в чем виден его характер, может быть и несколько эмоциональный (как у всех художников), но и широкий (что опять­таки отличает избранника муз). В судебном заседании он признал свою вину с той только поправкой, что не выражал явного неуважения к обществу, поскольку считает хрен словом пусть и с ярко выраженной негативной окраской, но все­таки цензурным. После чего ему было велено подождать в коридоре. Секретарь суда через пару десятков минут огласила решение: «Акимова Аркадия Геннадьевича привлечь к административной ответственности и назначить ей (именно так!) наказание в виде административного ареста сроком на семь суток». Трудно сказать, чем вызвана такая опечатка в официальном документе, но, судя по всему, когда решение печаталось, тень дедушки Фрейда незримо витала над зданием первого участка Гаврилов­Ямского суда.

Любопытно, что судебные приставы даже не позволили наказанному сходить домой (это метров триста от зала суда) за зубной щеткой и полотенцем. Судя по всему, они боялись за моральный облик города – отпустишь товарища, а он или в бега подастся, или опять же по пути пошлет кого­нибудь в даль светлую.

Аркадий, сидя в каталажке в тридцатипятиградусную жару, долго недоумевал, почему Фемида так быстро отрешилась от повязки и весов и, взяв меч, превратилась в Нимезиду, почему, в частности, ему не представили возможности задать вопросы свидетелям и подать жалобу на вынесенное решение?

А потому, оказывается, что признанием он отрезал себе все возможности борьбы за соб­ственную точку зрения. Признал себя виновным? Какие тебе жалобы, какие свидетели – сиди и дни считай! А уж куда ты там послал оппонента – на хрен ли, в баню или по другому направлению – дело для Фемиды совершенно десятое. Порядочность в принципе во все времена являлась наказуемой чертой характера – особенно в сочетании со вспыльчивостью.

Получается любо­дорого: живем­то мы, конечно, в правовом государстве и век на дворе двадцать первый, но признание, по букве закона, еще осталось царицей доказательств. И правильно! Было бы так во времена гоголевских героев, никакой тяжбы, так огорчившей Николая Васильевича, не случилось бы и в помине. Заполучил бы Иван Никифорович семь суток за своего «гусака», нюхнул бы парашных миазмов и вмиг преисполнился бы любви к окружающему миру. На радость Ивана Ивановича, которому черт знает зачем нужно было то самое ружье...