1812 года, дальними раскатами беды и славы вновь напомнило о себе славнейшее время Отечества.
И мысль обернулась к его горю и блеску, к его боли и его сиянию, к его именам. И те засветились, засияли из-за просторов лет – фельдмаршалов, генералов, офицеров. И почти без проблеска,
без различения имени и фамилии обозначилась темной громадой многотысячная солдатская масса, согласно пошедшая в смертный огонь сражений. Осененные вечной славой и отпетые французской картечью, оплаканные русскими дождями
и метелями. Редкая-редкая судьба выступит из тьмочисленных эскадронов, батальонов, полков. Редкое имя услышишь. Но мне повезло. Такое имя
я услышал и разглядел. Солдата, героя, земляка.
Вторжение наполеоновской армии в Россию началось 12 июня. И сразу во все концы огромной Российской империи помчались вестники – поднимать Отечество на небывало великую войну. Чтобы срочно сзывали в армию крестьянскую молодежь! Заплакали семьи по всей России, простились и пошли на войну крестьянские парни.
Вот так под благословения и слезы родных из села Ордина Ординской волости Мышкинского уезда по череду, в рекруты, в армию Российской империи и ушел из дома Сидор Григорьев Пичков. 27 сентября 1812 года он был призван и определен в Финляндский драгунский полк.
«...А мерою он, Сидор Пичков, – два аршина четыре вершка. (То есть роста он был среднего.) А приметами – лицом бел, а глаза серые, нос – посредственный, волосом темнорус».
Наш земляк, получивший коня, карабин, саблю, пистолеты, обучившийся строю, командам, атакам и маршам, – уже больше не крестьянин, а заступник Отечества. И если не убьет его французская пуля, не уложит сабля, то служить ему двадцать пять лет, и едва ли он вернется в родное Ордино.
Об участии в боях 1812 года бумаги ничего не сообщают. Ясно одно – Сидору Пичкову повезло, он жив и не ранен, не покалечен. И в 1813 году в числе иных русских солдат наступает на французов, продвигаясь по Европе. И участвует в сражениях под Верденом 21 апреля, при взятии ганноверского города Люнебурга, 18 мая – в славной конной атаке на французов и в отбитии у них пятнадцати пушек. Принимает участие в занятии вестфальского города Голбинштедта, а потом в знаменитом сражении под Лейпцигом и в упорной битве под Деневицем. В 1814 году с 21 января по 13 февраля он при блокаде крепости Литра, а 26 февраля в большом сражении под городом Лионом и в марте того же года в бою под городом Семмазием.
А в походе 1815 года Пичков со своим полком снова идет во Францию через Богемию, Саксонию, Баварию. Потом тем же путем обратно в Россию. Походил наш земляк по Европе, два раза туда и обратно!
Позади великая война, о ней напомнят только награды да вечерние рассказы старослужащих. Наш Сидор Пичков теперь как раз – ветеран наполеоновских кампаний. Он все так же служит в своем полку. До 1 августа 1825 года. То есть знамени Финляндского полка он был верен 15 лет.
И вот настал день, когда по возрасту и здоровью старослужащий солдат отправлен на послед-ние годы службы в Орловскую губернию, в город Ливны. Тут-то затосковало сердце солдатика по родным местам. И в Ливнах «по болезни моего здоровья» попросился служить в Мышкин. Командование уважило просьбу старого бойца, и вот он снова в Мышкине! У того же воинского присутствия, откуда он так давно уходил на войну...
Солдатика зачислили в Мышкинскую инвалидную команду (гарнизон города!). Здесь он и служит до 1837 года, 25 лет солдатской службы Отечеству отданы. Прекрасные слова сказаны о нем в документах: «Рядовой. Грамоте не умеет. В штрафных не бывал». За двадцать пять лет ни единого нарушения по службе. Каков солдат! Но – рядовой... Ну что тут делать, грамоте-то не умеет...
А наш Сидор Пичков уже так сроднился с армией, что продолжает служить. В армии Россий-ской империи он был 30 лет. Лишь в 1842 году собрался с армейской службой распрощаться.
Он обращается с прошением об отставке к своему главному командиру – майору Ярославского гарнизонного батальона, командиру всех десяти уездных команд. Но медленно работает (как и сейчас!) канцелярская машина империи. Майор Петр Меймель, заслуженный офицер, кавалер орденов Святого Владимира IV степени и Святой Анны III степени с бантом, имевший польский знак отличия «За военные достоинства» IV степени и серебряную медаль за взятие Варшавы, отвечает на солдатское прошение в конце мая... 1844 (!) года. А Сидор Пичков тем временем все служит в армии Российской империи.
Его командир интересуется, как и где будет жить солдат. И Сидор Пичков дисциплинированно отвечает, что маленькие денежки, получаемые за службу и за приработки в свободное время в городе Мышкине, он не тратил, а старательно хранил, копил и «приобрел трудами своими через покупку в Солдатской слободе города Мышкина деревянный дом, в котором и проживаю постоянно».
Ну что ж, командиру все ясно, и батальонный адъютант подпоручик Егоров велит отписать в город Мышкин замечательную бумагу, которую майор и кавалер Петр Меймель со всем значением и подписывает. Давайте к ней обратимся, она достойна внимания.
«За выслужением беспорочно» долгих лет службы он, Сидор Пичков, «от военной службы освобожден и отпускается на собственное пропитание, где жить пожелает в России. А буде ли он, Пичков, по отставке не изберет постоянного жительства и к казенному селению не припишется, то и это ему дозволяется...» (Есть далее важная оговорка, но мы к ней вернемся чуть поздней...)
И вчитаемся в дальнейший текст: «Рядовому Пичкову во уважение долговременной и беспорочной службы и добропорядочного по отставке жития, всякое доброхотство и вспоможение оказываемо быть имеет, в случае же от кого же причинена ему будет какая обида или притеснение, то должен он принести жалобу в городе гражданскому, а в селе земскому правительству, которое и обязано оказывать ему справедливую защиту в удовлетворении законом».
Примечательно, что армия, провожая солдата в гражданскую жизнь, дает ему целый ряд наставлений и желает, чтобы он о ней (армии!) поведением своим создавал по-прежнему наилучшее и достойное представление. «Он, Пичков, обязан вести себя честно и добропорядочно, одеваться благопристойно, бороду брить, по миру не ходить и от всяких закону противных поступков воздерживаться».
Ох, медленно работает канцелярская машина Российской империи: лишь в 1849 году появляются последние документы переписки о Сидоре Пичкове. Он желает остаться жить в городе Мышкине и приписаться в его мещанское общество. Все прошения за него пишет коллежский регистратор Василий Хабаров, а по просьбе солдата «руку прикладывает» (подписывается) канцелярист Иван Матвеев Снегирев.
А Снегирев – известный мышкинский... авантюрист, хулиган, карточный игрок и шулер. Его дом на улице Мологской сохранился до сих пор. Вот как пересекаются судьбы людские, героя с негодяем... Чай какие-то солдатские копейки платил Сидор Пичков этому «рукоприкладывателю» за его важную услугу.
Но мы сказали не все. Из документов выясняется, что ко времени жительства в Мышкине у Пичкова имеется семья. (Ай да солдат! Не потерял времени жизни!) «У него, Пичкова, жена Елена Измайлова, дети – Василий восьми лет, Михайло – четырех лет, Пелагея – десяти лет, Парасковья – тоже десяти лет». Вот – близнецы! Вишь, какая жизненная награда солдату вышла.
Но вот тут и возникла перед Сидором Пичковым великая проблема. В Ордине у него за время службы, видимо, ничего не осталось, за что бы можно держаться. Да, конечно, за время службы и отвык он от крестьянствования. И возраст не тот, чтобы все с начала начинать. И он перед трудным выбором.
А суть выбора в том, что ежели он не вернется в деревню, «не припишется к казенному селению», то по достижении положенного возраста его сыновья будут призваны в кантонисты: будут отобраны из семьи и станут некими сыновьями полка. Кантонист – это солдатский сын, с рождения уже числящийся за военным ведомством. Он должен поступить в военно-сиротскую школу, где и будет готовиться к солдатской службе. На 25 лет!
Как быть Пичкову?! То ли он порешил лучше уж устроить жизнь дочерей, то ли за долгие годы службы так привык к армии, что считал ее вполне мужским и не таким уж плохим делом. То ли еще какая причина, но Сидор Пичков остается в Мышкине. А сыновьям придется идти в кантонисты. Василию и Михайлу выпадал путь на 25 или на такие же 30 лет беспорочной доблестной отцовской службы.
И хотя сословие кантонистов в 1856 году было отменено, но похоже, что Василий успел-таки попасть в него. А может, и Михаил. Во всяком случае, потом в Мышкине прослеживается лишь женское продолжение Пичковых.
Словом, Сидор Пичков просится в мышкинское мещанство. И мышкинский городничий Булатов в 1849 году сообщает, что мещанство города Мышкина принять его согласно. И сам Булатов препятствий к этому не видит. И вот тут-то и улыбнулось Пичкову последнее «напутствие» армии, которой он отдал долгие десятки лет: как российский старослужащий солдат, поступая в мещанство, он ото всех податей освобожден!
Вот почти и закончился наш рассказ о солдате Сидоре Пичкове, выходце из села Ордина, участнике наполеоновских войн, мышкинском мещанине. Мы сказали обо всем, чем наградила его неласковая, но в целом счастливая судьба. А чем наградила Родина? Вглядимся в далекое время, представим старого солдата в его поношенном, но чистом и аккуратном мундире и увидим: «За тридцатилетнюю непорочную службу имеет из желтой тесьмы на левом рукаве мундира в три ряда нашивки. Имеет солдатский знак отличия ордена Святой Анны номер 273226. И – серебряную медаль за взятие города Парижа».
Владимир ГРЕЧУХИН.