– Главным было желание получить права – отец тогда только купил машину. Мне очень хотелось за руль, а там по окончании давали права: в 16 лет – на мотоцикл, а в 18 – на машину. Рядом оказались ребята, увлекавшиеся техникой. Многим хотелось получить права. А уже в процессе занятий увлекло и дорожное движение. Раз в неделю мы приходили в дивизион и вместе с инспекторами ГАИ несли службу на дороге. Но в то время многое было по-другому – и движение спокойнее, и люди законопослушнее.
– А когда вы для себя решили, что будете работать в ГАИ?
– После школы я поехал в Москву и поступил в институт электронной техники. Рано женился и вернулся в Ярославль – перевелся в наш политехнический институт. Потом учёбу оставил, и меня призвали в армию, где я два года служил водителем. Вот когда вернулся, тогда и решил идти в ГАИ. Мне это было близко, да и зарплата по тем временам была неплохая.
– Юношеские впечатления от работы инспектора быстро развеялись?
– Если вы имеете в виду взятки – их в 80-х годах никто не брал. Мы же знали, кто и чем живёт, кто как работает. В ГАИ приходили не за левыми заработками, а наводить порядок на дорогах. Служба нелёгкая. Начинал я с инспектора ДПС на стационарном посту. Помню, как-то в 1985 – 1986 году на перекрёстке Московского проспекта и Малой Пролетарской отключили светофор, и я регулировал движение. Мы тогда ещё носили фуражки с белым чехлом. День на дороге постоял – чехол чёрный. А работать приходилось в бронежилете. По инструкции ни уходить нельзя, ни снимать бронежилет.
– А вам самому когда-нибудь приходилось оказываться в нарушителях, платить штраф?
– Был такой случай. Поехал я на машине отца в 1981 году в Москву – у друга свадьба, нужны были продукты. Дорога – туман, дым – свалка горела. Посередине дороги стоял грузовик, увидеть его издалека невозможно. На обочине мужики махали мне руками, я не понял, что они хотят, а когда посмотрел вновь на дорогу – было поздно, въехал в грузовик. На обочине уже стояли четыре машины, и три въехали в него уже после меня. Ничем не могли предупредить об опасности – выставляли ведро, поджигали солярку, результата не давало. Тогда я достал из багажника палку, сохранившуюся со времени занятий в школе ГАИ, и вышли мы с другом на дорогу, стали машины останавливать. Череда аварий закончилась. Был бы здесь раньше инспектор – все эти аварии можно было бы предупредить. Удостоверение водительское у меня изъяли, а на следующем посту остановили – нет удостоверения, и не оказалось доверенности. Инспектор сказал: «Ставим машину на платную стоянку, ты едешь за папой». Пауза, в которую я сумел сосчитать, во что мне эта поездка обойдётся. «Знаешь, сколько штраф?» «Знаю, десять рублей. Но у меня только пять. Может, хватит?» «Нет. Сейчас сядешь в машину, тронешься и выбросишь ещё пять». Все сделал, как сказали. Москва уже тогда была заражена поборами. Когда пришел работать в ярославскую ГАИ, даже приятно было, что у нас таких нет.
– А если посмотреть на дорожные проблемы со стороны инспектора. Одни ездят по городу, даже по маленьким центральным улицам, с огромной скоростью, а другие словно сами прыгают под машины, бегут на красный свет. Не возникает иногда желания просто встряхнуть некоторых спешащих – что делаете, куда торопитесь?
-– Конечно, возникает. Поэтому и боролись с нарушителями на совесть – даже скидывали галоши, чтобы добежать, догнать и взять штраф. Штраф тогда был – 1 рубль. Но дело совсем не в количестве денег. Стоишь – тебя видят и всё равно идут на красный свет. Свистишь – стой, если остановился – понял, а если нет – надо догонять и штрафовать. Наказание должно быть неотвратимым. Ведь это неуважение к обществу, когда представитель власти делает замечание, а на него открыто плюют.
Ситуации разные возникали. Раньше у ДК моторного завода часто ходили прямо через огромную клумбу. Вот двое идут, я к ним. Они побежали во двор, я за ними. Остановились: «Ну, что ты нам сделаешь?» Один резким движением сдернул с меня рацию, чтобы я на помощь никого не вызвал (тогда ещё дежурили по одному и без оружия), и побежали в разные стороны, я побежал за одним, поймал, положил его на землю, а сам думаю: «Ну и что с ним дальше делать?» В это время остановилась машина и водитель спросил: «Помочь?» Мы вместе отвезли задержанного в Кировское отделение милиции.
– Как вы оказались в следственных органах?
– В 1984 году после аварии на Чернобыльской АЭС мы дежурили со счётчиком Гейгера, проверяли машины на уровень радиации. Закончил дежурство, уже поехал с поста, смотрю – на Московском проспекте «Нива» выехала на встречную. Поток большой, а она идёт на приличной скорости. Я развернулся, догнал, встал поперёк – в форме, на мотоцикле – жду. Но «Нива» обогнула меня и дальше едет, свернула во дворы. Я заметил, что водитель просто никакой: или с глубокого похмелья, или только напился. Тогда я опять обогнал «Ниву» и снова стою, жду, когда подъедет и остановится. А она на скорости врезается прямо в мой мотоцикл. Я со сломанной ногой пошёл на больничный, и потом меня перевели на «лёгкий» труд – в группу дознания. Так с 1987 года я стал заниматься ДТП.
– Предполагая, что «лёгкий» труд, затянувшийся на 20 лет, совсем нелёгок, хочу спросить – не жалеете, что юный друг ГАИ когда-то связал жизнь с ГАИ?
– Разочарования в профессии нет. В каждой сфере деятельности – свои проблемы. Просто надо хорошо делать свою работу. И знать – никто не придёт и за тебя не сделает.
Марина ШИМАНСКАЯ