Она сообщила, что в 22-05 в больницу обратилась воспитанница местной
школы-интерната Вера Кузнецова, 15 лет.
У нее ножевые ранения. Их нанес
Владимир Манин, 19 лет, житель Петровского, выпускник этой же школы.
Заведующего хирургическим отделением И. М. Слепца срочно вызвали из дома, опасаясь за здоровье потерпевшей.
– Я обнаружил у Веры две раны, – говорит Иван Михайлович. – Одна, проникающая, с правой стороны грудины. Другая – со спины на уровне пятого грудного позвонка. Она заканчивалась тупо в мышцах спины. Ранки небольшие. Так что оперативного вмешательства не потребовалось. Лишь провели пункцию и отсосали воздух из грудной клетки. Так что девочке повезло. Как пояснила пациентка, ранения на почве ревности нанес друг, отец ее трехмесячного ребенка...
В палате меня встретила крохотная девочка, лицом похожая на известную актрису и с удивительно искренним взглядом. Позднее, в интернате, мне скажут: Вера не только первая красавица, но и великолепная танцовщица, умный и развитой ребенок.
– Он приревновал меня к другу, – начала Вера свой рассказ о последней прогулке с Владимиром, едва не ставшей для нее роковой.
Начавшись с поцелуев, их свидание едва не закончилось трагедией.
– В березовой роще присели на «Горке любви», – продолжила Вера. – Но я заторопилась кормить ребенка. А он стал меня ревновать. Я его таким агрессивным не видела никогда. Сначала ударил по лицу. Затем прижал к себе, ударил ножом в спину. Затем положил на землю, ткнул лезвием в грудь.
Вера потеряла сознание. Когда пришла в себя, юный любовник начал ее душить. Затем преобразился. Ударился в слезы, стал просить прощения. Сам понес на руках в больницу. По дороге бросил, убегал, снова возвращался. Грозился повеситься. Но все-таки до клиники довел. И исчез. Больше Вера его не видела. После звонка из больницы в милицию Манина задержали.
Такова печальная история двух влюбленных, тех, кого на чиновничьем языке в документах называют «социальными сиротами». Родители Веры – пьяницы, живут в деревне Филимоново. Мать лишена родительских прав, не знает, где две ее старшие дочери, так и не познавшие семейной ласки. Отец пропивает заработанные на шабашках деньги, полученные от престарелых односельчан за копку огородов, колку и пилку дров.
Володе Манину не легче. Он своих родителей не помнит даже в лицо. С младенческих лет кочует по домам ребенка и интернатам. И таких, как Вера и Володя, в так называемой речевой школе-интернате Петровского, десятки. Все они страдают с рождения без материнского тепла. Что может дать Вере мать, если приезжая раз в год в Петровское, просит «десяточку» из денег, выделенных юной маме на дет-скую одежонку.
Тем не менее в интернате дети растут очень добрыми. На улице непременно поздороваются с новым человеком. Без чьей-либо подсказки прибежали в больницу, как только узнали, что Вера уже в палате. Да и Володя Манин, страстно желавший ребенка, каждую свободную минуту уделял Любочке. По обоюдному желанию Вера и Володя назвали первенца Любовью – пусть плод нескладного детского чувства напоминает обоим об этом. Строили планы о будущем жилье, деньги на которое сиротам после получения профессии выделяет государство, о жизни «по-людски».
Пока Вера была в больнице, Любочку окружили вниманием. Ночная нянечка взяла девочку к себе, выкармливала молочными смесями. С участием к судьбе молодой семьи отнеслась заведующая интернатом Лидия Александровна Разумовская. До больницы Вера с дочуркой жила в отдельной комнате, несмотря на косые взгляды вышестоящих чиновников. Сотрудницы интерната приносили из дома все, что требовалось для малютки.
Уповает Вера и на помощь со стороны двоюродных сестер, которые обещали принять участие в ее дальнейшей судьбе. О родных сестрах – ни слуху ни духу. Они словно растворились в интернатах России. Да и сама Вера уже без малого десять лет как не видела родного дома, который едва ли можно назвать таковым.
Школа-интернат именуется речевой. Когда-то сюда направляли детей для исправления дефектов речи. Сегодня это название чисто номинальное. Сироты при живых родителях, по существу, жертвы социального положения неблагополучных семей – вот кто наполняет комнаты и коридоры здания. Здесь работают по семейному принципу в хорошем смысле этого слова. Дети сами выбирают себе маму, ту, которая самая лучшая.
Вне конкурса, естественно, Лидия Александровна, посвятившая всю свою жизнь малышам. Двенадцатый год она руководит этим воспитательным учреждением. Без малого тридцать – на ниве педагогики. Глубоко потрясена случившимся. Ведь столько сил отдано тому же Манину, выбравшему ее давным-давно своей мамой. Она приютила сироту, стараясь привить ему лучшие качества. Помогла с устройством на работу, с жильем.
Для выпускников дом в Петровском, несмотря на его весьма непрезентабельный вид, стал родным. Не случайно на выпускной вечер и Новый год здесь накрывают стол с учетом, что двадцать – тридцать бывших выпускников обязательно приедут в гости.
Но нашлась, как говорят воспитанники, подленькая душа, нашептавшая Манину о «сопернике», однокласснике Веры, который иногда заходил к ней. И хотя тот «наушник» не мог сказать Володе ничего конкретного, ревность в душе молодого папаши была разбужена.
Говорят, вспомнил Манин свою безотцовщину и решился на крайнюю меру. В правоохранительных органах не исключают, что задержанный действительно мог действовать «в состоянии аффекта».
...Пока я беседовал с сотрудниками интерната, дверь то и дело открывалась. Появлялась то одна ребячья рожица, то другая. И так всегда, когда здесь новый человек. Несмотря на то, что у каждого в школе есть своя «мама», родители, которых он никогда не видел, всегда ожидаемы, даже если они бросили ребенка через несколько дней после того, как он появился на свет.
Естественно, каждый воспитатель переживает случившееся. Вспоминают, как Володя встал на защиту своих отцовских прав, когда зашел разговор про аборт. Как едва ли не ежедневно навещал Веру в роддоме. Как с гордо поднятой головой катал Любочку в коляске, помогал Вере деньгами из скромной зарплаты.
...Вера вышла из больницы. Володю, как сообщили из интерната, отправили в Ярославль в следственный изолятор. Вот такая она, трагедия детской любви с далеко не детскими последствиями. Но хочется верить: все обойдется. И трехмесячную Любочку не ждет путь «социальных сирот», по которому пришлось идти ее родителям.
Владимир ШИРЯЕВ.