Первый «советский губернатор»

В ШКОЛУ С КОЛЬЯМИ
Николай Фёдорович Доброхотов родился 22 мая в 1879 году в селе Рождествене Боровской волости Даниловского уезда в семье сельского священника. Такое «классово чуждое» происхождение впоследствии могло стать помехой в партийной карьере, и Доброхотов никогда в анкетах об этом не упоминал, лишь отмечая, что начал свою трудовую жизнь народным учителем.
 Он окончил Ярославскую духовную семинарию и начал работать учителем в Спас-Киприановской школе Вятской волости. Знавшие его в этот период позже вспоминали, что его стремление вести антиправительственную пропаганду среди крестьян не знало меры, он готов был делать это чуть ли не в церкви, и недовольные этим «тёмные массы приходили в школу с кольями». Дело кончилось доносом и увольнением, после чего в 1905 году Доброхотов был переведён в Заозерскую школу Угличского уезда, построенную когда-то на средства писателя Салтыкова-Щедрина. Политические взгляды молодого учителя не изменились. Более того, в 1906 году он вступил в РСДРП(б) и уже как член этой партии занимался агитационно-пропагандистской работой в деревне, распространял запрещённую литературу, за что в 1907 году и был уволен из Заозерской школы.
 Николай Фёдорович оказался в очень трудном материальном положении. На работу его не брали, жить было не на что. И какое-то время, чтобы заработать на хлеб, он пел в церковном хоре Спасского монастыря, в общежитии которого и проживал. Одновременно он продолжал партийную работу. Дважды был арестован, несколько месяцев провёл в тюрьме. В 1910 – 1913 годах он работал учителем в Пермской губернии, что, вероятно, было связано с его высылкой в этот далекий северный край.
ВЛИЯТЕЛЬНАЯ ФИГУРА
Начавшаяся Первая мировая война застала Доброхотова в Ярославле, откуда в 1915 году он был призван в армию. Службу проходил в Ярославле рядовым 211-го запасного пехотного полка. Здесь и встретил он Февральскую революцию. С этого времени началась очень активная политическая деятельность Николая Фёдоровича. Он стал весьма влиятельной фигурой в Ярославском совете солдатских депутатов. В мае 1917 года возглавил губернское бюро советов, которое отвечало за организацию советов на местах. В августе, в период борьбы с корниловщиной, вошёл в состав городского комитета по охране революции, который распустил офицерские организации, расформировал ударные батальоны, сместил начальника гарнизона.
В сентябре 1917 года как представитель от Ярославля Доброхотов присутствовал на совещании в большевистском ЦК, когда там рассматривался вопрос о скорейшем переходе власти в руки советов. В октябрьские дни он находился в Петрограде, участвовал в работе Второго всероссийского съезда советов, решения которого и закрепили приход к власти большевиков.
По возвращении в Ярославль 4 ноября 1917 года Николай Фёдорович был избран председателем исполкома Ярославского совета. Одновременно с 10 ноября он стал временным комиссаром гарнизона, фактически его начальником. В феврале 1918 года на заседании объединённого съезда советов губернии Доброхотов был избран председателем губ­исполкома, главой высшей исполнительной власти в губернии.
КОММУНИСТЫ АРЕСТОВЫВАЮТ ДРУГ ДРУГА
И сейчас по прошествии многих десятилетий деятельность Доброхотова на этом посту нельзя оценить однозначно. Несомненно, что он проводил на этом посту политику ЦК и в этом не всегда находил понимание и поддержку своих коллег по работе. У него были, в частности, серьёзные расхождения с Давидом Соломоновичем Закгеймом по вопросу о Брестском мире, который Доброхотов безусловно поддержал. Он был делегатом VII экстренного съезда партии и IV чрезвычайного съезда советов, который этот мир ратифицировал. Как председатель губисполкома он несёт ответственность за тот кризис власти, который имел место в Ярославле накануне мятежа, когда борьба за власть между городскими и губернскими властями дошла до такой степени, что «коммунисты фракции губ­исполкома и горкома партии уже арестовывают друг друга».
В Москве посчитали, что личные мотивы в этом конфликте играли основную роль, и за несколько недель до мятежа Доброхотов был освобождён от этой должности, сохранив за собой членство в губисполкоме. Но новый председатель губ­исполкома Семён Михайлович Нахимсон не успел исправить ситуацию и погиб в самом начале мятежа.
СРОЧНЫЙ ВЫЗОВ
После июльских событий в карьере Доброхотова обозначился заметный спад. Он был направлен для ведения партийной работы в Тутаевский уезд. Для него это было явным понижением в должности, но партийная дисциплина не предполагала обсуждения такого решения. Он и на новом месте активно включился в работу, уже в сентябре 1918 года возглавил Тутаевский уком партии и стал членом уездного исполкома. Именно из Тутаева он отправился в Москву как делегат на VIII съезд партии. На этом все писавшие о Доброхотове заканчивают ярославский период его политической жизни. Дальнейшую его деятельность связывали уже с другими регионами страны.
Однако в процессе подготовки этого материала к печати сотрудники Центра документации новейшей истории Ярославской области Л. В. Гузанова и Э. Н. Лунина обнаружили очень интересные документы, проливающие свет на ещё один резкий поворот в карьере Доброхотова, причём связанный именно с нашим краем.
В марте 1919 года Николай Фёдорович был срочно вызван из Тутаева в Москву в распоряжение ЦК партии. А в начале июля он появился в Ярославле в качестве специального представителя ЦК с весьма широкими полномочиями. Он председательствовал на заседаниях губкома партии и губисполкома, от него зависело принятие решений по кадровым вопросам, он инициировал принятие ряда решений по кресть­янству, по дезертирам и т. п. В середине июля прежний председатель губисполкома Цветков сдал все дела Доброхотову как временному главе исполнительной власти. На несколько недель Доброхотов фактически получил всю полноту власти в губернии.
Чем же было вызвано такое неожиданное решение Москвы? Летом 1919 года в Ярославской губернии вспыхнули многочисленные кресть­янские и дезертирские восстания. По сведениям губернской ЧК, общее число восставших достигало цифры в 25 тысяч человек. В ЦК посчитали, что это стало следствием неправильной политики ярославских властей в отношении кресть­янства. Нужно было срочно выправлять ситуацию, менять руководство. Для этого в Ярославль и был направлен Доброхотов. Приняв ряд неотложных мер, он созвал внеочередную губернскую партийную конференцию, на которой было избрано новое руководство. В самом конце июля Доброхотов передал власть новому руководителю и в августе как представитель ЦК уже работал в Симбирске, а затем – в Казани.
К СКЛОКАМ НЕПРИЧАСТЕН
 Дальнейшая партийная карьера Доброхотова уже не была связана с Ярославлем. По решению ЦК он был направлен на Украину. Возглавлял Херсонский исполком, занимался созданием укрепрайона, чтобы не допустить прорыва врангелевских войск на правый берег Днепра. С окончанием Гражданской войны занимал ряд ответственных постов. ЦК компартии Украины дал ему такую характеристику: «Старый партиец с хорошей большевистской закалкой… В политической обстановке ориентируется быстро… К склокам непричастен. Работник губернского масштаба».
Заключение о губернском масштабе личности работника также не остановило карьеру Доброхотова. В 1924-1925 годах он занимал пост народного комиссара труда Украинской республики и одновременно возглавлял центральную комиссию по борьбе с безработицей. Затем снова был отозван в Москву и в течение нескольких лет возглавлял всесоюзную организацию «Союзкартофель». По воспоминаниям коллег, он не вполне уверенно чувствовал себя на этой новой должности, эта работа его «вконец измотала». Врачи обнаружили у него туберкулёз, и в 1929 году по инвалидности он вышел на пенсию.
 СТРАШНЫЙ ГРЕХ
Он вернулся на родину. Жил у сестры-учительницы в
д. Верхний Починок Березняковского сельсовета Даниловского уезда. Не занимая никаких должностей, он тем не менее активно участвовал в коллективизации, в организации колхоза «Заря». Добился закрытия церкви и создания в ней мельницы, механизированной с помощью шефов с «Красного Перекопа». По его инициативе началось строительство школы-семилетки.
Доброхотов успешно прошёл кампанию 1935 года по проверке партийных документов. В акте проверки была отмечена его активная работа в местной парторганизации. Он собирал в это время материалы по подавлению ярославского мятежа для редакции многотомной «Истории гражданской войны».
Тучи начали сгущаться над его головой летом 1937 года, когда Даниловский райком партии в условиях начавшихся репрессий обвинил Доброхотова в «страшном грехе»: сокрытии своего участия в троцкистской оппозиции 1927 года. Было заведено персональное дело, которое свидетельствует, что его исход был заранее предрешён. Райком исполнял приказ оперативно: дело начато и окончено одним днём – 22 июня.
Обвинение в принадлежности к оппозиции Доброхотов принял, но объяснил, что ещё в 1928 году он публично признал свою ошибку и был оставлен на руководящей работе. На остальные обвинения соратников реагировать было просто невозможно. Его, пенсионера без каких-либо должностей, обвиняли, например, в том, что колхозы Березняковского сельсовета «за последние два года оставляли на полях до половины выращенного хлеба» (?!).
Кампания по массовому исключению из партии, конечно, была санкционирована сверху. Но сами районные власти решали, кого избрать в качестве жертвы. Доброхотов был весьма неудобной фигурой для районных властей. Он неоднократно ходатайствовал в Москву за арестованных сельских коммунистов и иногда добивался успеха. Он мог себе позволить заявить, что прибывшие в колхоз на показательный судебный процесс прокурор и работник райкома приехали пьянствовать, а исход дела заранее предрешён. И он не только говорил об этом, но и написал в Москву в защиту обвиняемых сельчан. И добился приезда в район комиссии из столицы.
Документы свидетельствуют, что и ранее, находясь на высоких должностях, Доброхотов оставался принципиальным человеком. В 1929 году он был вызван, например, на заседание ЦКК РКИ, где рассматривалось «дело Шлейфера», которого тогда обвиняли в причастности к организации ярославского мятежа. Николай Фёдорович комиссии не подыграл. Он заявил, что Шлейфер в 1918 году был, конечно, ярым противником ярославских большевиков, но никакого отношения к организации мятежа он не имел. От Доброхотова тогда ждали других показаний.
22 июня 1937 года Николай Фёдорович Доброхотов был исключён из партии, на следующий день – арестован, а 6 октября 1938 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР – расстрелян. Захоронен в деревне Селифонтово. В 1958 году реабилитирован.