временем горячо моли-
лись святому о заступничестве, но и им пришлось наконец покинуть убежище. У дверей стояли «воины со оружие» и писцы с перьями: «как над врагами некиими ярость великую показующе и люто взирающе». Один из подьячих, записывая сограждан, бранился и задел в увлечении благоверного царевича Димитрия. Тогда все и началось... Ругатель вдруг забился в «бесновании», длившемся более часа. Пустобояров со своими людьми отступил к воротам и приказал было писать там. Но у другого писаря «рука усоше и недейственна бысть», а третьего нечистый дух «ударил о землю крепко и безгласно сотвори» – его унесли полумертвым. Афанасий написал донос Петру I, обвинив всех горожан в ворожбе. Царь, прочитав, «разгневался на град Углич» и послал для дознания думного дьяка Ивана Петровича Ушакова. Розыск велся весьма бурно: горожане обличали Пустобоярова в «оболгании», тот упорствовал в своем. И тут постиг Пустобоярова «гнев Божий по его злохитрому пронырству»: случился ему в самый час лжесвидетельства «недуг велий, глаголемый дизиндерий, сиреч чревная болезнь», и на третий день «изверже свою душу окаянный и от временнаго наказания на вечную и будущую казнь отыде».
В большом изумлении покидал думный дьяк Углич. Его доклад царю был в пользу горожан и произвел, кажется, сильное впечатление. Петр I «переложился на кротость и не дерзнул более никакого гнева послать на Углич... ради великаго царевича Димитрия». Он даже «простил всех граждан от тех пошлин» и разрешил носить привычное платье и бороды не брить. Поэтому даже спустя сто лет, в 1802 году в описании города отмечено: «В немецком же платье ходят и бороды бреют не более из купцов как человек до шести».
На календаре российской истории 1917 год отмечен червленым цветом: как и любой государственный переворот, он сопровождался насилием, а значит, пролитием крови.
Но в Угличе, по воспоминаниям очевидцев, советская власть была установлена мирным путем, без сопротивления – большевики просто-напросто в свои планы сограждан не посвящали и действовали «аки тать в ночи». Вот что было напечатано на страницах местной газеты к очередному юбилею ВОСР еще в советское время: около полуночи с 11 на 12 декабря в трактире Худякова тайно собравшиеся члены комитета приняли решение взять власть в свои руки. В полночь вооруженная группа рабочих и крестьян подошла к зданию Думы, где тогда размещался подчиненный Временному правительству комитет спасения Родины и революции, разоружила охрану и ворвалась в здание. Затем был ликвидирован буржуазный комиссариат, заняты казначейство, почта и тюрьма. Днем по городу было объявлено, что власть переходит в руки угличского военно-революционного комитета.12 декабря на вечернем совмест-ном чрезвычайном заседа-нии, проходившем в здании городской Думы, комитет объявил о ликвидации органов буржуазной власти и провоз-гласил новую, советскую власть в лице уездного исполкома рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, состоящего из двадцати трех человек во главе с местным большевиком Григорием Дувакиным. Так на территории древнего кремля свершилось еще одно историческое событие, определявшее жизнь угличан в течение 74 лет.
* * *
«…Проплывая по одной из излучин Волги, мы услышали возгласы наших спутников:
– Углич! Углич!
Я поднял голову и увидел на горизонте целый лес колоколен».
(Александр Дюма.
«Путевые впечатления
в России», 1858 год).
Оказывается, традиция – подплывать, окидывать взглядом берег, сходить по деревянным мосткам – в Угличе давняя. Но продолжим читать Дюма: «Пока мы поднимались по склону холма, наступила ночь.… Все было заперто, мы послали за ключами.… Священнослужителям сказали – не знаю, какой шутник до этого додумался, – что я англий-ский посланник, а мои спутники-офицеры сопровождают меня по приказу императора Александра. После такого сообщения можно не спрашивать, какой мне был оказан прием…».
Как будто ничего и не изменилось, даже уловки гостей города: ближе к вечеру все «косят» под VIP, то есть, говоря по-русски, очень важных персон. Река есть река – то туман, то поломки: музейные сотрудники с ключами и смотрители в бирюзовых халатах и теперь высматривают в летних сумерках какой-нибудь заплутавший ковчег с туристами. Ждут, отпирают тяжелые двери, потом провожают взглядом нарядные огни за поворот реки.
Старинный город на плавной дуге берега – не столица, не провинция, а воронка времени, затягивающая в свою глубину или выносящая на поверхность какие-то события, истории, вещи из давно ушедшей жизни. И старые обиды тоже.… Как-то однажды кочегар музея назидательно объяснял столпившимся вокруг него туристам: «Если бы Бориска Годунов не убил Димитрия, Углич сейчас красовался как столица, а Москва была бы как Углич». Из этих уст прозвучало неприкосновенно хранимое архаичное понятие, сформулированное угличским летописцем еще в XVIII веке: Борис Годунов – «темная гагрена» (гангрена?), убив «госу-даря-царевича», навсегда «похитил угличское княжение», а было оно старше московского. Памятен здесь и XV век, когда Углич и Москва смотрели друг на друга в зыбком равновесии, и еще не было предрешено, кто возвысится до столицы государства Российского. Город бережет смутное сознание своей стольности и претензии именоваться «третьим Римом», наследником христианской Византии, но только все это – под патиной времени. Однако особый дух Углича, как избранного Богом города, его древнего кремля, где происходили события, повлиявшие на историю России, всегда побуждал путешественников, паломников и гостей писать – письма, путевые заметки, очерки местной истории, с отрывками из которых вы и познакомились.
Всегда рады видеть вас в Угличе!
Светлана КИСТЕНЕВА,
Анатолий ГОРСТКА.