Страшно подумать, отчего он убивал своих близких, но в данном случае речь не об этом, а о том, почему такое стало возможным? Почему на протяжении пяти лет человек отправлял на тот свет людей, не привлекая к себе внимания? Почему не забили тревогу врачи и милиция, не насторожились окружающие? Почему? Отравитель был слишком хитёр, должностные лица халатны или система дырява? Попытаемся разобраться, рассматривая версию обвинения и признательные показания самого Вячеслава Соловьёва.
Первое убийство Вячеслав совершил 9 декабря 2003 года. Он отравил свою жену Ольгу, используя яд, который трудноуловим при вскрытии. Впечатление создаётся такое, что человек погиб от больного сердца, почек, печени, тромба. Смерть очень похожа на естественную, и никто не заподозрил тогда истинную причину.
Но через восемь месяцев у Соловьёва скончалась дочка-школьница. Диагноз ей поставили такой же, как у матери: кома неясной этиологии. В переводе с медицинского это значит «умерла непонятно от чего». Родные и близкие тогда были шокированы, но ничего не заподозрили. Цепочка смертей ещё была слишком короткой, и всё списали на злой рок.
Хотя возникает вопрос, почему медики не обратили внимание на то, что у девочки выпадали волосы. Это один из признаков отравления, и доктора могли бы его заметить.
Вскоре после двух смертей близких ему людей Вячеслав находит себе новую женщину, через восемь месяцев умирает и она. У Ирины, как и у дочки Вячеслава, сначала выпадали волосы, но Соловьёв скрывал её болезнь от окружающих, запрещал родителям навещать её. После смерти Ирины насторожился отец Вячеслава Валерий Соловьёв. Как-то в разговоре он сказал: «Сынок, третий человек умирает, который был близок тебе. Что-то тут не так». В ответ сын стал нести что-то про своё сильное зеркальное поле. Мол, ему желают зла, но у него такая мощная энергетика, что он отражает эти дурные пожелания и они падают на близких ему людей. Вот те и гибнут.
Однако в колдовство, сглазы и зеркальные поля Соловьёв-старший не поверил и пошёл на приём к заместителю департамента здравоохранения мэрии Ярославля Нине Лужинской. Рассказал ей про три смерти, про странные диагнозы, про выпадавшие перед смертью волосы жён и дочери Вячеслава Соловьёва.
– Я подозреваю, что он отравил их. Но сын утверждает, что это дурной глаз и зеркальное поле виноваты в смерти женщин, – сказал отец.
Собеседница с недоверием выслушала гипотезы Валерия Соловьёва. Да и многие ли из нас, находясь в здравом уме, безоговорочно поверили бы человеку с улицы, пришедшему с рассказом о «зеркальном поле» и подозревающему собственного сына в трёх убийствах?
И всё-таки Лужинская позвонила в восьмую больницу, где скончалась Ирина – третья жертва – и изменилась в лице, услышав предсказанный отцом диагноз: кома неясной этиологии. Лужинская попросила Валерия Соловьёва обратиться к ней с официальным письмом, чтобы составить комиссию и исследовать это дело. Валерий Вениаминович составил такое письмо. Его даже подписали бывший муж Ирины и сам Соловьёв-младший. Но в итоге в департаменте здравоохранения мэрии им дали ответ, суть которого: результаты вскрытия даны, пересматривать их не видим смысла.
Что могли сделать в этой ситуации работники департамента? Попросить врачей больницы провести более внимательный анализ, сделать ещё раз вскрытие, заявить в милицию на худой конец. Если у жертв выпадают волосы, то врачебной компетенции должно было хватить, чтобы проанализировать эти факты и заподозрить неладное. В конце концов Соловьёв не изобретал яд-невидимку, который представлял бы сложность для медиков. Он травил людей солями талия, которые мир знает с XIX века. По известности этот яд сравним с мышьяком, и его воздействие на организм тоже известно.
Прояви врачи больше настойчивости, и причина смерти была бы обнаружена. А ведь ещё до похорон третьей жертвы Валерий Вениаминович дозвонился до главврача восьмой больницы, где умерла Ирина, и, рассказав о своих подозрениях, попросил повнимательнее исследовать тело покойной, которое ещё находилось в больнице. Но главный врач Юрий Тихонов, по словам Соловьёва, не придал его тревожному звонку никакого значения.
Кстати, позднее, когда на Вячеслава Соловьёва всё же пало подозрение в отравлении людей, оказалось, что медицинская карточка Ирины с результатами вскрытия пропала из архивов восьмой больницы. После напрасных попыток убедить медиков провести повторное исследование Валерий Соловьёв не знал куда идти, к кому обращаться и записался на приём к психологу Юлии Метельской.
– Если человек является серийным убийцей, то это должно проявляться в особенностях его поведения, – говорит психолог.
Юлия посоветовала Валерию Вениаминовичу обратиться к профессиональным психиатрам. Послушав её совета, Соловьёв-старший убедил сына пойти на консультацию в областную психиатрическую больницу. Тот согласился. Врачам предварительно отец рассказал о своих подозрениях, но после консилиума медики дали заключение, что всё нормально и сын у него вменяемый.
Заведующий первым клиническим отделением федерального государственного учреждения «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского» Дмитрий Борисов пояснил по этому поводу: «Если обследование проходило с согласия человека и на тот момент психиатры не располагали ни характеристиками с места работы, ни его медицинской картой, ни показаниями свидетелей, соседей, родственников, то они не знали, где и что искать, о чём спрашивать. Расстройство психики могло быть в завуалированной форме, и человек его легко скрывал. К тому же на обследование он пришёл добровольно и мог вообще не отвечать на вопросы психиатров».
– В подобных случаях в рамках действующего законодательства мы ничего не можем поделать, – говорит заместитель главного врача психиатрической больницы Лев Дьяконов. – Даже насильно госпитализировать человека не можем, если нет острого психоза.
После консультации Вячеслав Соловьёв, видимо, догадался о подозрениях отца и напрямую спросил: «Ты что думаешь – я их травлю?!!»
И всё же Валерий Соловьёв предпринял ещё одну попытку остановить волну смертей. Он пришёл на приём к дежурному прокурору и рассказал про свои подозрения. Но в облпрокуратуре Соловьёву-старшему посоветовали обратиться в районную прокуратуру. По инструкции, утверждённой приказом генерального прокурора, все первичные заявления надо принимать по месту жительства. И даже если заявление проходит в областную прокуратуру, то оно спускается в район.
– Соловьёву был разъяснён порядок рассмотрения заявлений согласно инструкции, – пояснила юрист первого класса, старший помощник прокурора области Яна Смирнова.
Выйдя за порог областной прокуратуры, в Дзержинскую Валерий Вениаминович не поехал:
– У меня сложилось впечатление, что мне не верят и всерьёз не воспринимают, – рассказал он.
А вот если бы его заявление было принято и областная прокуратура назначила проверку, остановило бы это череду убийств или нет? Специалисты считают, что это ничего бы не изменило. При нынешней системе расследования преступник был неуязвим. Ну заподозрили бы силовые структуры Соловьёва. Что дальше?
– Устанавливать слежку? – рассуждает следователь СУ СК при Прокуратуре РФ по Ярославской области Дмитрий Андриянов, который вёл затем дело «брагинского отравителя». – Но Вячеслав совершал свои отравления раз в девять месяцев. Столько ни одна «наружка» не следит за человеком. Стали бы смотреть результаты вскрытия, но там эксперты уже отвергли криминальность смерти. Проводить эксгумацию? Но это очень дорого: исследование, приведение потом территории в порядок. По России случаи эксгумации по пальцам перечесть.
Кроме того поражает доходящая до невероятности «везучесть» Соловьёва-младшего. Отравив трёх человек, Вячеслав нашёл себе ещё одну сожительницу. Его отец пытался предупредить её об опасности, но сын успокоил: «Он не хочет, чтобы мы были вместе, вот и наговаривает на меня». И женщина, мать двоих детей, поверила. Вскоре у неё умерла бабушка, а у самой начали выпадать волосы, но даже это не заставило её насторожиться.
И лишь когда Вячеслав решил отравить ещё и родственников своей новой подруги, но вместо взрослых умер маленький ребёнок, врач больницы, куда попали выжившие супруги, решил проверить кровь больных на яд. Исследование показало – отравление. Дальнейшее было делом техники. Арест. Допросы. Суд.
И всё же Вячеслав Соловьёв – не хитроумный маньяк, тщательно планировавший убийства и заметавший следы. Раскрытие совершённых им преступлений не являлось особо сложной и неразрешимой задачей. Проблема в том, что довольно долгое время (первая жертва, его жена Ольга, скончалась в декабре 2003 года, а задержан он был лишь в мае 2007-го) никого, кроме отца не настораживала череда странных (уходили из жизни по непонятной причине довольно молодые люди) смертей, происходивших вокруг одного человека. Все ответственные должностные лица, так или иначе имевшие отношение к происходившему, действовали чётко и безукоризненно в рамках инструкций, правил и предписаний. Никто не решился проявить инициативу и задаться вопросами, выходящими за пределы непосредственных обязанностей. Увы, но рабочие инструкции составлены так, что любое дело можно затянуть или вовсе проявить небрежность.
Значит, надо их менять, чтобы не было дыр, через которые бы просачивались преступники. А этих дыр очень много, если Вячеслав Соловьёв прежде чем быть задержан, не прилагая никаких усилий, прошёл через сети целого ряда ведомств и инстанций.
Владимир КОБЫЛИНСКИЙ