Этот моноспектакль, автором которого она является, был признан в 1994 году лучшим спектаклем России. Завтра у актрисы состоится бенефис по случаю ее юбилея. Накануне этого торжественного события я встретилась с Людмилой Георгиевной. В гримерке, где мы беседовали, неподвижно лежали куклы, молча слушая наш разговор. Актриса брала то одну, то другую. Едва уловимые движения рук – и куклы оживали. Ловко манипулируя пальцами, она изобразила какого-то смешного зверька.
– Людмила Георгиевна, где же вы научились всем этим чудесам?
– Мой дедушка был военный, занимал высокий пост, и наша жизнь состояла из сплошных переездов. Я родилась в Душанбе, а пошла в школу уже в Узбекистане, в городе Ургенче. Однажды во дворце пионеров, где я занималась, появились супруги-кукольники из Ленинграда. С них-то все и началось. Я стала посещать их кружок, и меня настолько захватило искусство управлять куклами, что я решила: непременно буду актрисой, но только связанной с куклами. Потом мы переехали жить в Мордовию. В восьмом классе я написала несколько писем в разные театральные училища. Первый ответ пришел из Горького, туда и поехала.
– Не страшно было в 14 лет уезжать из родного дома?
– В Горький меня привезли родители, правда, через два дня они уехали. Осталась я одна в чужом городе с 15 рублями в кармане – не маленькая сумма по тем временам. Тем не менее к третьему туру деньги стали кончаться, а до него оставалось три дня. Я решила не ждать, пошла в приемную комиссию и говорю: у меня сегодня поезд. Если я сейчас пройду третий тур, то в случае провала смогу купить билет и уехать домой. Меня согласились прослушать, дав задание: показать отношение к сидящему в комнате незнакомому человеку. Во-шла, смотрю, посреди ауди-тории сидит мужчина лет 25. Смотрит на меня, улыбается. Меня взяло зло. Ты здесь, думаю, в театральном, а со мной неизвестно что будет, и из-за тебя решается моя судьба. С этим внутренним монологом я подхожу к нему и со всего размаху даю пощечину. Все обалдели. А я развернулась и с достоинством вышла из аудитории. В конце дня узнала, что прошла третий тур. Как потом оказалось, мужчина, которому я съездила по физиономии, был преподавателем по сценической речи. Когда я в первый раз пришла к нему на занятие, он сказал: «Ну что, надеюсь, больше морду бить не будешь?» Мне было так стыдно!
– Кроме пощечины, что-то еще необычное запомнилось из студенческой жизни?
– Пожалуй, история о том, как меня прозвали «племянницей Мао Дзэдуна». У нас был преподаватель Виталий Александрович Лепский. У него учились такие корифеи советского кинематографа, как Людмила Хитяева, Евгений Евстигнеев. Уникальный был человек, мастер своего дела. Он, как никто другой, понимал душу студента.
Лепский предложил нам сделать «цирковую программу». Я должна была представлять одну из цирковых собак. Но быть только собачкой оказалось мало, и я стала накручивать разные цирковые элементы: жонглировала, держала на голове зонтик. К экзамену меня загримировали под китаянку, а объявили так: всемирно известная Нанка-Пул, племянница Мао Дзэдуна. С тех пор в училище меня так и прозвали.
– Как сложилась ваша творческая судьба после училища?
– На распределении предложили Красноярск-26. Что такое Красноярск, я знала, а вот что такое 26? Я решила: это почтовый индекс и, не долго думая, покатила в Сибирь. Прилетаю в Красноярск, иду в театр кукол. Встретили меня с удивлением. Мы, говорят, никого не приглашали, у нас все на месте. Оказалось, меня направили в закрытый городок атомщиков. Так я попала в «зону», где было три театра: оперный, драматический и кукольный. Жизнь за тройной колючей проволокой была не по мне, даже большая зарплата не удерживала, и через год мне удалось покинуть таежный городок. Потом был Саранский театр кукол, а в 1972 году я приехала в Ярославль.
– Что примечательного было здесь?
– В Ярославском театре кукол мне довелось поработать с интересными режиссерами, среди них была Ида Петровна Спектор. Я работала при ней по-мощником режиссера. Помню, с каким упоением мы делали необычный, своеобразный спектакль «Слово о полку Игореве». Но со временем захотелось сделать свой театр. Втроем, с Леней Мисаиловым и Наташей Фресман, мы поставили первый спектакль – «Тайна трех «не». Дебют прошел успешно, мы воспряли духом, сделали еще одну вещь, а потом – поехали с Наташей в Бухарест попытаться заключить договор на обменные гастроли. Это была авантюра чистейшей воды. Приехав в столицу Румынии, пошли в театр, где работали мои знакомые артисты. А театра нет: после свержения Чаушеску в стране все переменилось. Устремившись на поиски, нашли все-таки этот театр. Составили договор на румынском языке, тут же прикинули дату их приезда, ответный визит. С режиссером Юрием Фридманом сделали «Сказку про Фому», которая на ура прошла в Румынии.
– С вами все какие-то истории случаются. А как вы познакомились с мужем?
– На банкете по случаю сдачи нового здания театра на площади Юности. Там присутствовал Владимир Федорович Ковалев, художник, работавший над оформ-лением интерьеров обоих театров. Там мы и познакомились. Знакомство продолжается до сих пор. У нас большая семья: общий сын Егор, Александр и Игорь – сыновья от наших первых браков, еще есть собака-мальчик и кот Яков. Два года назад эту мужскую компанию разбавили сноха, а потом и внучка.
– Ваши сыновья проявляли интерес к куклам?
– Нет. Тяга к куклам есть у мужа. Он делает декорации к моим постановкам и вообще помогает мне во всем, даже радистом иногда бывает на спектаклях.
– Людмила Георгиевна, вы умеете управлять всеми видами кукол. Есть такие, с которыми надо работать поднятыми руками. Как чувствуете себя после спектакля?
– Как ни странно, рука больше устает, когда держишься за поручень в троллейбусе. А на спектакле усталости не чувствуешь, даже когда играешь совсем больной.
– Что заставило вас, востребованную актрису, заняться бизнесом?
– Юра Ваксман пригласил меня посотрудничать в кафе «Свеча». Я согласилась, втянулась в эту работу, а потом мы с ним открыли новое кафе. Название «Актер» было естественным, поскольку мы оба актеры.
– Вы актриса, режиссер, автор пьес, работаете с Ваксманом в «Актере», хозяйка кафе «Тет-а-тет». У такой деловой женщины наверняка есть домработница.
– Есть. И она еще выращивает овощи на даче. Эта домработница – я.
– Вы отдыхаете когда-нибудь?
– Отдыхаю семь дней в году, либо на море, либо где-нибудь за границей. Но через три-четыре дня уже начинаю думать о делах.
Беседовала
Зинаида ШЕМЕТОВА.