Профессия - бард от бога

...Конец мая 1965 года. Только что закончился фестиваль туристской песни, проходивший в Ленинграде. После концерта на сцену вышел Булат Окуджава и сказал: «Хотелось бы выделить одного выступавшего автора, которого я слышал впервые, и, признаюсь, был совершенно поражен. Это – Юрий Кукин. Меня больше всего поразило, знаете что? Что он не певец, что он не умеет совсем петь и держаться не умеет, он еще стесняется, и с гитарой он не совсем в ладах... Но у него есть главное: пусть не всегда совершенные, но – стихи, а не просто тексты песен. За этими строчками видится судьба человека. Может, поэтому ему так аплодировали!» С тех пор прошло много лет. Юрий Кукин написал много новых хороших песен, но те, первые – «За туманом», «Париж», «Сказочник» – остались как эталон. Возможно, кто-то скажет, что это не так, что это просто ностальгия. Кто знает... Но сейчас, попадая на разные концерты авторской песни подспудно постоянно ждешь появления на сцене новых «Кукиных». Но такие авторы, к сожалению, часто не рождаются. Более того, Юрий Кукин – он один. А в тайге по утрам туман – Дым твоих сигарет. Если хочешь сойти с ума, Лучше способа нет. Поезд, длинный смешной чудак, Знак рисуя, твердит вопрос: -Что же, что же не так, не так, Что же не удалось? В 14 лет Юра Кукин сел за барабан в любительском джазе Петродворцовского часового завода. Это случилось в 1946 году. Тогда, после войны, музыка и песни захлестнули эфир и кино, всю страну. Все пели и играли. Он просто не мог оставаться в стороне. И вдруг наступили мрачные времена. Джаз оказался в загоне – «но мы не сдавались. Наконец, что-то утряслось, и повсюду зазвучала эстрадная песня. Мой же вкус навсегда был искалечен классикой джаза, я оставался ему верен и в его дальнейшем развитии». Стихотворные тексты Юрий Кукин сочинял и в школе, и в институте. Но вот подоспело время чудес. «Натренированный физически, подготовленный поэтически и музыкально, начитанный, как бог, я, будто нарыв, созрел для восприятия нового искусства» Случайно оказавшись с геологами в экспедиции – не в романтической палатке в лесу, а на настоящем руднике, в шахте, – он открыл для себя песни Булата Окуджавы, Александра Галича, Юрия Визбора, Александра Городницкого. «Я сразу потерял интерес к тому, что слышал по радио, со сцены, с экрана. Мне тогда шел тридцать второй год – «возраст вершины». Выучив все песни, которые пелись вокруг, понял, что не могу не испытать свои силы в таком важном занятии. И сам сочинил две песни». Понимаешь, это странно, очень странно, Но такой уж я законченный чудак: Я гоняюсь за туманом, за туманом, И с собою мне не справиться никак. В творческой биографии Юрия Кукина нет туризма: общежитие, шахта, геологическая работа – вот его отпуска от фигурного катания, тренерских поисков по основной профессии, полученной в институте физкультуры имени Лесгафта (оконченном с отличием). «В 1964 году я еще раз поехал в экспедицию. На этот раз знал – зачем. Песню так и назвал «За туманом». С нее-то и начались мои авторские приключения». Песня добралась до Ленинграда прежде автора и даже успела завоевать для ничего не подозревающего Юрия Кукина звание лауреата Ленинградского конкурса туристской песни. О том времени ныне знаменитый бард вспоминает: «Меня вытолкнул на сцену Булат Окуджава, и он же произнес: «Теперь пой сам». С тех пор пою сам, хотя тогда отказывался, говорил, что играю на гитаре только в одной тональности «ре-минор» и на трех струнах. Так меня обучили друзья-геологи, и своих учителей я не превзошел. А голоса у меня нет, не было, и мало надежды, что когда-нибудь появится. Но меня успокоили: дескать, сейчас, если человек – с гитарой, то чем голос хуже, тем лучше. Я стал петь тем, что есть, и пою, покуда есть чем, уже больше двадцати лет». ...Во время памирской геологической экспедиции Юрия Кукина пригласили выступить в Доме культуры поселка Мургаб. Кукин с гитарой вышел на сцену и начал петь. Вдруг погас свет – прекратилась подача электричества. Но в зале сохранялась мертвая тишина – продолжал звучать голос Юрия. И вот в первом ряду стали чиркать спичками, чтобы хоть как-то осветить гитару. «Прекратите жечь спички! – завозмущался завклубом, – Дом культуры спалите». Вот тогда-то все начали орать и свистеть. Таджики, многие из которых вообще не понимали русского языка и смысла песен, а просто их слушали, грозились выкинуть своего клубного начальника из помещения, если тот не прекратит мешать. После концерта к геологам ввалился старый дед с длиннющей бородой, с пакетом в руках: «Ребята, я всю жизнь прожил в Мургабе и никогда не получал такого удовольствия. Вот возьмите: это два килограмма кофе, все богатство, что у меня есть». Ах, гостиница моя, ах, гостиница! На кровать присяду я – ты подвинешься, Занавесишься ресниц занавескою... Хоть на час тебе жених – ты невестою... Кукин, пожалуй, самое идеальное воплощение барда. Первейшее его качество – естественность. Она и во внешнем облике, и в пении, бесхитростном, как у птицы. Он именно бард, не поэт, как Окуджава или Новелла Матвеева, тем более, не композитор, как Никитин и Берковский. И не актер, как Визбор и Высоцкий. Он первым отважился стать бардом-профессионалом, доказывая, что это – нормальная профессия, а не милое хобби. Да, без диплома о специальном образовании, без членства в союзах, но вполне с народным званием – Бард.