«Запретная зона» – так называется частный музей поделок заключенных, открытый здешним адвокатом Михаилом Лот-ковым.
Поделками дело не ограничивается. Одно из помещений, как утверждает экскурсовод Валентина Александровна, представляет собой точную копию тюремной камеры на двоих – и по размеру, и по обстановке. Дверь в нее подлинная, «но не современная, а времен Солженицына» – с глазком, окошком для подачи пищи, выкрашенная в болотный цвет.
Внутри, куда, прикрыв дверь, приглашают всех желающих, полумрак и восковые фигуры двух зэков в полосатой одежде, означающей, что перед нами весьма серьезные преступники, отсиживающие в условиях особого режима. Один, «судя по наколке – пахан», сидя на нарах, с умным видом читает Библию, его подельник уставился на иконку, сделанную из металлической стружки, и одновременно косит глазом на зажатую в пальцах игрушку собственного изготовления – какое-то лохмато-черное Нечто. «Он бы рад сделать что-то красивое, – поясняет экскурсовод, – но когда на совести преступление, ничего светлого, радостного выйти из рук уже не может».
Выставленное в соседней комнате, однако, опровергает это утверждение. Не берусь судить насчет светлого, но радостного тут хоть отбавляй.
Вот гитара из папье-маше: древко деревянное, струны из корда, и на ней можно играть. Как было сказано, «шедевр нашего музея», и с этим не поспоришь.
Карты в тюрьмах запрещены, но их все равно делают – склеивают из газет, рисуют на бумаге. Под стеклом несколько образчиков: туз с лицом Ельцина, еще один – с лицом Березовского, из колоды выглядывает Руцкой...
Коллекция поделок из дерева (резьба, выжигание): нарды, шахматы, разные там шкатулки. Сначала тайно изготавливается инструмент, а поскольку все режущее и колющее под запретом, то, что из-под него вышло, тюремной администрацией уничтожается. А как же эти вещицы? Приглянулись. Наверное, кому-то жалко было такую красоту просто так выбросить.
Жалостливая тема – одна из превалирующих в экспозиции. Портрет девочки, сделанный фломастером на простыне с надписью на ней: «Дорогой доченьке Наташе». Парный портрет в той же технике (на простыне): Иисус с вполне современным мальчонкой на руках. Груда писем родным и близким, то ли не дошедших до адресатов, то ли сохраненных ими на память. Цитирую одно: «Желаю в жизни вам успеха, поменьше слез, побольше смеха».
А вот в самом музее при всем сказанном все-таки не до смеха.
Рядом с самодельными инструментами для резьбы по дереву поблескивают заточки, сделанные из зажигалок (поэтому зажигалки заключенным запрещены). На соседней полке – совсем уже жуткие ножи, изготовленные явно не для кружков народного творчества и, кто знает, может быть, побывавшие в деле. Невинная пара гвоздиков среднего размера – их скрепляют хлебным мякишем, проглатывают, а оказавшись внутри, они становятся острым шипом, способным превратить самого крепкого малого в кровоточащего больного, который из камеры тут же попадает на желанную больничную койку.
Тюремная экзотика – еще одна тема экспозиции, представленная наглядно и выразительно. Рогатка – не просто рогатка, в зоне это почта. Приборы для наколок на теле. Меню заключенного – начиная с хлеба, чая, сахара, мяса и кончая лавровым листом – каждому сидельцу, чтоб вы знали, его положено 0,1 грамма в сутки. «Словарь тюремного жаргона» – желающие могут его не только полистать, но тут же и приобрести.
Но больше всего посетителей интересуют все-таки поделки. Откуда они? Им объясняют, что на территории Угличского муниципального округа есть тюрьма – там разводят свиней, шьют тапочки. Это официально. А неофициально (многозначительная пауза)... Есть вещи в музее и из других тюрем. «Что стало началом коллекции? С чего все началось?» – наседает одна из посетительниц. Хозяин музея улыбается и пожимает плечами.
А народ в музей валит и валит. Михаил Викторович Лотков гремит кассой, едва справляясь с прибывающим с улицы потоком. Билет 30 рублей. Помещение маленькое, одни – из камеры, другие – в камеру.
Мне хотелось добиться ответа тоже на кой-какие вопросы.
Он извиняется: «Мне сейчас не уйти. Понимаете?»
Понимаю.
Татьяна ЕГОРОВА.