– Улица, по которой мы сейчас с вами идём, когда-то называлась Конюхи, – как заправский гид рассказывает местная жительница Людмила Николаевна Филипьева. – Здесь была переправа, менялись лошади – тут проходил знаменитый Екатерининский тракт, дорога из Петербурга в Москву. Может быть, проезжал и Радищев. По крайней мере Екатерина Великая у нас точно останавливалась.
Богато жили люди – по обе стороны дороги белоснежные двухэтажные особнячки местных купцов и лепщиков. Но на фасадах что-то не видно лепнины. Не свисают виноградные гроздья, не кокетничают пухлощёкие амурчики-путти – лепнина либо обвалилась от старости, либо уничтожена нынешними владельцами домов.
На удачу заходим в первый попавшийся особнячок. Окликаем владельцев. Тишина. Тут с лестницы, ведущей на второй этаж, свешивается маленький хозяин.
– Нету у нас лепнины. Мы навесной потолок делали в прошлом году, так всё убрали, – отвечает Серёжа. – Спросите у нашего соседа дяди Миши, у него ремонта не было.
Дедушка тоже не в силах помочь нам в поисках гипсовых красот, но дельный совет даёт:
– А идите в больницу. Раньше там на потолке фертыля были. Если они ремонт не делали, должно остаться.
Увы, потолки Толбухинской больницы уже девственно чисты.
– Боюсь, лепных украшений вы больше нигде не найдёте, – расстраивает нас главный врач Игорь Станиславович Лагузов. – Впрочем, обратитесь к директору школьного музея Александру Борисовичу Привалову.
Александр Борисович читает нам о лепном деле целую лекцию. Давыдковские крестьяне занимались лепным делом уже с XVIII века, а в XIX образовались целые династии лепщиков – Дулёвы, Инюшкины, Земсковы, Лямины. Сперва давыдковцы перенимали науку у заморских искусников. Учились они даже у итальянцев, украшавших лепниной Исаакиевский собор.
Вскоре ученики превзошли своих учителей. Есть такая легенда: когда в 1834 году горел Зимний дворец и прежняя отделка была уничтожена, восстанавливать великолепные интерьеры были приглашены именно давыдковские лепщики: иностранные мастера заламывали слишком высокую цену, а отечественные «левши» делали ничуть не хуже, да ещё и в несколько раз дешевле.
Мастера из Давыдкова украшали Исаакиевский собор в Петербурге, храм Христа Спасителя и Большой театр в Москве, Волковский театр в Ярославле.
В 1872 году в Давыдкове открылось двухклассное училище, где ребятишки обучались трудному и заковыристому искусству. Вплоть до ХХ века профессия лепщиков в Давыдкове сохранялась, но вместе с царской Россией исчез и старинный промысел. Все крестьяне должны были трудиться по месту жительства, поэтому отходникам пришлось вернуться в Давыдково. Наступило время коллективного хозяйства, стало не до украшательств.
В музее бережно хранятся лекала, по которым в своё время искусники «выращивали» знаменитые венки, заставляли рычать львиные головы, а амуров – улыбаться. А вот и сами «волшебные палочки» – резцы.
– Посмотрите, не больше инструментов стоматолога! – Александр Борисович берёт один из самых маленьких резцов. – Лепное дело – работа тонкая, интеллигентная. Между прочим, в вашем издании за 1906 год была статья о давыдковских мастерах.
Но слава лепщиков отгремела даже на их родине – вот-вот падёт последняя цитадель лепного искусства – дом Инюшкиных. Фронтон до сих пор украшает роскошный барочный медальон, поддерживаемый амурами, и лавровая вязь, но сам дом в страшном запустении – провалилась крыша, выбиты окна, внутри бомжи устроили ночлежку. И праправнуки давыдковских мастеров теперь с удивлением спрашивают: «А что такое лепнина?»
Даже в столице региона лепщиков можно пересчитать по пальцам одной руки – не востребовано нынче это ремесло, разве что в реставрационных проектах, когда надо работать по старинке. И одного такого мастера, потомственного лепщика, отыскать всё же удалось – Павел Павлович Лысов работает в «Ярреставрации».
Родом он из города Фрунзе, сейчас это столица Киргизии Бишкек. Лепит с самого отрочества вот уже 70 лет. Сперва помогал отцу, много лет работавшему в Санкт-Петербурге. Потом, как водится, закончил «лепное» училище. По его собственному признанию, занятий практически не посещал, преподаватели говорили: «Лысов, иди домой, тебе наука ни к чему, ты уже всё знаешь, приноси сразу готовые работы».
После службы в армии молодой человек вернулся в Киргизию и начал работу в художественном фонде. В городе Пржевальске по заданию обкома партии Павел украшал здания лепниной и делал статуи и вазоны для улиц и скверов. Работал лепщик над отделкой Киргизского театра оперы и балета, практически в каждом санатории Киргизии найдутся его работы. Особенно любил мастер делать фонтаны.
Женился Павел Павлович на ярославне и уехал на родину супруги. Трудился в Ярославской специальной научной реставрационной мастерской, сейчас это ОАО «Ярреставрация». В Ростове Великом мастер восстанавливал лепнину в храмах, без помощников полностью отреставрировал колокольню в селе Поречье. Изначально колокольня была отделана белым итальянским мрамором, и чтобы новодел не отличался от оригинала, Лысов изобрёл материал, состав которого держит в секрете и по сей день. Принимающая комиссия не смогла отличить работу современника от труда старых мастеров!
Работал лепщик в Рыбинске, в Ярославле – приводил в достойный вид колонны Спасо-Преображенского собора, вокзалы Ярославль-Главный и Ярославль-Московский, Волковский театр, часовню Александра Невского, множество старинных особняков. Восстанавливал Лысов и дома лепщиков, среди которых и дом Инюшкиных. Последняя работа Павла Павловича – отель «Усадьба XVIII века» на Большой Октябрьской.
Тайны своего искусства старый мастер передал только сыну. Ученики были, но долго не задерживались – суровый учитель Пал Палыч. Суровый, но справедливый.
– Теперь старые технологии совсем не соблюдают. Посмотрели в Интернете, отлили без каркаса, а такая работа и зиму не простоит – от холода растрескается, от снега потечёт. Бывало, нервы не выдерживали, вижу, что ученик схалтурил, как шваркну работу об пол! Сделают как попало, а потом такая лепнина кому-нибудь на голову упадёт... Ко мне придут, спросят: «Пал Палыч, ты почему как следует не научил?! Куда смотрел!?». А ведь они сами учиться не хотят, – сетует мастер. – Угаснет лепной промысел. Старые мастера все уже отошли, один я остался, а новые совсем по-другому работают – отольют по форме и всё. А ведь лепить надо руками, душу отдавать, глину любить, как женщину.
Когда мастер узнал, во что превратился дом Инюшкиных в Толбухине, помрачнел и сник, будто у него заболел любимый ребёнок.
– Уж 83 мне, а всё работаю, видно, для чего-то сохранил меня Господь... Буду восстанавливать дом Инюшкиных! Болит душа за старинную работу! Свяжусь с администрацией, пусть дадут отреставрировать особняк, а там, глядишь, откроем в Толбухине и музей лепщиков, – загорелся мастер.