«Северный край» рассказал о царившей неразберихе, о том, что заслуги ликвидаторов аварии не оценены по достоинству, о глухой стене секретности, не разрушенной и по сей день. Благодарные отзывы на статью цитировать излишне, но появились и сдержанно критические.
Вспоминает бывший в то время капитаном милиции Николай Касаткин. Он в ту злополучную ночь как раз дежурил в линейном отделе на Ярославле-Главном. Вместе с заместителем начальника отдела Александром Колобковым примерно к двум часам ночи прибыл к месту аварии. Милиционеры застали там солдата с карабином на посту, видели спешно прибывших посреди ночи первых лиц области, но никакой полезной информации ни от кого не получили.
– Никто нами особо не руководил, – говорит Николай Касаткин. – Едкий запах был очень сильный, мы стояли, как цыплята, неподалёку от цистерны, не зная, что, собственно говоря, должны делать. Чуть позже поступил приказ рассредоточиться, и мы до утра стояли в оцеплении далеко от места аварии, ближе к заводским общежитиям. Но я не согласен с тем, что о ликвидаторах аварии постарались сразу же забыть, и никто не оказывал им никакого внимания. Может быть, о ком-то и забыли, но о нас, транспортных милиционерах, нет. Уже 6 февраля вышел приказ № 38ЛС за подписью заместителя начальника СЖД Станислава Серова. В нём открыто говорилось об аварии, о том, что разлившаяся жидкость была высокотоксичной. Поимённо поощрялись милиционеры отдельной роты ППС СУВДТ, охранявшие зону возможного поражения. Награждали почётными грамотами и денежными премиями по 50 рублей. Хоть это и небольшие деньги, но наградили-то нас оперативно, и это дорогого стоит. Позже я делал запрос, пытался выяснить точнее, с какими угрозами здоровью мы столкнулись. Справку о том, что я нёс службу на месте именно этой аварии, мне выдали без всяких проволочек. Конечно, в целом тайну хранили довольно ревностно. Помню, что весной 1988 года к нам приезжал корреспондент из журнала «Советская милиция», расспрашивал, фотографировал. А вот статья в журнале так и не появилась, может быть, из-за той самой военной тайны.
Хотя Николай Касаткин и не согласен с горькими упрёками в адрес государства и начальства, в целом его воспоминания подтверждают всё ранее сказанное – к аварии были готовы недостаточно и ликвидировали её, не слишком-то заботясь о людях.
Евгений АВЕНИР