ПЕРВАЯ ДРЕВНЕЙШАЯ
Оговоримся сразу: на карте России есть еще места, где слово «охотник» продолжает оставаться полуругательным-пролупрезрительным. Человека, исправно добывающего дичь, там уважительно называют промысловиком. Охотник же – в понимании северян, сибиряков или дальневосточников – странный товарищ с ружьем, которому постоянно чего-то охота. С охотой в этих весьма многочисленных регионах дела обстоят так же, как при Сабанееве: убоина на прокорм и пушнина на продажу остаются единственным (или одним из главных) источником существования народа. В Ярославской области, естественно, все обстоит несколько не так: охота остается неким благородным занятием для посвященных, данью уважения к «первой древнейшей профессии» и поводом для общения с природой. К тому же охота сама по себе – ритуал, то самое «упорядочение бытия», которому посвятили немало страниц основатели гуманистической психологии и философии.
Охота как средство расслабиться и получить удовольствие хорошо освещена в сборниках анекдотов («Че там уметь? Наливай да пей!»). Повторяться не будем. Примем за аксиому: уж коль скоро человек выходит в лес на охоту, главной его задачей является добыча зверя или птицы. И уже совершенно второй вопрос, что именно в добыче его привлекает: шкура и рога (что свойственно московским гостям) или мясо (так любимое ярославскими охотниками и их друзьями). И то, и другое стоит денег: платить нужно за все – от экипировки до лицензии. Деньги немалые, и они не покрываются доходом от приобретенных трофеев (включая сюда даже повешенные на стену рога). Легче купить отбивную в магазине (хотя карбонат из дикого кабана почти наверняка не содержит ни гормонов, ни антибиотиков). В общем, дело вкуса. Опять-таки, правды ради, заметим – в США (вот уж где урбанизация такая, что и пробы негде ставить) диких копытных больше (!), чем копытных домашних. То есть, если американские коровы и свиньи в одночасье окочурятся, янки возьмут свои «винчестеры» и «ремингтоны», настреляют лосей и кабанов и от белкового голодания всяко не помрут. Кстати, и приоденутся – с пушным зверем у них тоже все обстоит далеко не бедственно.
Заметим тут же, в порядке погружения в тему, что еще пару десятков лет назад на памяти живущих ныне поколений торговля пушниной позволяла СССР пополнять свои валютные запасы не хуже, чем торговля энергоносителями. Получаем интересную картину: уж если охотхозяйства США по экономическому потенциалу сравнимы с американским же животноводством, то России с ее просторами сам бог велел жить с лесов и болот. Или не велел?
ДОЙДЕМ ДО АБСУРДА!
По словам Анатолия Николаевича Дурандина, председателя общества рыболовов и охотников Ярославской области, сейчас у нас две основные беды: реформы и привычки зверобоев. Касательно первого все более или менее понятно: в стремлении «минимизировать» бюрократию власть отвела под сокращение самые беззащитные управленческие структуры, одной из которых была союзная «Главохота». По характеру деятельности это был настоящий главк, то есть организация, руководимая непосредственно правительством. Это позволяло «Главохоте» развернуть по всей стране сеть реализации практически любых даров природы, связанных с охотой, – от соболиных шкурок до пресловутых рогов и копыт. Кроме того, к услугам промысловиков были распахнуты двери Госпромхозов, закупочных кооперативов, откуда пушные реки брали начало, чтобы закончиться на международных аукционах (весь мир знал, к примеру, Ленинградский аукцион). А какой-нибудь средней руки промысловик из Приморского края за пару-тройку сезонов и при удачной стрельбе белке в глаз (иначе шкурка падала в цене на порядок) обеспечивал себе «Жигули» последней модели.
Сегодня главка нет и в помине. Охотой занимается одно из подразделений Минсельхоза. И хотя некоторые управленческие кадры сохранить удалось, сельскохозяйственный акцент в действиях новых руководителей все же чувствуется. К примеру, взять тех же копытных. На следующий год ярославским охотникам спущены квоты по возрастам добываемых животных. Охотникам вменено в обязанность из всей массы добываемого кабана брать 90 процентов сеголеток (то есть поросят, которым на момент охоты исполнился год). По лосю квоты на сеголеток – 50 процентов. С точки зрения возобновляемости стада и добычи качественного мяса решение, казалось бы, правильное: репродуктивная часть популяции практически не затрагивается, а сеголетки – часть стада, наиболее быстро вымирающая и от естественных причин. Вот только лицензии (особенно московским туристам, за счет продажи лицензий которым и живут наши охотхозяйства) продать теперь практически невозможно. Поскольку не столько мясо ценят они (помимо, естественно, охотничьей романтики), сколько трофеи. У лося – головы и (особенно) рога, у кабана – головы с клыками и шкуры целиком. А какие клыки-рога у сеголеток? Смех один...
Егерям, впрочем, не до смеха. Наш человек (особенно житель столицы) так уж устроен, что не интересует его, что можно, а что нельзя. Гораздо трепетнее, чем к законам, он относится к своим желаниям. И берет то, что хочет, невзирая на служителя закона, который теперь и не служитель закона вовсе, а так – вольнонаемный свинарь при диком стаде. Поскольку даже протокол за административное нарушение составить самостоятельно не может, а вынужден дожидаться федерального инспектора Минсельхоза. Который порой и добраться до места нарушения не в силах, поскольку, когда «Главохоту» ликвидировали, транспорт и прочую инфраструктуру у инспекторов поотбирали. А когда передали Минсельхозу, то ничего нового не выдали – и так, дескать, сойдет. В результате соседняя с нами Ивановская область, если когда и увидит лося, то исключительно зашедшего или из Костромской, или из Ярославской сопредельных губерний. Браконьеры в сочетании с волками сделали жизнь «корабля леса» совершенно невозможной.
Доходит и до маразма – прошлый охотничий сезон открывала администрация области, никогда до тех пор этим вопросом не занимавшаяся. Сроки вышли практически полностью, а разобраться в верхах, кто должен дать «отмашку», федеральные чиновники так и не смогли.
АЗАРТ – ХОРОШО,
А ВЫШКА ЛУЧШЕ?
Американские охотники опережают российских не только потому, что их министерство рыбы и дичи ситуацию в охотничьем хозяйстве контролирует полностью. На Западе иной менталитет, позволяющий относиться к зверям как к общенациональному достоянию и к братьям нашим меньшим. Там, например, никто и не подумает загонять кабанов на «номера» или затравливать лося собаками. На крупного копытного зверя охотятся исключительно с вышки. Такую форму охоты москвичи пытаются пропагандировать и у нас – без особого, впрочем, эффекта.
Ну, не может ярославский охотник даже представить себе, что выцеливание мирно пасущегося сохатого или косули с расстояния в километр хотя бы отчасти утолит его первобытный азарт! И за этим азартом как-то не принимается во внимание, что один загон, как правило, дает двух-трех подранков (и далеко не факт, что всех их удается потом выследить и подобрать), что стадо выбивается неравномерно и подрывается воспроизводство зверя, что, по последним данным ученых-зоологов, у оплодотворенной свиньи, выбравшейся из загона целой и невредимой, от стресса рассасываются эмбрионы... И что охотники, стоящие «на номерах», нет-нет да и подстрелят друг друга.
– Будущее охоты на крупных копытных – за охотой с вышек, – убежден Анатолий Дурандин. – Такой способ охоты позволяет не только избавить зверя от непрерывного стресса, но и проводить в стаде выборочный отбор, улучшать генофонд вида. В Ярославской области мы очень много занимались этими вопросами, постоянно поддерживали связь с крупнейшими учеными-зоологами, такими как доктор биологических наук Александр Алексеевич Данилкин. И чем дальше, чем больше убеждаемся, что без взвешенного и научного подхода к охоте мы не только не выведем ее на уровень самоокупаемого и прибыльного в масштабах области занятия, но и проиграем в части организации этого занятия как вида отдыха. С другой стороны, мы же не призываем совсем отказываться от традиционных методов охоты. Есть волк, в борьбе с которым все средства хороши, есть охота на пернатую дичь, в которой удовольствие изначально перевешивает меркантильный расчет. Но когда речь идет о крупных копытных и о ценном пушном звере, наши действия должны преследовать главную цель – сохранение и увеличение стада плюс улучшение его генофонда.
ЛЕСНОЙ КЛОНДАЙК?
В части возможностей для организации охоты наша область является одной из наиболее уникальных в центре России. С одной стороны, благодаря хорошему многолетнему контакту общества охотников и рыболовов с управлением охотничьего хозяйства в регионе удалось сохранить весьма достойные охотничьи угодья и немалую долю инфраструктуры. С другой – у нас не Сибирь и даже не Урал. Добраться из любого региона Центральной России можно за считанные часы на личном транспорте, а с введением в строй аэропорта «Туношна» за то же время сюда можно долететь из любой европейской страны. Чем не Клондайк?
Москвичи, к примеру, поняли это довольно давно и уже привыкли оставлять здесь серьезные деньги. Но по сравнению с тем потенциалом, который имеет правильно, по-европейски налаженное охотхозяйство, это, конечно, слезы... Особенно по сравнению с теми же США, где доходы от въездного туризма какого-нибудь Мичигана (или вообще Аляски) сопоставимы с доходами солнечной и пляжной Калифорнии. Поскольку на пляже валяться надоедает сравнительно быстро. А собственноручно добытый и лично пожаренный на костре олень – удовольствие, заложенное в гены наших предков. В те еще времена, когда оно, это удовольствие, было для них одним из немногих.
Анатолий КОНОНЕЦ