Мы приехали в редкие часы, когда вокруг ничего не гремело и не урчало, не подъезжали один за другим КамАЗы, натужно рыча в развороченной дороге. Все будто замерло в ожидании: и притихшая ненадолго стройка, и замолкшая от непривычных еще осенних холодов природа.
Навстречу нам выскочила и залаяла большая белая собака, а следом за ней возник Теймураз, директор строящегося зоопарка.
– Ко мне, Беляш, ко мне! Ну хватит лаять!
В вагончике – сколоченный из неструганых досок стол и железная печка. Теймураз подбрасывает дрова.
– Сейчас разгорится, и сразу станет теплее. Иди сюда, Беляш! Ты хороший песик, хороший...
Ничего себе, песик, думаю я, глядя на здоровенную псину, напряженно посматривающую в мою сторону, а Теймураз продолжает: вот, мол, приблудился, что теперь сделаешь.
Теймураз долго не соглашался на нашу встречу: стройка, мол, в самом начале и показывать еще нечего. Но я хочу рассказать не о ней, а о нем самом. Он опять настораживается: если о политике – ни за что. Пообещала, что нет, и вот мы сидим напротив друг друга – я и Теймураз Кукуриевич Бараташвили, о котором мне известно пока одно: он был директором Тбилисского зоопарка.
Чтобы узнать человека, нужно, впрочем, начинать не с того, где он работал, а в какой семье вырос. Теймураз охотно поддерживает эту тему, слово за слово вдохновляясь от собственных воспоминаний.
Родители – оба учителя, преподаватели грузинского языка и литературы. Мама была педагогом от Бога, очень любила детей.
– Если чтото хорошего есть во мне, то от матери. Мы часто с ней читали вместе, я очень рано узнал классику с ее подачи. Каждую неделю, а иногда и два раза в неделю мы с ней ходили в кино – даже на сложные фильмы, которые не всегда были понятны. Помню какойто иностранный фильм, кажется, греческий, об Антигоне – она мне его растолковывала. Добро и зло, красота в целом и красота любого живого создания – все это как будто прояснялось после таких бесед с ней. Отец был больше занят, как и все отцы, особенно в Грузии. Кормилец, глава семьи, он решал глобальные вопросы, а мать создавала уют, поддерживала тепло домашнего очага. Я не чурался с детства никакой работы, но чисто мужской, как у нас принято, женскую делать мать не позволяла. Мужчина должен расти мужчиной, и это правильно. Домашними делами с ней занималась моя сестра, а я огородом и садом с отцом. У нас был большой сад в деревне, мы помогали бабушке в уборке урожая, осенью давили вино.
Я спрашиваю, как Теймураз оказался в Ярославле: случайно или знал, куда ехал? Он поднимает глаза к небу.
– Мне исполнилось 55 лет, и я начинаю постепенно понимать, что ничего случайного нет в этом мире. Через случайности происходит то, что должно свершиться. В 1943 году в Ярославле в военном училище учился мой будущий тесть Николай Степанович Гегенава, царство ему небесное, здесь он встретился со своей будущей супругой Лидией Михайловной Аверьяновой. Я был женат на их дочери. Наш брак потом распался, но уважительные отношения сохранились, она мать двух моих детей, и здесь до сих пор живут родственники. В Грузии разводы не приветствуются, но так получилось...
Беляш пригрелся у печки и, кажется, дремлет, а наш разговор с Теймуразом неторопливо течет дальше, о семье, о детях.
У Бараташвили двое сыновей. Старшему Давиду 28 лет, он окончил юридический факультет Демидовского университета и работает начальником юридического отдела в администрации Некрасовского района. Младший Леван, ему 22 года, после окончания университета в Тбилиси пошел по стопам отца, он биофизик, интересуется теми же проблемами, в области которых отец работал не один год.
Как выяснилось, Теймураз занимался наукой серьезно и довольно долго. В 1983 году защитил диссертацию во Всесоюзном научноисследовательском институте охраны природы и заповедного дела в Москве. У него была потрясающая тема: «Волк в Грузии». Если точнее, экология, учет и регулирование его численности. Был глубокоуважаемый им научный руководитель, он называет его Учитель, профессор Дмитрий Иванович Бибиков, который в последние годы работал в Институте эволюционной морфологии и экологии животных Академии наук.
– Когда я принял решение о выезде, а произошло это спонтанно, у меня было два пути: то ли в Москву и работать там вместе с Учителем, то ли устраиваться в Ярославле. А дальше к вопросу о случайности. Приехали мы пока в Ярославль, и этот город поразил буквально в первый же день. Везут меня по Московскому проспекту, въезжаем на Богоявленскую площадь, а там церкви, колокола, кремль – эта красота меня просто потрясла. И еще возникло чувство, как будто я жил здесь всегда. Удивительно, но это так.
С тех пор прошло одиннадцать лет. За это время Теймураз перепробовал разное. Попытался продолжить занятия наукой: включился в разработку технологии использования эффективных микроорганизмов, ориентированной на восстановление плодородия почвы и производство экологически чистых продуктов. Потом сделал крен в сторону торговли, завел вместе с партнерами небольшой магазин, стал его развивать. Все продолжалось до тех пор, пока однажды перед ним вдруг не открылась простая истина: каждый должен делать то, что знает, любит и умеет. Все остальное, по его словам, познавательно, но не больше.
Это открытие совпало с предложением мэра Волончунаса строить, а в дальнейшем возглавить Ярославский зоопарк, который должен появиться в городе к 1000летию.
– Я безмерно благодарен и ему, и судьбе, ведь это то, о чем я только мог мечтать.
Профессионально заниматься животными Теймураз начал больше тридцати лет назад, когда после окончания университета уехал работать в Боржомский заповедник. Был там лесником, научным сотрудником, потом его призвали в армию («между прочим, в Карабах, когда там уже ощущалась тлеющая напряженность»), отслужил, вернулся. В том году в заповеднике и его окрестностях произошел резкий рост численности волка, так он получил ту самую свою научную тему и с упоением занялся ею.
– С упоением! – повторяет он. – Какое прекрасное было время! Общение с дивной природой, с необыкновенными людьми. С самыми простыми – пастухами, лесниками – но что это были за встречи! Посидеть бы политикам с ними у костра, послушать, никаких бы войн не было. В каждом из тех людей заложен и мудрец, и поэт. Както в горах Казбеги мы изучали заболевание горного дагестанского тура, чтото у него началось с копытами. И вот стоим мы высоко в горах, больше трех тысяч метров над уровнем моря, раннее утро, восход солнца, и рядом с нами пастух, совсем простой человек, как раньше говорили, с незаконченным средним образованием. И вдруг он выдает нам стих, да такой, что вся наша группа ученых была просто поражена. Чтото про птицу, про полет души – прямо второй Важа Пшавела. А он нам: «Это еще что! Вы бы к нам в деревню спустились, там есть одна бабушка, вы от нее и не такое услышите».
А какое гостеприимство в тех суровых местах! Забираясь туда, человек чувствует каждый килограмм поклажи. Но придешь к людям, и с тобой поделятся последним куском, последним глотком вина. Мне рассказывали друзья, как в самое тяжелое время, а у нас это были 1996 – 1998 годы, в период правления господина Шеварднадзе, к одному человеку должны были приехать гости. Так он продал какуюто мебель из дома, чтобы накрыть нормальный стол!
Природа, весь мир вокруг нас прекрасны такими проявлениями. Мне иногда кажется, что назначение людей в том, чтобы все мы поняли, как красив божий мир. Каждый мужчина любит ружье. Я много – в целях необходимости – отстреливал хищников, но потом мне всегда становилось тошно. Видишь, что на тебя бежит красота, пусть хищная, но красота – не важно, кто это, волк, шакал, лисица. А после выстрела она превращается просто в белок, в обыкновенный белок – понимаете? И я отбросил ружье. Начал охотиться на животных с фотоаппаратом. Денег на хорошую камеру не было, ходил сначала со «Сменой», затем с «Зенитом». Потом на работе мне дали так называемый «снайпер». Снимал все живое, что двигалось, снимал пейзажи. Осенью, как раз в такое время, как сейчас, в Боржомском заповеднике наступает очень красивая пора, и мы ходили учитывать оленей. Самцы в это время трубят, и весь лес заполняется их голосами – это чтото! Наша задача была подойти как можно ближе, посмотреть, сколько около каждого оленя стоит олених. Так мы считали примерное поголовье. В это время лес наполнен потрясающими красками, очень много плодов – дикая мушмула, малина, ежевика, растут дикая яблоня, груша (из которой, кстати, вкусная чача получается).
Боржоми был великолепный городок, всесоюзная здравница, кто только туда к нам не приезжал со всего Советского Союза! Не успевали принимать гостей. Я вообщето пить не умею и спасался тем, что забирал их в лес, показывал эти красоты. Очень много было друзей. У того, кто с природой «на вы», и с людьми проблем не возникает.
– У вас очень поэтичное восприятие мира, – замечаю я Теймуразу. – И фамилия у вас очень известная в Грузии. Николоз Бараташвили, поэт номер два после Шота Руставели, случайно не ваш родственник?
– Прямого родства нет.
– А не прямого?
– Фамилия прекрасная и действительно очень известная, я горжусь ею, стараюсь быть достойным ее и своим детям о том же говорю.
Теймураз, когда хочет, становится просто мастером дипломатии. Ладно. Вернемся к нашим баранам, вернее, к псу по имени Беляш, который, окончательно уверовав в мои добрые намерения, растянулся во всю длину и спит сладким сном, разомлев в тепле. Я погладила его и почувствовала, как он под моей рукой вздрогнул.
В разговоре о том, что судьба Беляша теперь уже наверняка будет счастливой, Теймураз вспоминает собаку, которая долго жила у него дома. Это был большой пес, кавказская овчарка, которую он вырастил со щенка. Но воспитал, по его признанию, неправильно. В семье пса залюбили, заласкали, и когда тот вырос, он в какойто момент начал огрызаться, чувствовать себя главным в доме, а в Теймуразе видеть соперника.
– Я стал его шлепать за это, в том числе по носу, по самому чувствительному у них месту. И тогда он укусил за нос меня – да так, что пришлось делать две операции. Общение с животными – любыми! – требует ответственности. В последнее время стало модным заводить дома диких животных. Не делайте глупостей! Даже безобидная на вид крупная черепаха бывает опасной – она может очень больно сжать ротовое отверстие. Жабы выделяют весьма серьезные слизи и так далее. Для того и существуют зоопарки – налюбуйся здесь, а дома не заводи.
До того, как Теймураз был директором Тбилисского зоопарка, наш разговор так и не дошел. Он сказал только одно: на территории бывшего Советского Союза не было и до сих пор нет ни одного зоопарка европейского уровня. Он мечтает построить такой в Ярославле.
– Ктото скажет: зачем зоопарк, когда жилья не хватает? Можно повторить то, что уже не раз говорили руководители города: его построят на средства внебюджетного фонда содействия подготовке к 1000летию города. Но я бы ответил так: есть объекты, которые невозможно измерить деньгами. Ребенок, который придет в зоопарк, сможет увидеть красоту живого, почувствовать прелесть общения с ним. Согласитесь, сейчас нам всем этого очень не хватает. Зоопарк – это то место, которое будет воспитывать, я уже не говорю о его познавательном значении. Главное – его духовная составляющая. Все намеченное к юбилею города очень нужно – дворцы, мосты. Но хочется не забыть об основном – о душе, прежде всего о душе ребенка. Когда люди увидят, как прекрасен мир и все, что его населяет, у нас, может быть, не будет брошенных детей, не будет стариков, сданных в дом престарелых. Я, наверное, из категории чудаков и мечтателей, но я в это верю.
Татьяна ЕГОРОВА