Что нужно для счастья селу трёх дорог?

На опасный мост, как в атаку

Дорожная тема здесь своя, родная, и про две кареты мы не зря вспомнили: тот мост на маршруте Золотого кольца – давняя притча во языцех. Про него-то первым делом и заговорила наша попутчица, медработник Нина Тихомирова, стоило нам выйти из автобуса. Родом она из Нового, живёт и работает под Ярославлем, а сюда не реже, чем раз в неделю и чаще всего с полными сумками, ездит навестить свою матушку.

Отгороженные бордюром пешеходные дорожки на мосту такие узкие, что с одной сумкой в руках продвигаться приходится боком. Ну а с двумя здесь не пройдёшь вообще. Смотрим, как управляется с такой загвоздкой наша попутчица. Оглядевшись по сторонам, шагает на свой страх и риск через ржавый бордюр на проезжую часть. Включает третью скорость – и вперёд, пока на трассе пусто.

Что наверху об этой зам­шелой злобе дня села трёх дорог давно известно, видно любому – по очередным шурфам геодезистов на берегу под мостом. Несущая способность здешних переувлажнённых грунтов исследуется, ясно же, для чего: мост давно расширять надо.

Новые шурфы появляются чуть ли не каждое лето. А пока у дорожников руки дойдут до дела, Нине и её односельчанам с заречной стороны, где живут примерно треть всего здешнего населения, что остаётся? Сумки через плечо – и на опасный мост, как в атаку, потому что другого выхода у них просто нет.

– Писали по инстанциям, что нам здесь нужен нормальный спокойный переход, – узнаём от нашей попутчицы на прощание. – Удивительный ответ получили: дескать, вы молодцы, написали в четыре инстанции, а надо – в пять, причём одновременно. Местным властям реконструкция моста не по силам. Всё думаем, чей этот пятый адрес. Может, президента страны?

Святое дело – долги земле отдавать

В конторе ООО «Красная заря», что у самой угличской трассы сразу за мостом, встретили нас новостью: высокими водами сорвало второй новосельский мост через Юхоть – деревянный, «колхозный». По нему и скотину гоняют с фермы на этом берегу, где хороших выпасов почти не осталось, через речку, где они ещё имеются. А поскольку на тех шатких мостках в пастбищный сезон и держится чуть ли не всё новосельское животноводство, закатывать рукава пришлось даже агроному «Красной зари» Надежде Шабановой. В разночинной бригаде, собранной из «временно безработных», она вроде прораба.

– Новые сваи забили, положили несущие балки, – спешит сообщить Надежда Васильевна, едва успев поставить у порога конторы велосипед. – Сто тысяч рублей стоит одна только работа. Для нашего неприбыльного хозяйства это немалые затраты. К концу июня переход восстановим, как-никак у нас только дойного стада девятьсот с лишним голов.

– А корма у нас свои, – затронула волнующий вопрос агроном. – Есть не востребованные наследниками паи, где всё сплошь заросло, но пустующих земель в «Красной заре» нет.

Пока Надежда Васильевна достаёт из ящика стола и развёртывает карту земельных угодий хозяйства, вспоминаем вместе с ней одного из последних его советских председателей, легендарного Алексея Романова – поработать с ним довелось и нашей собеседнице. Его колхоз один из немногих обходился без дотаций – развивался, строил жильё, фермы, дороги на деньги, заработанные от продажи молока и мяса, излишков зелёных кормов. Отдадим долги земле, любил повторять Алексей Васильевич, восстановим её естественное плодородие хотя бы до классического процента гумуса в почве – 2,1; все будем с молоком и мясом.

– Наверное, председатель слегка упрощал вопрос, специально для прессы, – подхватывает тему агроном. – Но хозяин он был настоящий, досконально знал, без подсказок из городских кабинетов, где, чего и сколько сеять, как улучшать сенокосы и пастбища. После его ухода из жизни, в 90-е годы всё пришло в упадок, чуть ли не с нуля начинаем. Но долги земле исправно отдаём – святое дело. И на органику не скупимся, и пашем тщательно.

Что те уроки идут впрок, видели мы по кадастровой карте. Она на девять десятых закрашена зелёным цветом – столько здесь земель, где процент перегноя в почве больше того, заветного классического.

Надежда Васильевна – мать троих теперь уже взрослых дочерей и лучше других знает, о чём у новосельцев, никак не меньше, чем о дорогах и мостах, судьбах земли-матушки, душа болит – о том, про что выпускники школы сочинения каждый год пишут: о дорогах, что выбираем мы в жизни.

Витязи у былинного камня

В нынешнем учебном году в Новосельской средней школе одиннадцатый класс набрать не сумели. Прошлогодние десятиклассники, одни парни, как витязи, постояли у того былинного камня на дорожной развилке да и подались все в трактористы – поступили в филиал Угличского профучилища № 19, что под Большим Селом в Никольском.

Меньше всего такой выбор объясняют непреодолимым интересом уже получивших паспорта мальчишек к тому, чтобы порулить трактором, пусть даже это будут сравнимые по мощи с нашим «Кировцем» современные американские «Джангиры», какими «Красную зарю» оснастил столичный инвестор. Ребята спешат поскорее начать самостоятельную жизнь. Свой дом хотят иметь наши юные витязи – их так легко понять в этом.

А почему уезжают, тоже ведь, как божий день, ясно: не только потому, что в Новом ботинки негде починить, а за лекарством для дедушки и бабушки ездить надо в районный центр. И детский сад, правда, с очередью в двадцать человек, и клуб с дискотекой в селе есть, и, в общем, неплохая библиотека, и даже штатный дворник в Новом недавно появился. Хуже, что в школе до сих пор нет спортивного зала. А главное, за все годы наступившего столетия в селе трёх дорог для молодых семей не построено ничего.

Двухэтажные кирпичные малосемейки для колхозников, из тех опять же романовских времён, в самом центре села смотрятся сегодня сказочными теремами. И тем более на контрастном фоне «домов с привидениями», пустых оконниц бывшей графской вотчинной канцелярии и соседней, шереметевской же постройки, богадельни. Аварийное историческое наследие школа своевременно освободила под реставрацию. Теснится в бывшем интернате. Школьный музей квартирует на отшибе в конторе «Красной зари» – на коллекцию уже не раз покушались ночные незваные гости.

А ведь уже были готовы и оплачены проекты не только реставрации, но и новой пристройки как раз для спортивного зала. По одной из версий, запротестовал санэпиднадзор: не даёт добро на реставрацию, пока в Новом не появятся нормальные очистные сооружения.

– Старые давно вышли из строя, – ставит нас в курс дела главный специалист Большесельского поселения Елена Малеина.

Если всё это сложить вместе, то и получим довольно предметный ответ на вопрос, почему из года в год стареет население Нового и не держится здесь молодёжь, хотя новосельцы учатся и в университетах – Демидовском и педагогическом, и в колледжах – ярославских и угличских. Дома после окончания их, скорее всего, не дождутся: негде жить, нет работы по специальности.

Свой ответ, много ли для счастья человеку нужно, есть у сварщика Большесельского ЖКХ Романа Зубкова. Что бы ни случилось в жизни, упорно следует он немудрёному правилу – где родился, там и пригодился. Роман тоже здесь коренной, закончил школу. Прошёл Чечню, после возвращения из горячей точки женился. В двадцать пять лет волею злой судьбины схоронил жену.

Искать счастья на стороне Роман не стал. Набрал в грудь побольше воздуха, двухэтажный терем-теремок срубил. Женился во второй раз и не промахнулся. В мире и согласии воспитывают с Людмилой – она по специальности акушер – двоих сорванцов. Десятилетний Кирилл, сын Романа от первого брака, называет Людмилу мамой. Дел на усадьбе много. По выходным, вечерами в будни Роман доводит до ума пристройку и террасу, да и первый этаж вагонкой ещё не обит.

– Рукастый парень, без дела сидеть не может, так что, скорее всего, найдёте его на стройке, – представили нам Романа соседи, показывая, как пройти к дому Зубковых на Полевой улице.

Такие вот «история с географией»

Независимо от того, когда соблаговолят обратить свой взор на судьбу одного из древнейших сёл России, отмеченного ещё на карте Ярославского княжества – а это XIV век! – люди, принимающие решения, надеждой и опорой всей жизни в глубинке остаётся не просто земля-кормилица, но и они, её история с географией.

Где было Новосёлово, воспетое его уроженцем Иваном Захаровичем Суриковым, – помните, «Вот моя деревня, вот мой дом родной»? – не всякий местный краевед и покажет. Но туда всё равно ходят туристы, посадили там рябинушку, и, говорят, не одну. Назвать их «дикарями» даже в шутку язык не повернётся. Паломничают, понимая, что ходят к истокам и корням. Не только «Деревня», но и «Тонкая рябина», и «Степь да степь кругом», куда ни глянь, родом отсюда. Слышны в них и ветровое, с рябинами и совсем редкими теперь дубняками, юхотское приволье, лихая ямщицкая гоньба по почтовому тракту из Ярославля через Новое.

С учителем истории, куратором школьного музея Татьяной Баяновой была у нас об истоках и корнях неспешная беседа. Начали её в школе и в музее, продолжили по пути в недальнее Леонтьевское. На подходе к нему пригубили минеральной водицы из источника, описанного во множестве краеведческих статей и книжек. В хрущёвскую оттепель в пойме Юхоти искали нефть – её не обнаружили, но из одной такой скважины пошла минералка, похожая по вкусу на известную всем «Угличскую». Пробы возили в Москву на экспертизу. Оказалось, по составу полезных солей новосельская на два компонента богаче. Источник благоустроили для местных нужд.

Зимой он не замерзает, но в распутицу, судя по всему, туда на вездеходе только и доберёшься. Цементное кольцо раскрошилось, труба источника вся проржавела. Смотришь на такую «историю с географией» с комом в горле. Зато как красиво назван источник в официальных бумагах: «охраняемый природный объект»...

Ухабистая тропка приводит нас в Леонтьевское, к могиле у алтарной стены храма ещё одного выдающегося новосельца – историка Александра Заозерского. Он автор книг о Петровской эпохе, традициях рода Шереметевых, о забытом в наши дни опыте хозяйствования в их вотчине, одним из центров правления которой и было дворцовое село Новое. После Соловков и ссылки в Алма-Ату, куда попал он «за вольнодумство» по делу своего учителя – профессора Ленинград­ского университета академика Сергея Платонова, Заозерский в войну жил, писал свои труды в Леонтьевском. Здесь и похоронен вместе с родителями.

Ученики Баяновой потерянную могилу восстановили. Обрамили её кирпичом, посадили на ней цветы. Поставили заказанный в складчину высокий деревянный крест с портретом историка. В школьном музее мы в тот же день словно полистали ожившие в вещах и документах страницы его книг, трудовые будни шереметев­ской вотчины.

Видели подковы, косы, амбарные замки с наковален новосельских кузнецов, домашний стан – на нём ткали знаменитую местную льняную кудель, рядом с домашним ручным жёрновом – кирпич с фирменным клеймом «ЗГШ», он с завода графа Шереметева. Из таких сложены купеческие дома, постройки вотчинного правления, все храмы по округе и, конечно, одна из самых крупных и некогда самых красивых в Ярославской епархии новосельская Троицкая церковь с четырьмя приделами – нынешняя главная здешняя стройплощадка.

В храме зажглись свечи

Вслед за старостой православной общины Троицкого храма Тамарой Паршуковой, завклубом в недавнем прошлом, к церковному порогу поднимаемся в горку по длинной тесине, по словам Тамары, положенной, «чтобы грязь в церковь не носили».

Что чудо-храм когда-нибудь вообще возродится, мало кто верил и после перестройки. В величественных руинах выбрасывали мусор, мальчишки жгли костры, местные холостяки на досуге согревались в тёплой компании с поллитровкой. Дом клира отдали под жильё. От погоста давно не осталось ничего. Дотошные школьные следопыты то тут, то там находили надгробные камни... в фундаментах домов, выстроенных и до войны, и позже.

Последний колокол с троицкой звонницы какие-то люди с подъёмным краном уже в нулевые годы, якобы на законных основаниях и с богоугодными целями, сняли и увезли в Большое Село. Кто снимал, неизвестно. В Большом, как мы слышали, исчезнувший колокол так и не объявился.

Приводить церковь в божеский вид по-хозяйски пробовал всё тот же Алексей Романов, всего год не доживший до новых времён. Изрядно тронутая патиной, но ещё вроде как крепкая крыша трапезной – из тех годов. Хорошо видные от дома Романа Зубкова купола с восстановленными барабанами сверкают на всю округу новенькой оцинковкой.

Неисповедимы пути Господни, помощь пришла издалече – из переславского Никитского мужского монастыря. Рукава засучили нанятые им реставраторы и строители. Работы непочатый край, для начала в одном из приделов, в том, где поменьше разрухи, обустроили и освятили алтарь. Здесь по-домашнему тепло и уютно. У икон горят свечи. Принесли сюда печку-буржуйку – затапливают в дни служб, ведёт их священник Никитской обители отец Гурий.

Вахтовым методом идёт вычинка стен. У входа в церковь, на самом видном месте, так, чтобы прочесть можно было и с дороги, вывешено короткое, как крик души, обращение отца Гурия и братии ко всем, кто живёт здесь и кто ездит по трассе: «Помогите восстановить храм!»

Переступив его порог, в действующем приделе Николая Чудотворца мы сразу поняли, что просьба о помощи, слава Богу, не остаётся гласом вопиющего в пустыне. Икону святого Николая, небесного покровителя путешественников и торгового люда, отреставрировали на деньги благотворителя, пожелавшего остаться неизвестным. Он же, назвавшись «дачником Алексеем», соб­ственными руками сделал для храма аналой – подставку для икон, книг Священного Писания.

А намедни после Троицына дня прямо на наших глазах произошло ещё одно неординарное событие. Команда Татьяны Баяновой передала приходу из школьного музея свечной ящик, найденный среди рухляди в сараюхе неподалёку от храма. Это ли не верный знак того, что, когда настанет час выбора, юный витязь из села трёх дорог уж постарается не потерять ориентировку на жизненных перепутьях.