Человечески душевно, граждански искренне сказал он: «Две Родины в сердце моем, одна не затмит другую». Ясно, о чем речь. Не в сказке, а в реальной жизни паренек этнически армянского происхождения вырос человеком российской культуры, стал поэтом. Гайк Рафаэлович Мкртчян родился в Нижнем Новгороде, именовавшемся тогда городом Горьким. Годовалым ребенком вместе с родителями очутился в Ярославле, взрослел в интересном его уголке – рядом с военно-финансовым училищем, вблизи храма Николы Мокрого и привлекательного берега реки Которосли. В 1977-м закончил среднюю школу № 43 имени А. С. Пушкина, поступил в медвуз, однако выпустился со временем как заочник биофака Ярославского пединститута. В силу живости своего характера юноша формировался разносторонним романтиком: ходил в туристические походы, сочинял самодеятельно-бардовские песни, рисовал карандашом и красками интересные этюды. Теперь, когда по итогам жизни мы включаем его в антологическую когорту ярославских поэтов, делаем это на основе лучших стихотворных созданий автора. Ведь сам он никогда к писателям и в редакции не обращался. А в моменты выступлений по областному радио рассказывал только об увлекательных путешествиях. Очередное из них завершилось для него трагически: на скороспешной утренней рыбалке он утонул в карельском озере невдалеке от Петрозаводска. Творческим наследием, его обнародованием довелось заниматься родителям, сестре. К настоящему времени выпущено три сборника стихотворений и рисунков Гайка. Кстати, его имя говорит о легендарно-историческом прародителе армян Гайке, от которого пошло одно из названий древней страны Гайястан. Похоронен наш известный земляк в Ярославле на Леонтьевском кладбище. В месте гибели друзья установили памятный знак. Там, где жил Гайк в последние годы (предкоторосльной отрезок проспекта Толбухина), любовно сотворен семейный музей поэта, художника, певца, путешественника. Мама Гайка долгие годы трудится в центральной городской библиотеке имени М. Ю. Лермонтова, сестра преподает в нашем военно-финансовом вузе. * * * Пусть за версту мы увидим яму Дорогой российской, всем нам знакомой, И все же в нее залетим упрямо, И пусть – не умеем мы по-другому! Мы наспех починим телегу И столб разглядим вдали одинокий, Но все ж на него налетим с разбегу И лоб расшибем об него в итоге. Но снова из пепла восстанем рьяно, Силе своей дивясь могучей, Хмельного возницу заменим пьяным – Ведь время нас ничему не учит. Мы будем галдеть, обсуждая планы, Мы будем балдеть, веря в их реальность, И на соседние глядя страны, Уверуем вновь в свою уникальность. И – в старую лямку для новых толп, Впряжем нашу смену в эту телегу. И – в новую яму, и – в старый столб! И – в новую стену башкой с разбегу... * * * (Фрагмент) Все старое забыто, На новое – нет сил, Как будто сигарету До фильтра докурил. Пришел на свет в окне, К нему всю жизнь стремился, Но в комнате пустой Внезапно очутился. Никто мне не махал Вдали рукою детской – То просто ветерок Игрался с занавеской. Пусть стрелки на часах Не раз в одну сольются, Друзья наверняка Здесь снова соберутся. И песня зазвучит, Струна не оборвется, И фитилек потухший В который раз зажжется. * * * Как часто в жизни что-то кажется нам странным. Вот, например, казалось бы, пустяк: Мне вовсе непонятен выпуск чемоданов С тех пор, как был изобретен рюкзак. Рубрику ведет поэт Василий ПОНОМАРЕНКО.
