– Не надо так с ним разговаривать!
Маленькая женщина лет сорока пяти заглядывала в глаза своему спутнику и повторяла: «Ты только не нервничай, тебе нельзя волноваться». Мужчина неопределенного возраста, прилично одетый, но очень грязный, в расшнурованных ботинках и галстуке поверх свитера стоял посреди приемника. В направлении «скорой помощи» было написано: закрытая травма груди.
– Он упал грудью на пакет с продуктами! Я боюсь, что у него перелом ребер, боюсь, что обломком ребра он проткнет сердце!
Я еще раз перечитывала записи врача «скорой помощи».
– Что за манера глядеть в свои листочки, когда вы разговариваете с человеком, я коммерческий директор весьма значимой фирмы, проявляйте элементарное уважение!
Он глядел на меня, подняв кустистые брови и немного пошатываясь.
– Когда вы последний раз принимали алкоголь?
– Это возмутительно! Она пытается меня унизить! Я больше не намерен терпеть издевательства!
– Подпишите отказ от госпитализации! – парировала я спине «коммерческого директора».
– Толя, вернись!
Жена выскочила в коридор, и из-за двери доносились их голоса: ее – просящий и его – непреклонный. Спустя несколько минут она опять заглянула в кабинет.
– Мы будем жаловаться на ваше хамство, надо понимать, с кем и как можно разговаривать! – прокричала она и скрылась, громыхнув дверью.
– Как пить дать, вернутся в течение часа! Засекайте, Ольга Владимировна, – успокоила меня медсестра.
Но в приемное отделение уже кто-то заходил. Молоденький доктор поддерживал пациентку:
– Вот вам суицид! Распахала себе живот! Лечите, коллеги! Там проникающее ранение, дама сделала себе настоящее харакири, я заклеил, как смог. Кстати, у нее и все руки в старых шрамах. Это она так мужа удерживает, я с ним пообщался. Ей-то что, вы сейчас аккуратненько заштопаете, и свободна, а ему еще доказать надо, что он не верблюд. Скандал все соседи слышали, милицию вызвали. Они приехали, муж чемоданы собирает, а жена в кухне с порезанным животом лежит. Аффект аффектом, а за нож в перчатках бралась. Ну кто самоубивается в перчатках? Я, конечно, сказал милиции, что муж тут не при чем! Тем более это у них не в первый раз. Она чуть приревнует – вены режет. Правильно я излагаю, Нина?
Пока доктор рассказывал обо всем, я осматривала пациентку. Женщина выглядела совершенно нормально, не считая дыры в пять сантиметров под пупком. Поведала, что раньше резала вены, но только чуть-чуть, чтобы кровь пустить. А потом шла к провинившемуся мужу красоваться. Скоро тот к этим театральным действиям привык, даже врача перестал вызывать. А сегодня наша «актриса» перестаралась. После бурного скандала подметала осколки посуды, конечно, в перчатках (ведь ей, секретарю большого начальника, руки портить нельзя), в это время в кухню зашел муж и сообщил, что уходит. Не снимая перчаток, дама ткнула себе ножом в живот. А нож хороший, германский, остро заточенный, прошел насквозь...
Она сидела на кушетке, плакала и размышляла вслух, вернется муж или нет.
Мы заказали операционную, я уже переоделась, когда за мной прибежала медсестра: пациентка собралась уходить. Полчаса мы уговаривали ее остаться. Но все было бесполезно. Подписав все бумаги о том, что она предупреждена о возможных осложнениях, которые могут повлечь за собой смерть, женщина так и ушла куда-то в ночь с дырой в животе, заклеенной пластырем.
Что делать, законы у нас такие, не имеем мы права лечить людей без их согласия.
Дежурство шло, и я все ждала, что опять привезут мою беспокойную пациентку, но этого так и не произошло.
Зато в пять утра прибыл «коммерческий директор», протрезвевший и здоровый. Он обвел нас высокомерным взглядом и произнес:
– Видите, как хорошо, что я к вам сам приехал, теперь можете быть спокойны, со мной все в порядке.
Погрозив пальцем медсестрам, «начальник» чинно пошагал к выходу.
Ольга КАЛИНИНА.