Им представили двух человек. Те своих фамилий и места службы не назвали. Объявились представителями богатых людей из Москвы, тоже безымянных. И предложили колхозникам продать землю. Назвали цену: пай – 15 тысяч рублей. Те опешили: вопервых, как же паи продавать, когда они не нарезаны? Вовторых, почему так дешево? А
втретьих – кому, и что будет дальше? Приезжие сказали, что земля нужна для сельского хозяйства, будут вкладываться деньги в развитие производства и строительство. «Мы куда денемся?» – спрашивали колхозники. Им объяснили: работать на землевладельца. Мартыновцам все это не понравилось. Представителей попросили вон. Те уехали, а собрание приступило к председателю с требованием объяснить, что происходит. Но ничего определенного он сказать не мог. Тогда люди решили: пусть правление колхоза обсудит дело с точки зрения закона и выгоды, а потом вновь соберет пайщиков и все им растолкует.
Мартыновцы хорошо сделали, потому что, судя по другим регионам, их собираются обмануть. В общих чертах схема такая. Невозможно купить невыделенный, не имеющий границ земельный пай (долю). Но для его оформления нужна большая сумма, около 30 тысяч рублей. У колхозников таких денег нет. А пока земельный пай не отграничен, человек не является владельцем конкретного участка. И не знает, на какую сумму от его продажи можно рассчитывать: земля поразному стоит в соответствии с кадастром: одно дело – пашня, другое – болото. И уж во всяком случае 10 гектаров пойдут на аукционе не за 15 тысяч рублей.
Что в этих обстоятельствах значит предложение продать землю? Вопервых, покупщики берут у колхозника свидетельство на право собственности на землю и оформляют генеральную доверенность на право распоряжения земельным паем. Вовторых, колхозник пишет завещание на имя покупщика, в котором отдает ему эту землю после своей смерти. Втретьих, обязуется не оспаривать сделку в суде. Надо сказать, что две последние бумаги сомнительны с юридической точки зрения. Например, существует обязательная доля наследства у наследников. И еще коечто можно оспорить, изучив организационноправовую форму и уставы конкретных колхозов.
На руки подписавший эти бумаги колхозник не получает ничего – только небольшую сумму денег, расписавшись в ведомости. И думает, что продал за них свою землю. Покупщик же старается набрать как можно больше паев в конкретном хозяйстве. Когда у него есть 50 процентов плюс один, можно собрать общее собрание и начать нарезать землю: лучшую – себе. А другим – как можно неудобнее, чтобы выпасы были за несколько километров от дома и
т. п. Тогда упрямцы, не согласившиеся отдать пай за гроши, сами придут и попросят купить его.
Что будет дальше? То, что захочет хозяин. Словом, это вторая коллективизация: кто не хочет в лучшее будущее – тому устроим худшее. Крестьянам всегда было трудно в суде: адвокаты в полях не бегают и на разъезды нужны средства и время. А земельные дела очень сложны и долго длятся. И доказать давление, которое имеет место в данном случае, трудно. Остается надеяться на честность председателей, здравомыслие колхозных правлений и местных депутатов, которые не сдадут же своих земляков за мелкие деньги новым помещикам.
Обидно за крестьян: самая тяжелая доля выпала им в советские годы. Трудились, словно каторжные, беспаспортные и бесправные. Им внушали: так нужно для будущего счастья – не вашего, так ваших детей. Вот оно и приблизилось: земля, когда ей назначат настоящую цену, – капитал. Так их вынуждают отдать ее даром.
А хорошо бы государство, вечно эксплуатировавшее крестьян, хоть както перед ними повинилось: оплатило бы расходы по оформлению паев. И пусть тогда богачи конкурируют между собой, покупая землю.
Егор АВДЕЕВ