Еще несколько лет назад работники Ярославской дистанции пути, начиная демонтаж первого пролета, мечтательно говорили: «Эту славную махину не в металлолом сдавать надо, а музеем сделать. Сколько на ней следов былого!..»
Словам железнодорожников я, признаюсь, тогда не придал значения. Мол, малость преувеличивают люди, вся жизнь которых связана с мостами. Сейчас же, побывав на пролете, который можно назвать «последним из могикан», понял: а ведь правы были тогда путейцы!
Их мнение разделяет заслуженный архитектор России, ведущий архитектор ОАО «Ярреставрация» Семен Новиков. Он, признанный авторитет в деле сохранения исторического наследия, надеется, что власть на сей раз не сделает ошибок, допущенных ранее. Но о них – чуть позже. А теперь о том, что я увидел, побывав недавно на мосту.
...Когда заходишь на него со стороны правого волжского берега, невольно обращаешь внимание на высокий фронтон, где указаны годы строительства: 1910 – 1913 (на снимке). Но почему в первой дате одна из прочных металлических цифр – единица – расколота пополам? А вторая дата окружена множеством каких-то отверстий. Фотоаппарат с мощным объективом позволяет разглядеть отверстия – это следы от пуль. Столь глубокие «ранения» на металле не скрыла даже окраска моста, проводимая регулярно, каждые пять лет.
Идя по мосту, невольно замечаю, что на некоторых его фермах, имеющих толщину металла до десяти миллиметров, есть даже сквозные пробоины. Скорее всего, это последствия сражений, проходивших в Ярославле во время мятежа в июле 1918 года. Тогда в городе более двух недель шли ожесточенные бои. А самыми обстреливаемыми из пяти основных железнодорожных пролетов оказались крайние – первый и пятый, которому осталось быть на своем месте лишь несколько недель.
Другая жутковатая особенность – следы от пуль находятся на металлических фермах примерно на одной высоте – чуть выше человеческого роста. Холодок пробегает по спине, когда понимаешь, что летевшие ниже пули попадали в находившихся на мосту людей...
В годы Великой Отечественной железнодорожная переправа имела стратегическое значение, связывая центр страны с востоком и севером. Поэтому за годы войны ее атаковали сотни фашистских бомбардировщиков. Однако наша противовоздушная оборона не позволила им вывести мост из строя.
За рубежом, на который у нас теперь так любят ссылаться и равняться, мосты берегут и лелеют. Это проявляется даже в славящихся своей сверхпрагматичностью США. Так, в городе Литл-Рок (штат Арканзас) сохраняют подъемный железнодорожный мост, хотя стальная магистраль, которую он обслуживал, уже давно не существует.
К счастью, примеры бережного отношения к металлическим «старичкам», отслужившим положенный им вековой срок, есть и в нашем Отечестве. Например, в Новосибирске основным историческим элементом парка «Городское начало» стал пролет первого моста через реку Обь, построенного более ста лет назад. Инициаторы установки в парке необычного памятника – местные ученые, профессора
Г. Власов, А. Дюник и К. Коржавин. Их поддержали мэрия города, руководство предприятий, архитекторы. К 110-летию Новосибирска, отмечавшемуся в 2003 году, мостовой пролет реконструировали, отполировали и покрасили. В ближайшее время на нем установят еще один исторический экспонат – старинный паровоз.
В Ярославле же уникальное материальное свидетельство эпохи может бесследно исчезнуть. Семен Евгеньевич Новиков с горечью рассказал, как на заре перестройки так же ничтоже сумняшеся снесли уникальную мачту электропередачи. Пробитая осколками снарядов и пулями, она находилась в центре Ярославля, около корпуса нынешнего педагогического университета имени К. Д. Ушинского, что на Республиканской улице. В минувшем году была снесена водонапорная башня в Заволжском районе Ярославля, неподалеку от Тверицкого бора. Она была построена по проекту знаменитого инженера В. Г. Шухова, которого по гениальности творческих замыслов сравнивают с Леонардо да Винчи. Складывается впечатление, что в Ярославле попросту не знали, что делать с этой башней.
Думается, однако, что ситуация далеко не безвыходная. И ярославцы наверняка не захотят быть Иванами, не помнящими моста. Тем более что есть кому его помнить. Тысячи жителей Заволжского района вплоть до середины 1960-х годов, когда был построен автомобильный Октябрьский мост, во время весеннего ледохода и зимнего ледостава ходили по железнодорожному. По его деревянным «тротуарам», не подозревая ни о каком терроризме, бегали и на работу, и в магазины центра города, и на занятия в городской Дворец пионеров. С большим, знать, заглядом вперед строили наши предки мост, коль всем на нем находилось место – и поездам, и пешему люду, и даже вполне солидному по толщине водопроводному дюкеру.
Более того, при проектировании мостовой переправы в начале прошлого века обсуждался вопрос о движении по ней конных экипажей, для коих планировалась широкая проезжая часть. Но благоразумно и вовремя порешили, что пышущий паром «железный конь» – паровоз – до полусмерти перепугает обычных лошадок, запряженных в повозки. А если «разводить» во времени транспортные потоки – пропускать сначала поезда, а в перерывах конные экипажи, то не хватит суток, поскольку железнодорожных составов становилось все больше. Да и расширение для экипажей проезжей части моста сильно удорожало его стоимость...
Очень бы не хотелось нынешней осенью вспоминать, увы, часто повторяемое на Руси присловье: что имеем – не храним, потерявши – плачем. Парящий над Волгой мостовой пролет-ветеран скоро может без следа испариться, если за него не вступятся все, кому дорога история Ярославии.
Владимир ФИНОГЕНОВ.