Свет фар ночного такси спешно пожирает метель. Сколько же следов преступлений сгинет за ночь под ее пушистым одеялом? В далеком 1995 году мело так же отчаянно. 8 февраля вечером из Переборского отделения милиции поступило тревожное сообщение – на базу не вернулась дежурная машина с водителем Ступкиным. Около семи вечера он уехал домой поужинать и пропал. Вся милиция была поднята по тревоге, но поиски ничего не дали. Утром следующего дня стало известно, что в районе деревни Макарово в кювете сельской дороги обнаружен милицейский «бобик», а в нем – водитель с простреленной головой.
Вместе с руководством УВД на место выехали семь экспертов ЭКЦ. Всю ночь над Рыбинском плясала вьюга, машину выше колес занесло снегом. Чисто поле вокруг, никаких следов. Что же делать? Захаров же-стко поставил условия. Первое: никто не может подойти к месту трагедии ближе чем на 250 метров, пока эксперты не завершат работу. Второе: нужны мощный пневмокомпрессор – автономная станция, которая работает с отбойными молотками, и техника, чтобы увезти машину.
Когда автомобиль убрали, Павел Константинович вооружился шлангом компрессора, который мощной струей сдувал свежий ночной снег с арены преступления (на снимке). Это ноу-хау рыбинских экспертов применялось и раньше, но до сих пор в расследовании магазинных и прочих краж Захаров обходился обычным пылесосом. Здесь – другие масштабы. Когда обозначились четкие следы, из каждого отпечатка выдували уже буквально от-дельные снежинки. По следам, словно по книге, прочли картину преступления.
Убийца ехал на заднем сиденье машины, он выстрелил Ступкину в затылок из обреза. Пуля прошла навылет и пробила лобовое стекло. После выстрела преступник вышел из автомобиля, подошел к дверце водителя и какое-то время топтался на месте. Он обыскал одежду Ступкина, выгреб все из карманов, забрал пистолет и удостоверение сотрудника милиции. На снегу эксперты обнаружили крошки табака от сигарет, бумажки, записную книжку убитого.
При первом же беглом осмотре машины Захаров нашел между передними сиденьями нож, явно самодельный. А рукоятка – гофрированная, из синтетического материала, особо изогнута, как у азиат-ских, турецких ножей. Это подметил тогдашний прокурор Будник. Рассматривая нож, эксперты обнаружили на лезвии едва различимый фрагмент отпечатка пальца шесть на восемь миллиметров с семью капиллярными линиями. Но на нем обозначилось всего два дактилоскопических признака, а их по Бертильону (критерии столетней давности) должно быть 13! Порошком такой след не обрабатывается. Что с ним делать? Пока отложили.
В отличие от отпечатка пальца, следы обуви преступника, ушедшего по полю в деревню Макарово, оказались пригодными для идентификации. Каждый след залили гипсом, получили отличные отпечатки. Странная это была обувь. Подошва необычно гладкая, даже без мелкого рисунка, только с поперечными углублениями. И края не вертикальные, а скошенные, как у кроссовок. Захаров вычерчивал, моделировал возможные варианты, но ничего похожего не находил. Догадка осенила позже – это действительно кроссовки, но преступник специально стачивал рисунок подошвы наждаком, чтобы запутать следы. Выходит, к преступлению готовился основательно.
Каждый вечер в половине двенадцатого все, кто вел следствие, собирались в кабинете начальника, проводили мозговую атаку, отрабатывали версии – знакомства, связи Ступкина, контакты на работе, в армии, на учебе... Ничего. Глухо. Висяк! И снова версии: проверить выпущенных на свободу, уволенных из УВД – тех, кого Ступкин хорошо знал: он бы не посадил в машину незнакомца.
Огнестрельное ранение, владение оружием... Человек явно бывалый. Уволенные? На четвертую ночь Захаров выгреб из архива штук двадцать дактилокарт с отпечатками пальцев сотрудников Переборского отделения милиции и унес их домой. Там разложил на столе. Ничего, что бы напоминало отпечаток на ноже. Пошел на кухню, вернулся – и вдруг увидел фрагмент отпечатка вверх тормашками. «Вот он, я уже видел такое сочетание признаков!» Еще пара часов кропотливой работы, и он был уверен, что нож держал в руках бывший милиционер Переборского ГОМа Пестряков, уволенный года два назад.
Чтобы его не спугнуть, информацию в Рыбинске засекретили, сообщили в Ярославль. Прибывшие оперативники установили за Пестряковым слежку. Тот вел себя беспокойно, явно чего-то боялся. Ярославцы его и взяли. Но раскрыли преступление рыбинские эксперты! Когда преступнику показали, какая на нем была обувь, тот понял, что отпираться бесполезно. И пошел, как говорят опера, «в сознанку». Оказалось, Пестряков убил Ступкина, чтобы взять у него пистолет. Нож азиатский был его, Пестряков научился делать такие, когда служил в Турк-мении.
И это лишь одна история из тех, что рассказал мне руководитель лучшей в области криминалистической службы Павел Захаров. В девяностых случаи уникальных экспертиз были единичными. Сегодня они проводятся чуть не каждый день. Обычные будни спецов экспертного центра, который первым в стране использовал ферритобариевую смесь для выявления невидимых следов, оставленных на месте преступления. В конце 90-х рыбинские криминалисты делились с коллегами из других регионов опытом обнаружения пылевых невидимых следов обуви, которые под узконаправленным лучом света приобретали явные очертания. Благодаря рыбинцам в криминалистике появился новый термин – бутотека, или архив отпечатков обуви преступников. Огромная информация хранится и обрабатывается с помощью компьютеров. Но рыбинцы пошли дальше. Преступные группы отслеживаются не только по следам, но и по едва заметным повадкам, специфическому почерку преступления. Так было положено начало банку криминальных событий.
Я хотела написать о самом Захарове. Хотела рассказать, какая умница у него жена, какая талантливая дочь – художница, которая пишет иконы, о сыне – будущем сотруднике милиции. А пишу о том, как живет экспертно-криминалистический центр, где над мешками с вещдоками, микроскопами и черными чемоданчиками, фальшивыми купюрами и лабораторными пробирками рождаются сумасшедшие идеи. А их генераторы – самые обыкновенные гении, которые не знают выходных и отпусков. Как все смертельно устают и любят шоколадные конфеты. Вот и мой собеседник... Подытожить большой жизненный путь в пять десятков лет накануне юбилея все никак не получается – очередной полуночный звонок: где-то пропал рыбак, кража на почте... Да полно, Павел Константинович, впереди – все самое интересное.
Марина МОРОЗОВА.