Одним из таких вечных и горестных воспоминаний ушедшего века стало ярославское восстание 1918 года. Каждая публикация по этой теме неизбежно обретала резонанс. Вот и мое письмо – отклик на статью Евгения Ермолина «За свободу и веру», опубликованную в номере «СК» от 5 июля 2003 года.
Обращусь к судьбе одной семьи из Мышкинского уезда. Это дворяне Римские-Корсаковы из дальнего села Богородского.
...Они появились здесь и обосновались в старинной усадьбе в середине XIX века. Усадьба эта – из давних, от былого богатства остался только размах сильно обветшавшего двухэтажного дома.
Хозяйство было запущенное, Римские-Корсаковы жили государственной и земской службой. Их весьма небогатый доход отмечают все документальные источники. С крестьянами соседствовали мирно, каких-либо неприятностей, случавшихся у других немногочисленных помещиков Мышкинского уезда, здесь не бывало. Да, наверное, и не могло быть. Римские-Корсаковы увлеченно занимались земскими делами и много хлопотали по разным крестьянским вопросам. В начале ХХ века двое из трех братьев Римских-Корсаковых были активными уездными земскими деятелями. А третий, студент медицинского института, к этому готовился.
Владимир Матвеевич Рим-ский-Корсаков успешно служил секретарем Мышкинской уездной земской управы и был известен разными начинаниями по улучшению жизни своей богородской округи. А самым замечательным его делом явилось открытие в этом селе больших ярмарок, ожививших экономику волости. Он очень аргументированно доказывал (и доказал) целесообразность устройства в этом дальнем краю большой ярмарочной торговли, и крестьяне были ему искренне благодарны.
Его брат Евгений Матвеевич, сделавший удачную военную карьеру, выйдя в отставку в чине полковника, прибыл в Мышкинский уезд и обратился к земским трудам. Вскоре мышкинские земцы с большим удовлетворением увидели, что обрели сильного, аналитически мыслящего финансиста, и, как правило, поручали ему все проверки и исследования уездного бюджета. Он был членом важных межведомственных комиссий, его доклады по движению и исполнению бюджета обычно получали очень высокую оценку управы. Он – гласный уездного земства. А особенно больших успехов в своей работе добивается в 1913 году. Его изучение «По свободной наличности за шестилетний период» (с 1906 по 1911 год) признается блестящим исследованием. В том же году кандидатуру Евгения Матвеевича выдвигают на должность председателя уездной земской управы. Но он решительно отказался, честно заявив, что не оценивает себя выше полезного технического специалиста.
1914 год поставил точку в земских трудах полковника Римского-Корсакова, он вернулся на военную службу, и в родных местах его больше не видели. А в 1917 году, верно оценивая развернувшиеся события как всероссийскую беду, усадьбу покинули и его братья. Навсегда.
Старинная усадьба была разграблена крестьянами, для которых так много потрудились ее недавние владельцы. Уездная комиссия, прибывшая в 1929 году на предмет размышления о полезности использования усадебного дома, смущенно констатировала, что бывший дом Римских-Корсаковых представляет собой... три стены, разбираемые крестьянами на кирпич. А след самих хозяев усадьбы, казалось, вовсе потерялся.
Но русская история временами выносит на поверхность трагические обломки событий. Стало известно, что полковник Е. М. Римский-Корсаков принял участие в «белом движении» и воевал в армии Колчака. А потом из Сибири пришла весточка, что в городе Томске вышла в свет местная «Книга памяти жертв политических репрессий». И в ней значится, что Е. М. Римский-Корсаков, родившийся в селе Богородском Мышкинского уезда в 1873 году, генерал русской армии, служивший в артиллерий-ском управлении войск Колчака, в 1920 году в городе Томске арестован и расстрелян. Вот и все. След остальных Римских-Корсаковых так и не отыскался.
Мы взяли пример лишь одной русской провинциальной семьи, по всем приметам вполне прогрессивной, но выбитой из родных мест и сломанной революционными событиями. А сколько таких людей погибло в пламени ярославского восстания и в отсветами его вспыхнувших крестьянских выступлений!
Нам уже случалось говорить об этих грозных и жалких, смелых и наивных восстаниях против жестокой власти. О призывах за «Советы без коммунистов». О попытках возврата к знакомому и надежному земству. О расстрелах и реквизициях. О торжестве грубой и злой силы над всем и всяческим правом. Не о том речь.
А о признании за ними, трагически павшими, права быть поименованными единой и кровной частью русского народа. Ведь до сей поры и ярославское восстание, и выступления крестьян далеко не всегда признаются явлениями народными, а чаще называются действиями немногочисленных «врагов народа», неких «реакционных сил», малочисленных заговорщиков.
Я перебираю в памяти крестьян, мещан, священников Мышкинского уезда, восстававших в 1918 – 1919 годах против беззакония и самовластного режима, и удивленно спрашиваю: они не народ?! Они, еще недавно всю жизнь свою устремлявшие на обустройство своей сельской России и ее продвижение, как-то в одночасье народом быть перестали? Они, возделавшие поля, выстроившие села и деревни, обустроившие хутора и усадьбы, были подлинными хозяевами этих русских просторов. Они самые культурные, трудолюбивые и прогрессивные люди своего Отечества. И они не народ? Но какой же тогда у их сегодняшних отрицателей критерий этого понятия – народ?
Я обращаюсь к их евангелию, к марксистско-ленинским определениям. «Народ – это те массы, которые способны участвовать в решении задач прогрессивного развития общества... Народ – это творец истории, это ведущая сила коренных общественных преобразований». Но разве земства, открывавшие школы, больницы, библиотеки, не осуществляли прогресс и развитие общества? Разве земства, внедряя в сельское производство машины, занимаясь вопросами агрономии, зоотехнии, селекции, помогая кооператорам, не решали эти же задачи? Если исключить всех земских деятелей, то кто же тогда останется народом? Одни только профессиональные революционеры и люмпены? Получается так.
Вспомним эпизод ярослав-ского восстания. При его подавлении мышкинский красноармейский отряд занимал позиции у моста через Которосль. Но задачи имел сугубо оборонительные. А любые активные действия возлагались на китайские военные формирования. Очевидно, мышкинцам (даже красным) не слишком доверяли. Зато латышам и китайцам – вполне. Очевидно, они волей причудливых интерпретаций и оказывались неким великим русским народом, «осуществляющим задачи прогрессивного развития».
Под грохот канонады такие «теоретические формулировки», конечно, вполне проходили. Но сегодня-то над нами нет арт-обстрела. Вполне можно поднять голову, увидеть друг друга и признать всех нас русским народом. И среди них, конечно, несчастных героев ярославского восстания 1918 года.
Владимир ГРЕЧУХИН, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств.
