Согласившись встретиться после концерта, будто в подтверждение этих слов, веером, залихватски пролистнул лежащий на столе том изданной «Вагриусом» своей «Актерской книги» – привез в подарок худруку филармонии Леониду Фрадкину, инициатору ярославской премьеры новой программы «Русской антрепризы Михаила Козакова» по Тютчеву «О ты, последняя любовь!»
В свои за семьдесят Михаил Михайлович продолжает, как в молодости, вот именно потютчевски бросать своих поклонников то в жар, то в холод. Ну представьте, всю жизнь читает человек стихи с эстрады, от Пушкина до Бродского, называет это «любимым занятием», но и тут умудрился удивить всех. Сыграли с джазистом Игорем Бутманом Бродского – в «Концерте для голоса и саксофона». Затем своего незабвенного друга Дэзика – Давида Самойлова почтил Козаков в дуэте с камерной певицей Анастасией Модестовой композицией «Мне снился сон».
И вот теперь на ура с Дарьей Юрской (дочерью друга детства Юрского Сережи) и ансамблем «Эрмитаж» под руководством великого виртуоза, фаготиста Алексея Уткина сыграли в Ярославле трагическую историю поздней любви Федора Тютчева и юной воспитанницы Смольного института Елены Денисьевой.
Полтора часа чистой лирики, да еще под музыку от Баха до Шостаковича – не слишком ли утомительно для слушателя? Сам Михаил Михайлович подобными наивными сомнениями себя, видимо, старается не утруждать. Просто знает, что на его чтецких программах случайных людей не бывает. Смело выходит на сцену хоть в Нижнем Новгороде, хоть в Тюмени, хоть в знаменитом Большом зале Ленинградской филармонии или в столичном зале имени Чайковского, где три тысячи мест.
Да, сам видит: залы не так, как в 60е годы на вечерах в Политехническом музее, битком набиты. Заострил тему на грани фола: дескать, не надо думать, что ко мне придут люди из тех, кто смотрит Петросяна. Крамольную вещь сказал: не хочет видеть их у себя на концертах.
В этом месте беседы Мастер закурил трубку. Про сию, как бы неотъемлемую деталь его фотопортретов и знаменитое домашнее собрание трубок наставительно пояснил: курительные трубки не коллекционирует, «это орудие и средство производства». Когда врачи запретили ему «чадить» и поняли, что в данном случае это все равно не получится, предложили компромиссный вариант с трубкой – мол, меньше курить будете и это – чище.
Закрыл проблему почти афоризмом: как видите, курит Казаков трубку «по суровой необходимости», а вовсе не потому, что подражает Ширвиндту, как изволил оповестить народные массы в одном недавнем интервью старинный дружище Александр Анатольевич (см. «Северный край» за 22 июля).
От депрессий трубка сама по себе нашего героя не спасает. Мы поинтересовались: а что, собственно, спасает? Доложил как по писаному. Работа, дети и друзья, искусство, и – да, вера: Михаил Михайлович Козаков – православный христианин.
Иногда хотел бы привести себя в норму, посмотрев давние полузабытые собственные работы, признается Козаков. Но поставленные им «Покровские ворота» не смотрит – зачем, если их зрители еще не забыли. Другое дело трехсерийный телефильм по роману Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать», где он сыграл Джека Бердена – «рать лет сто в России не пускали». Посмотрел недавно в Белоруссии, хвалит соседей: молодцы, знают толк в королевских разборках.
Из последних премьер назвал трехсерийный телефильм «Играем Шекспира» со Смоктуновским, Высоцким, Лоуренсом Оливье, фрагментами своих ролей – есть и Гамлет, есть и Лир, с авторской публицистикой, размышлениями не только об искусстве, но и о жизни, о временах «от Сталина до Беслана». Снял и шесть серий картины о советских эмигрантах 30х годов «Очарование зла», где сам он один из авторов сценария. Среди героев Марина Цветаева и ее супруг Эфрон, тайный агент ОГПУ. Играет там и сорокатрехлетний сын Михаила Михайловича Кирилл.
Козаковстарший ведет дневники, но показывать их никому не намерен. На личные темы с журналистами не разговаривает. Только о детях. От разных браков их у него пятеро (и пятеро внуков!). Общается со всеми. Любит каждого одинаково. Но всетаки есть и фаворитка, самая младшая – десятилетняя дочка Зойка. Папаша назвал ее «Киской», посчитав, что этого будет достаточно.
Моде в одежде Козаков не следует. Носит вещи «лет по двадцать пять, люди смеются». Есть и куртка с тридцатилетним стажем. В рекламе не снимается. Был одинединственный случай в Израиле, куда уехал в перестройку и где прожил четыре с половиной года – подробно рассказал об эпопее с отъездом и возвращением в «Актерской книге». О рекламе произнес прочувствованный монолог:
– Мне сниматься в ней не предлагают. Да и что я буду рекламировать? Женские прокладки? Или презервативы? Но для этого я уже стар.
Просьбу поприветствовать читателей «Северного» принял с оригинальным условием – сделает это не письменно, а устно. Продекламировал: желает им «всего того, что и самому себе. Мира, покоя в душе, улучшения жизни в любимой нашей стране». Добавил: знает, «как очень непросто многим живется», говорит это с горечью, «как человек, чья профессия стала более или менее оплачиваться по сравнению с врачами и учителями».
Зрителей программы «О ты, последняя любовь!» гость поблагодарил за щедрое тепло, филармонию – за оперативность и гостеприимство. Ярославцы увидели премьеру сразу после москвичей, первыми в провинции. Кабинет худрука Фрадкина стал для Михаила Михайловича и гостиничным номером (где на диване удалось с дороги слегка вздремнуть), и гримировочной, и прессцентром.
Сам хозяин кабинета постарался это последнее обстоятельство не упустить и настоял на важном постскриптуме. Напомнил, что обещанное привык выполнять. После краткого межсезонья – подробности будут в сентябрьских афишах – в Ярославле пройдет фестиваль «Великие голоса Волги».
Юлиан НАДЕЖДИН
Гость | 23.04.2011 в 17:46 | ответить0
Спи спокойно, дорогой Михал Михалыч! Ты прожил яркую, но сложную и противоречивую жизнь. Начинал Гамлетом, ушёл — Лиром. Многими ролями боролся с деспотией (даже играя злодеев и Дзержинского) — и общался с КГБ. Прочёл со сцены все лучшие русские стихи. Ты останешься в русской культуре. Вечная память.