Мы были просто романтиками

Каждая из них по-своему отвечает на вопрос: а как, собственно говоря, становятся учёными и остаются ими на всю жизнь (что, кстати, тоже не у всех получается)? По семейной традиции? Нет, этого мало, считает Будимир Владимирович, нужно что-то ещё, и скрупулёзно пытается разобраться, что именно.

Вывод, к которому он пришёл, Поярков сделал названием одной из этих книг. Она называется «Романтика исследований» и доказывает, что без осмеянной в последние годы романтики настоящей науки просто не бывает. В книге приводятся слова академика, соратника Вернадского Дмитрия Ивановича Щербакова, лекции которого Поярков слушал в студенческие годы: «Поиски полезных ископаемых – это увлекательный труд, связанный с романтикой приключений... и умением рассматривать «письмена земли» в горных породах». Нет, люди, с которыми Поярков встречался, не были научными сухарями!

Пояркову везло на встречи с такими людьми. Едва ли не решающую роль в жизни сыграл его научный руководитель в Ленинградском университете Андрей Дмитриевич Миклухо-Маклай, который стал для него высоким научным и духовным авторитетом. Внучатый племянник путешественника и друга папуасов Николая Николаевича Миклухо-Маклая, он был удивительно скромным человеком. Официальное признание его заслуг в науке пришло только к концу жизни, профессором кафедры исторической геологии он стал лишь за два года до смерти и умер в 1965-м, в возрасте пятидесяти одного года.

Андрей Дмитриевич был участником войны, куда ушёл добровольцем, едва закончив кандидатскую диссертацию. Один экземпляр своей работы он оставил на кафедре – в суматохе блокадных дней его сожгли вместе с другими документами. Второй экземпляр был у матери – в её дом попала бомба. Третий экземпляр отдал жене – во время эвакуации рюкзак, в котором лежала диссертация, у неё украли.

После войны друзья-геологи помогли Миклухо-Маклаю своими коллекциями, и за три месяца тот написал всю работу заново. Поярков на всю жизнь запомнил его рассказы об экспедициях по Центральному Тянь-Шаню и в бассейн Тунгуски, производственную практику в отряде Миклухо-Маклая в самом жарком месте Ферганской долины и горах Каратау.

Во время работы в полевом отряде Миклухо-Маклая Поярков познакомился ещё с одним замечательным геологом Николаем Михайловичем Синицыным, годы общения с которым существенно повлияли на его становление как специалиста. Ещё до личного знакомства он много слышал о нём от отца, их подходы к решению многих спорных вопросов геологии Средней Азии были сходными. По-настоящему увлечённый наукой, он не терпел приблизительности. «Полное несварение фактического материала», – отозвался он однажды об одной скороспелой работе.

Запомнился его брат Василий Михайлович Синицын, знаток геологии китайской части Тянь-Шаня. Исследователь той части Центральной Азии, где прошёл Н. М. Пржевальский, работал В. А. Обручев, он до встречи с Поярковым представлялся ему человеком-легендой. А тот был просто романтиком – у Василия Михайловича была мечта написать геологическую историю Солнца. Но не успел – осенью 1958 года погиб в авиационной катастрофе. По слухам, самолёт, в котором он летел, сбила над Казахстаном сбившаяся с курса ракета.

Вплоть до 45 лет Поярков был самым теснейшим образом связан с горами Тянь-Шаня. Именно горы свели его однажды с будущей супругой Зоей Николаевной. Вторая новая книга – «Семейный родник» – ещё один ответ на вопрос, как становятся учёными и на всю жизнь остаются верными науке. Очень просто, считает Поярков, для этого спутником жизни должен стать человек, абсолютно тебя понимающий.

Оба – геологи, оба значительную часть жизни работали в горах Средней Азии, оба стали докторами наук. При том, что научные интересы их были разными и судьба никогда не сводила супругов в одном учреждении, привычкой стало делиться всем, что происходило на работе, помогать друг другу. Это обеспечивало не только успехи в науке, но и душевное равновесие, такое важное в жизни каждого человека, а в их беспокойной жизни особенно.

Книга рассказывает о становлении собственной семьи Пояркова и представляет собой их с Зоей Николаевной переписку. Они писали друг другу более 55 лет и, несмотря на неустроенную жизнь геологов, экспедиции, переезды, сохранили сотни писем. Два года назад Зои Николаевны не стало, и единственным утешением Будимира Владимировича сделалось обращение к этим письмам. В книге опубликована значительная их часть. Первые дни знакомст-ва, зарождение любви, крепнущее чувство и годы разлуки, редкие свидания и опять расставания – настоящий роман в письмах.

По его подсчётам, за 55 лет супружеской жизни они перекочёвывали всей семьёй на новое место десять раз. Перевозили детей, книги, получали и теряли квартиры, снова обживались на новом месте. С молодости больше всего ценили время, когда между экспедициями и командировками, длившимися иногда по нескольку месяцев, удавалось побыть вместе. «Рядышком», как поётся в известной детской песенке Раймонда Паулса – в письмах она цитируется не раз.

В годы разлуки он посылал ей живые цветы: фиалки, нарциссы, цветущий урюк, ветки сирени путешествовали в посылках из Ташкента в Ленинград вне зависимости от времени года.

Она называла его Дима, Димик, Димок. «Написала тебе, Димок, и подумала, как похоже на Дымок: только что был – и нет его, растаял... Так и ты».

«Дорогая Зоинька! Я как-то сравнил себя с Антеем. Ты, пожалуйста, не смейся над этим сравнением. Так же как он получал новые силы, прикасаясь к земле, так и я чувст-вую необыкновенную энергию и силу, когда вижу тебя, даже когда смотрю на твою фотографию».

«Мой милый! Без тебя всё как-то опустело. Так грустно было стоять на перроне и видеть через окно, как твои глаза всё больше и больше наполняются слезами, и мне вдвойне было тяжело – за тебя и за себя».

«Дорогая моя Зоинька! Я хочу дочку, такую же, как моя Зоя, и я хочу сына, хорошего сына. Я хочу, чтобы наша с тобой семья была самой лучшей. Я хочу, чтобы мы никогда не ссорились, чтобы не было между нами никаких неприятных разговоров. Ты мне не просто нравишься, а именно тебя я люблю. Люблю как товарища, как спутника жизни, люблю как наше счастливое и замечательное будущее. Люблю тебя как мать наших будущих детей. Люблю тебя как жизнь, я ведь сейчас не мыслю жизни без тебя».

Обе книги посвящены светлой памяти Зои Николаевны Поярковой и стали последним признанием в любви и ответом на всё ещё не отвеченные вопросы.