- Постой, постой, - останавливаю ее. - Давай-ка немного на этой странице задержимся - классик все-таки.
"Задержаться на классике" моя словоохотливая, еще куда как расторопная семидесятивосьмилетняя тетя, младшая сестра моего отца, смотрю, совсем не против. Вызывать тени былого в этом пахнущем привядшим яблоком просторном доме в глубине сада, где она прожила почти всю свою жизнь, ей, наверное, и впрямь сами стены помогают.
Всматриваемся в лица Полины Викторовны и ее супруга, как следует из пояснения на обороте фото - "служителя культа" Евгения Сергеевича Соколова. Если в портретном облике миловидной родственницы Грибоедова, что называется, все на месте, то муж ее ну уж никак не похож на священника: пенсне, щегольские бакенбарды, фрак, галстук-бабочка, вольная поза вполоборота, с руками на спинке кресла.
Личность он, по семейным легендам, одиозная и загадочная. До того, рассказывают, любил этот наш очень богатый предок пожить по-мирскому, что детям умудрился ничего не оставить, кроме долгов. Сыновья Евгения Сергеевича место под солнцем сами искали в трудах праведных. Один из них в молодости был рабочим на Карзинкинской фабрике - Ярославской Большой мануфактуре (дальнейшая судьба его неизвестна).
Второй же сын, Сергей Евгеньевич, был персоной заметной. Избирался в городскую Думу. Владел фотоателье в Иваново-Вознесенске, Владимире, Рыбинске. В его ивановской частной типографии на Нижегородской улице уже при советской власти - до декабря 1918 года, когда ее национализировали, печаталась ныне здравствующая газета "Рабочий край".
Да, так мы о Грибоедове. Моя собеседница над интересом ярославского племянника-журналиста к этому весьма отдаленному родству, смотрю, необидно так подтрунивает. Мол, официальных документов по сему поводу предъявить не имею возможности. Но чтобы не думалось кому-то, что автор "Горя от ума" в качестве родича ей во сне привиделся, тетка тут же показала несколько писем из Москвы, полученных недавно от двоюродного брата, выпускника МАИ, кандидата наук Рудольфа Соколова.
Жизнь еще до войны развела их в разные стороны, друг о друге до самого последнего времени знали они разве что понаслышке. "Видимо, судьбе не было угодно познакомить нас раньше", - для начала слегка философствует автор письма. И сразу засыпает кузину вопросами на семейные темы: мол, предки наши были заметными личностями в своих городах, и хочется знать о них побольше. Один из вопросов был про Седлецкую: "Говорят, что именно она состояла в родстве с Грибоедовыми".
Что Иваново ответило столице? А примерно то же, о чем мы сейчас и толкуем с альбомом в руках. Молва изустная, давняя, никому и в голову не приходило проверять ее. Пошутив, не уподобиться бы тому герою "Горя от ума", кто родичей умудрялся находить хоть на дне морском, тетка рассуждает дальше. И Грибоедовы, и Соколовы - из нетитулованных владимирских дворян. Седлецкие - то ли из владимирских, то ли из тверских. Родословия старинные, семьи были большие, и где-то, как теперь выражаются, пересечься им было, в общем, пара пустяков.
В советские времена интересовались всем этим, понятно, с опаской. Тот, что перед нами, старинный альбом в сафьяновом переплете прятали куда подальше. Там ведь что ни страница - то служители культа, чины, гражданские и армейские, профессура, провинциальная знать, вроде хозяина ивановской типографии. Его сын, мой дед и тоже Евгений Сергеевич, воспитанник духовного училища и биофака Санкт-Петербургского университета, как мог, скрывал свое социальное происхождение. Писал в автобиографиях: "сын фотографа".
Видимо, мало в чем может помочь нам с теткой и большая наука. "Грибоедовские бумаги" при невыясненных обстоятельствах исчезли, архив семьи не сохранился - факты, увы, хрестоматийные.
Отец поэта Сергей Иванович родился в семье небогатого помещика, всю жизнь служил в армии - в молодости, кстати, поручиком в Ярославском пехотном полку. В отставку вышел в чине секунд-майора. Отдал Богу душу в 1815 году, не дожив до громкой литературной славы своего отпрыска.
Жениться Сергея Ивановича угораздило на дальней родственнице Настасье Федоровне Грибоедовой из знатной и многолюдной московской семьи. Правда, в златоглавой бывать секунд-майор не любил. Подолгу жил в среднерусской глубинке. Купил там несколько усадеб с крестьянами - Сущево, Назарово, Моругино, Тимирево.
Увидев в одной из недавних публикаций владимирских архивистов это последнее название, я глазам своим не поверил: тесен мир, но не до такой же степени. Тимирево - приход церкви Спаса в нашем Чамереве, куда в родительский дом моей супруги мы вот уже без малого полвека неукоснительно каждое лето приезжаем в отпуск.
По документам установлено, что в 1794 году на Грибоедовых было оформлено купленное за девять тысяч рублей у полковника Якова Иванова "сельцо в Судогодской округе Тимирево (Введенское тож)". В купчей перечислялось, что приобретено: "...Без остатку со всеми в том Введенском господским и крестьянским строением и прудом, с хлебом стоячим и молочным и в земле посаженным, со скотом и с птицами, а людей и крестьян с женами и с детьми женского полу - семь, мужеского полу - девять душ".
По архивному делу видно, что в следующем году Грибоедовы прибыли туда с дворовыми. Исследователи предполагают, что неспроста. Вплоть до 1800 года родители Грибоедовы жили в Тимиреве с детьми, причем, скорее всего, безвыездно. В 1799 году Сергей Иванович прикупил неподалеку сельцо Моругино, переданное позже в приданое Марии.
На следующий год Александр поступил в благородный пансион. Во владимирскую лесную глухомань привелось ему ненадолго завернуть только в 1812 году. Через Владимир проходил его гусарский полк. Корнет Грибоедов заболел, взял отпуск. Оставался сперва в отцовском доме в городе. Затем будто бы по совету знающих людей навестил верхами одну из родительских деревенек - дохнуть свежего воздуху, подлечиться от простуды и "нервной бессонницы" травами. В тех краях Грибоедову больше не пришлось бывать до конца жизни...
Сам поэт наследников по прямой не оставил. Единственный их с Ниной Чавчавадзе сын Александр умер вскоре после рождения. Потрясенная гибелью мужа-дипломата во время "джихада" в Тегеране мать не сумела выходить дитя.
На отпускной август намечена наша семейная "экспедиция" в Тимирево. Давно там не были - посмотрим, что осталось от помещичьей усадьбы. Фотоальбом Соколовых взял на заметку ивановский Шереметев-центр: Шереметевы с "московскими" Грибоедовыми - хоть не по прямой, а тоже в родстве. Не безнадежный вариант, как выясняется, и с Полиной Викторовной Седлецкой.
Коллеги подарили нашей Некрасовской библиотеке к ее столетию монографию на электронных носителях "Тверское дворянство". Дар все еще в отделе комплектования на обработке. "Есть там Седлецкие!" - обрадовала неожиданной вестью заведующая отделом редкой книги Галина Федюк. Умудрилась заглянуть в текст новинки, какую никто из читателей Некрасовки не лицезрел пока даже на карточке в каталоге последних поступлений.
На снимках: П. В. СЕДЛЕЦКАЯ; ее сын С. Е. СОКОЛОВ.
Юлиан НАДЕЖДИН.