«За последнее время, – читаем в письме, – из обязательного чтения в «рекомендованные» переведены такие важные для понимания трагической истории России в ХХ веке произведения, как роман Б. Пастернака «Доктор Живаго», повесть А. Платонова «Котлован». Из обязательных списков исчезли «Колымские рассказы» В. Шаламова, из всего наследия А. Ахматовой «рекомендованы» всего три «патриотических» стихотворения...»
Обновленные программы будут утверждаться не раньше осени, но бурная дискуссия вокруг них уже началась. В частности, с критикой письма выступила «Независимая газета», назвав тревогу его авторов «бурей в стакане без воды». Сегодня разговор продолжают ярославцы.
Наталья САФРОНОВА, специалист областной библиотеки имени Н. А. Некрасова:
– После перестройки я преподавала русский в центре иностранных языков. Помнится, как неловко было слышать, допустим, от англичан названия повестей Виктора Некрасова, о которых мы, соотечественники автора «В окопах Сталинграда», и слыхом не слыхали. Чуть позже, когда в старших классах училась наша дочь, уже появились новые программы по литературе, и как мы, родители, радовались, когда видели в ней имена прежде полузапретных Ахматовой, Цветаевой, Пастернака или того же Виктора Некрасова – в мои годы их не было даже в факультативах. До последнего времени школа не обманывала надежд на то, что наша великая литература будет представлена в ее программах во всем многообразии, что они будут обогащаться и дальше. Грустно и обидно обмануться в этом. Ведь на литературе, действительно достойной страны Пушкина, не успело вырасти у нас и одного поколения.
Альберт ВАСИЛЕВСКИЙ, декан факультета русской филологии и культуры педуниверситета:
– Забота тех, кто подписал письмо, мне так понятна. Действительно, если цель школы – формирование свободолюбивой и критически мыслящей личности, то такой цели не достичь на полуправде о прошлом, на усеченных программах по литературе, на «избранных местах» из трудной истории нашей страны в эпоху революций и мировых войн. Вопрос, однако, не в простой замене, скажем, неправдивого «Кавалера Золотой звезды» Бабаевского на правдивый «Котлован» Платонова. Продолжается переосмысление стандартов гуманитарного образования, нужны сбалансированные программы, и особенно по литературе, – их до сих пор нет. Уверен, любые, самые острые столкновения мнений – во благо.
Михаил НЯНКОВСКИЙ, преподаватель Провинциального колледжа, заместитель главного редактора издательства «Академия развития», заслуженный учитель школы РФ:
– Невозможно читать послание министру, не испытывая уважения к авторам. Кое-кто из них – сами классики современной словесности, и их самих изучают в школе. Если у госполитики в области гуманитарного образования и в самом деле, как они пишут, наметился опасный крен в сторону «советского канона», то сие – да, тревожит. Все-таки перечитываю письмо и не вполне понимаю, о какой опасности идет речь. Действующих программ никто не отменял: и «Доктор Живаго», и «Котлован», и Мандельштам, пусть и «рекомендованные», в программах остаются. Роман Пастернака рекомендую для чтения, но не беру для анализа на уроке. Неподъемный «Котлован» идет трудно, но тут без анализа не обойтись, и давать повесть надо. Мандельштам в каком-нибудь спортивном классе сельской школы, может быть, и не нужен, а в филологическом классе школы городской он в самый раз. За учителем остается право выбора, и надо спокойно посмотреть, что куда «переводится». Да и решения о содержании учебных программ по литературе, насколько мне известно, на правительственном уровне не принимаются.
Мария ВОРОНОВА, учитель русского языка и литературы школы № 49:
– «Многое тут зависит от личности и авторитета учителя», – в письме деятелей культуры говорится об этом лишь вскользь, а я бы сделала на этом упор. Есть стандарт, обязательный минимум знаний, и есть, плюс к этому, общепризнанная норма: двадцать процентов всего учебного времени отдается личным предпочтениям и творческому выбору учителя. Представляете, в год это что-то около тридцати часов. У меня с осени будут десятые и одиннадцатые классы, и я предвижу, что сочинения о судьбах человека в ХХ столетии выпускники ни за что не напишут, не читая «Доктора Живаго» и «Котлована». Эти произведения, как и «Колымские рассказы», обещаю, изучать мы будем независимо ни от чего. В набат по поводу «планов пересмотра стандартов» бить я бы не стала. Просто надо бы больше верить и доверять учителю как человеку творческому.
Александр КОНОПЛИН, писатель, бывший политузник ГУЛАГа:
– Для тех, кого на всю жизнь обожгла трагическая советская история, была она и остается большой нравственной школой – по принципу сжатой до отказа, но нелопнувшей пружины. И «Колымские рассказы» Шаламова, и «Один день Ивана Денисовича» Солженицына – книги о том, как оставаться человеком в самых безнадежных положениях. Трудное чтение, не спорю, как и Ахматова. Автор посвященного сыну-гулаговцу «Реквиема» не случайно же на вечерах не читала больше трех стихотворений – говорила, пусть хоть только три, но дойдут и будут осмыслены. Произведения, какие я упомянул в качестве примера, надо ценить, беречь и обязательно доводить до ума молодых поколений читателей, выросших в демократической России. До остального они дойдут сами. Под письмом, вслед за Искандером, Войновичем, Борисом Васильевым, я подписался бы недрогнувшей рукой, ибо согласен с ними: «забвение опасно».
Беседовал Юлиан НАДЕЖДИН.
